Читаем без скачивания Ни океанов, ни морей (сборник) - Евгений Игоревич Алёхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы выпили мате, и я попросился в душ.
У меня всегда были в сумке с собой маленькая зубная щетка и паста марки «Силко». Я привык их носить, когда часто оставался работать в ночную смену. Перед тем как уехать из магазина рано утром, я всегда чистил зубы. Однако гель для душа я с собой не носил. У Тани же в ванной комнате я нашел только «Палмолив». А я, хоть и стал веганом не из жалости к животным, все-таки старался использовать что-то более этичное. Не пользовался продукцией компании «Проктр & Гэмбл», в том числе гелями «Палмолив» или зубной пастой «Колгейт». Истории о том, как кроликам отрезают веки и капают в глаза гель для душа, проверяя, через какое время они ослепнут, не шокировали меня, но вызывали некоторое отвращение. Мы с женой пользовались продукцией «Нивеа», что было в этом плане проще всего.
Поэтому я почистил зубы и решил просто помыться водой без геля. Я не особо потлив, скорее наоборот, так что это было не страшно. Но я часто принимал душ, не чтобы смыть грязь, а чтобы расслабиться и смыть лишние мысли.
Над ванной висел газовый нагреватель, и я немного испугался шума, когда включил горячую воду. Залез в ванную и попробовал ни о чем не думать. Вода текла и текла, я просто отключился и поливал себя: пусть все происходит само собой, пусть все будет, как будет.
Так прошло полчаса или даже больше.
Я насухо вытерся Таниным полотенцем, оделся и почувствовал, как мне комфортно в этой квартире. Решил, что останусь здесь этой ночью. Выключил телефон и убрал его в сумку.
Таня дала нам денег. И, пока мы с Онотолеем шли за водкой и соком, он рассказал, что Галя занялась с ним петтингом и позволила кончить ей на живот. Для него это было очень важно. В этом было больше смысла, чем если бы, например, они занялись вагинальным сексом, используя презерватив.
— Это так нежно, — говорил он. — Кончить на живот девушке, которую любишь.
Я соглашался, да, это нежно.
— Ты делаешь так? — спрашивал он.
Я говорил, что делаю так всегда. Его это радовало как ребенка, и я вдруг с испугом осознал, что он мне симпатичен. Хотя я обычно сразу откидываю тех, кто часто использует слово «чувак».
Мы купили ноль пять водки и два литра сока и вернулись к Тане. Галя не пила, она была немного рассержена и растрепана, а Таня выпила совсем немного и дальше отказалась. Но мы с Онотолеем быстро прикончили выпивку: пили бодрящие коктейли, но не опьянели, а только оправились.
И пока мы выпивали, я часто отрывался, чтобы поцеловать Таню и заглянуть к ней в глаза. Голубые глаза в солнечный день.
Я просил разрешения остаться у нее на ночь, но она отвечала:
— Нельзя.
Но это было неправдой. Потому что, когда Галя и Онотолей были готовы, Галя спросила у меня:
— Ты идешь?
Я ответил:
— Нет, я остаюсь.
И Таня ничего не возразила. Только развела руками. В дверях поцеловал в щеку Галю, пожал руку Онотолею и вдруг накинулся на него, как герой Джейсона Мьюза на героя Кевина Смита, изображая собаку, трахающую ногу хозяину, и воскликнул:
— Отец, это любовь!
Галя увела смеющегося Онотолея, а я остался с Таней.
Мы много целовались и разговаривали. Я спросил, сколько у нее было парней. Она подумала, посчитала и ответила, что у нее было семь парней и одна девушка. Один раз у нее была связь с девушкой. А сколько у меня было девушек? Я точно не помнил, но совсем недавно я считал в блокноте. Я достал из сумки синий блокнот, который всегда ношу с собой и показал ей. На днях я как раз считал. Получилось двадцать один.
У меня были записаны порядковые номера и фамилии (если я не знал фамилию — просто имя). Но я объяснил, что это я считал не из каких-то гнусных соображений, а просто недавно общался с другом, поэтом, а он хотел придумать себе литературный псевдоним, потому что у него фамилия Кузнецов. Вот мы и решили позаимствовать фамилию у какой-нибудь моей или его любовницы. Но так ничего подходящего и не нашли.
— А чем ему не нравится Кузнецов? — удивилась Таня.
Я объяснил, что в мире, наверное, несколько тысяч поэтов с такой фамилией. Поэтому, если хочешь быть поэтом или тем более артистом, нужна редкая фамилия.
— Ну да, точно, — согласилась она.
Я убрал блокнот и зачем-то пересказал ей фабулу одной линии эстонского фильма «Осенний бал». Фильм мне не очень понравился, но очень понравилась именно эта история.
Зрелый мужчина распутного образа жизни работает швейцаром в ресторане. Так вот, этот швейцар приходит на работу, его напарник, швейцар-два, ведет себя как идиот. Швейцар говорит, что идет обедать. Выбирает из гардероба какой-то пиджак, оставленный гостями, и пристраивается к банкету. А банкет по поводу какого-то научного или культурного (не помню) мероприятия. Тут к Швейцару подходит умная тетя и спрашивает его мнения по какому-то умному поводу. Швейцар говорит, что не знает, ведь он просто пришел пообедать. Она внимательно изучает швейцара, и в следующей сцене просыпается у него дома в холостяцком бардаке. Швейцар спрашивает, кто она по гороскопу? Овен, отвечает умная тетя. Потом швейцар берет блокнот и пишет туда что-то. Тете кажется, что он великий поэт. Швейцар отвечает, что он просто швейцар. Как это? Я швейцар, да, говорит он равнодушно. Она собирается и уходит. У него в блокноте написано: «211 — Мария — овен».
Примерно так.
Но потом швейцар влюбляется. В ресторан приходит женщина со своим богатым муженьком, они ссорятся, она выходит к гардеробу и плачет на плече у нашего швейцара. И они тоже просыпаются вместе. Но на этот раз он счастлив проснуться с женщиной, он готовит ей яичницу, они завтракают и много смеются. Идут гулять, садятся где-то в парке целуются и разговаривают. И вдруг он говорит, что не собирается всю жизнь быть швейцаром. Что у него есть кое-какие планы, чтобы подняться. Женщина тут же скучнеет, говорит, что перезвонит ему и уходит.
Далее — сцена в ресторане. Швейцар выталкивает на улицу пьяницу. Ему
