Читаем без скачивания Под ножом - Герберт Уэллс

Форма облаков была странной. Казалось, они петлеобразно спускаются вниз, превращаясь в четыре выступающие массы и сверху заканчиваются прямой линией. Что это — привидения? Я был уверен, что видел уже раньше эту фигуру, но я не мог вспомнить, где и когда. Вдруг на меня нахлынула истина. Это была сжатая рука. Я один в пространстве, один с этой огромной, похожей на тень рукой, на которой лежит вся вселенная, как ничтожная пылинка. Казалось, будто я наблюдаю за ней долгие, долгие периоды времени. На указательном пальце блестело кольцо; вселенная, с которой я пришел, была лишь световым пятнышком на изгибе этого кольца. Предмет, который сжимала эта рука, походил на черный стержень. Я не отрывал взора от кольца и стержня, пораженный, боящийся, охваченный беспомощным ожиданием того, что могло случиться. Казалось, ничего не могло уже за этим последовать, и я буду бесконечно смотреть и видеть только эту руку, видеть предмет, который она держит и не понимать ее истинного значения. Темная пропасть, окружающая руку, наполнилась неосязаемыми движущимися формами.

Внезапно раздался звук, напоминающий звук колокола: слабый, будто бесконечно далекий, заглушенный, точно проходящий сквозь толстые ряды темноты, — глубокий вибрирующий резонанс с огромными промежутками тишины между каждым ударом. И рука, казалось, крепче сжала стержень. Я увидел далеко над ней, в темноте, слабый фосфоресцирующий круг, прозрачную сферу, из которой рвались эти звуки. С последним ударом исчезла рука, так как наступил долгожданный час, и я услышал шум стремящихся вод. Но черный стержень повис в небе широкой полосой. Потом прозвучал голос, который покрыл все пространство и произнес: «Боли больше не будет».

Меня охватила радость, нахлынуло счастье, я увидел блестящий и яркий, черный сверкающий стержень и много других, отчетливо вырисовывающихся передо мной, предметов. Круг был циферблатом часов, а стержень — металлическая спинка моей кровати. Гаддон стоял в ногах, опершись о спинку кровати с маленькой парой ножниц, закрепленных кольцом за палец. Стрелки моих часов, выглядывающих из-за его плеча, на камине соединились вместе на цифре двенадцать! Мобрей промывал что-то в маленьком тазике на восьмиугольном столе, а у меня в боку было странное чувство, которое никак нельзя было назвать болью. Операция не убила меня! Я неожиданно постиг, что ощущение мрачной полугодовой тяжести испарилось из моей головы.

1896

Перевод М. Ирской (1928).