Читаем без скачивания Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. С начала девятнадцатого века до конца Первой мировой войны - Феликс Кандель

Вот едет на чистокровной арабской кобыле французский консул. Вот шагает местный негоциант–европеец в пробковой английской шляпе‚ с зонтиком над головой‚ в полушелковом желтом костюме‚ в легких ботинках из серого полотна. Вот слепой факир пробирается от лавки к лавке с длинным посохом в руке‚ и вдохновенно закатив беловатые зрачки‚ сладко распевает стихи из Корана: "О, верующие! Творите милостыню из лучших вещей‚ которые вы приобрели!.. Вы не достигнете совершенного благочестия‚ пока не станете давать милостыню из того‚ что больше любите!" Вот немка–колонистка в простом ситцевом платье‚ с корзинкой в руке‚ верхом на ослике едет на базар за покупками. Они останавливаются возле посудного магазина‚ и немка начинает выбирать тарелки. Вы думаете‚ она слезла с ослика? К чему? Здесь магазины не так устраиваются‚ чтобы в них входили. Помещения большей частью маленькие‚ окон не бывает‚ вместо двери – зияющее отверстие на всю ширину фасада лавки‚ на ночь запирающееся ставнями. На полу‚ на полках‚ на ящиках выставлены товары‚ а позади них на цыновке‚ поджав ноги‚ без обуви сидит хозяин. Покупатель стоит на улице‚ а продавец отвешивает‚ получает деньги‚ не вставая‚ ибо в своей маленькой лавочке он может достать всё‚ сидя на месте. Мастерские тоже не имеют закрытых помещений: ремесленник работает на виду у всех‚ довольствуясь самым ничтожным заработком‚ да и что ему нужно? Несколько маисовых лепешек‚ пяток луковиц или на копейку простокваши – и он сыт. Араб конкурирует с европейским ремесленником не качеством своей работы‚ но образом жизни‚ а потому он непобедим.

Вот мы выходим на базарную площадь: феллахи‚ верблюды с грузом‚ ослики с корзинами фруктов‚ овощей и кур – всё это галдит‚ ржёт‚ ревет‚ опрокидывает друг друга‚ торгуется‚ поет‚ ругается‚ молится. Цирульники под открытым небом бреют мусульманские головы и затылки‚ не намыливая их‚ но хорошенько натирая водой. Собаки устроили на базаре свой клуб. Усталый феллах спит самым преспокойным образом посреди площади; ему нет дела до этой шумной толпы‚ не страшны ему ни скачущие всадники‚ ни мелькающие подковы‚ ни дилижансы с повозками: все мы во власти Аллаха. Кругом груды дынь‚ арбузов‚ апельсинов‚ лимонов‚ гранатов‚ винограда‚ персиков‚ райских яблок‚ винных ягод‚ фиников‚ баклажан‚ помидоров. А в лавчонках! Лотки с лепешками сыра‚ который хранится в кувшинах‚ облитый крепким рассолом. Широкие глиняные миски с излюбленной простоквашей. Миски не покрыты‚ и туда‚ конечно же‚ навевается пыль и нечистоты‚ но араб невзыскателен. В центре густой толпы‚ на возвышении‚ стоит полуевропеец с черными густыми волосами и бородой‚ с горящими‚ как уголь‚ глазами. Он нараспев что–то выкрикивает‚ в его руке склянки с баночками: это странствующий лекарь. Толпа жадно прислушивается к описанию чудесной силы этих таинственных пузырьков‚ помогающих от всяких болезней‚ излечивающих бесплодие‚ мужское бессилие‚ защищающих от гибельного дурного глаза‚ и потому многие спешат запастись драгоценными средствами.

С наступлением сумерек Яффа принимает иной вид. Лавки запираются довольно рано. Улицы постепенно пустеют. Где–то там‚ позади лавок‚ за этими мрачными стенами и наглухо затворенными окнами верхних этажей‚ наверное‚ светло. Правоверные отдыхают там после трудов‚ ужинают или раскуривают трубки; молча‚ сосредоточенно‚ с султанским величием они принимают прислуживания домочадцев‚ равнодушно взирая на обычную конкуренцию своих жен. Но снаружи ничего этого не видно‚ очень редко попадается освещенное окно квартиры европейца. Улицы темны; изредка слышны шаги патруля или ночных сторожей‚ которые еще недавно забирали каждого‚ кто ходил без фонаря. Восточный человек крайне подозрителен в темноте. Зачем кому–то понадобилось ночью оставить свой дом и расхаживать по улице без фонаря‚ словно опасаясь‚ что его приметят? Тут что–то неладно‚ явно дурной замысел. Днем – бегай‚ хлопочи‚ бейся сколько угодно‚ а к вечеру всё должно успокоиться‚ вечер принадлежит исключительно тебе и твоему семейству‚ – не оставляй без особой надобности свой дом. Но вот‚ наконец‚ всё затихает. Ночная тишь не нарушается ничем. Не умолкает только вечный ропот моря‚ которое одно не спит‚ не знает покоя...

6

В конце девятнадцатого века Яффа стала центром заселения и освоения Эрец Исраэль. Отсюда уходили на поиски новых земель‚ сюда приезжали евреи–земледельцы за необходимыми им товарами‚ здесь Иегошуа Ханкин заключал сделки на приобретение участков‚ на которых вырастали поселения. Когда построили железную дорогу‚ здесь садились на поезд и ехали в Иерусалим‚ а потому евреи тех лет называли Яффу "вратами Иерусалима" или "вратами Сиона".

В конце девятнадцатого века Яффа была самым крупным портом на этом побережье; для многих новоприбывших всё начиналось с Яффы и заканчивалось в Яффе‚ если не выдерживали и покидали эту землю. Очередной корабль приходил в порт‚ бросал якорь на рейде и поднимал на мачте желтый флаг: это означало‚ что на борт вызывали карантинного врача. Приезжал врач‚ осматривал корабль с пассажирами‚ и если не находил ничего подозрительного‚ подписывал соответствующее разрешение. Желтый флаг спускали с мачты‚ и это служило сигналом для лодочников.

В Яффе были три арабских семьи‚ три династии лодочников‚ у которых профессия переходила по наследству от отца к сыну. Лишь они занимались этим промыслом‚ и никто другой не пытался посягать на их право. Три семьи поделили между собой все услуги: одни перевозили багаж‚ другие пассажиров‚ третьи – грузы. Дисциплина в семьях была образцовой‚ работники слушались их беспрекословно‚ а если порой и возникали споры‚ они разрешались кулаками и табуретками. Семьи лодочников часто помогали еврейским переселенцам‚ если турки не пускали на берег и не выручал даже бакшиш‚ – в этом случае они принимались за дело‚ нелегально переправляя на берег.

Яффа с давних времен была окружена рощами пальм‚ яблонь‚ лимонов и апельсинов. Известно из хроник‚ что Ричард Львиное Сердце во главе отряда крестоносцев преследовал однажды войска Салах–Ад–Дина. Чтобы рыцари не могли закрепиться на этой земле‚ Салах–Ад–Дин разрушил крепостные стены Кесарии‚ Газы‚ Ашкелона‚ разрушил все дома в Яффе‚ но сады вокруг города не тронул. Быть может‚ не успел‚ а может‚ не поднялась рука на такое великолепие: Салах–Ад–Дин вырос на востоке и прекрасно знал‚ чего стоит взрастить плодовое дерево под жгучим солнцем‚ когда по полгода не падает ни единой капли дождя. В Яффе Ричард Львиное Сердце не нашел ни одного дома для ночлега‚ но зато он и его рыцари вкусили от "изобилия фиг‚ винограда‚ гранатов и лимонов". В конце восемнадцатого века под стены Яффы пришел Наполеон и три дня обстреливал город из пушек. Французские солдаты прятались в рощах вокруг города‚ что отметил в дневнике военный врач: "Лес яблонь с золотыми яблоками скрывал наши передвижения и служил единственной защитой от огня противника".

В конце девятнадцатого века апельсиновые рощи окружали Яффу сплошным кольцом шириной в два–три километра. Апельсины вывозили в Европу‚ по свидетельству современника "они появились на столах западноевропейских королей". Однажды английский консул послал королеве Виктории ящик с необычайно вкусными и сочными апельсинами – неизвестный прежде сорт‚ обнаруженный на плантациях возле Яффы. Сегодня этот сорт знаменит на весь мир под названием "яффский апельсин"‚ а у специалистов он называется "шамути". Когда–то в Яффе продавали в магазинах красные глиняные плошки для освещения домов – в них заливали масло и вкладывали фитиль: новый сорт апельсина своей формой и цветом напоминал эти плошки. Они делались из огнеупорной глины "шамот": от слова "шамот" появилось название сорта апельсина "шамути". Арабы‚ владельцы апельсиновых рощ вокруг Яффы‚ отказывались продавать евреям черенки этого знаменитого сорта‚ чтобы не было конкуренции. Те стали нанимать бесстрашных людей‚ которые по ночам пробирались на плантации‚ срезали там черенки и получали от заказчика хорошие деньги. Это было опасное занятие; оно заканчивалось порой трагически‚ потому что сады охраняли свирепые караульщики‚ которые стреляли без предупреждения.

Зажиточный еврей Давид Фельман приехал с семьей из польского города Межирича: он‚ жена Сарра‚ семеро детей и раввин для их воспитания. Они поселились в арабской деревне неподалеку от Яффы; в 1884 году Фельман посадил сад – сорок дунамов апельсиновых деревьев и назвал его "сад Давида". Саженцы принялись‚ пошли в рост‚ но плодов Давид не дождался: окучивая деревья‚ он получил солнечный удар и умер‚ не прожив года на этой земле. Сарра осталась одна с детьми; многие советовали ей уехать отсюда или переселиться в Яффу‚ а она отвечала: "Я положу душу за эту землю‚ которой мой муж себя пожертвовал". Сарра потеряла двух дочерей‚ познала нужду‚ страдала от лихорадки‚ но не сдалась. Воспитывала детей‚ выплачивала ссуды до последней копейки‚ работала на цитрусовой плантации‚ в коровнике и курятнике‚ – жители арабского села чрезвычайно уважали одинокую женщину и защищали от набегов бедуинов. Если у нее что–нибудь похищали‚ местный шейх находил воров и возвращал украденное. Сарру Фельман называли "матерью еврейских плантаций"; к ней приезжали за советом‚ даже издалека‚ чтобы научиться выращивать цитрусовые.