Читаем без скачивания Русская фантастика 2011 - Василий Мельник

Сейчас в его спешно убранной квартире отмечалось счастливое обретение блудного брата. Историю Темкиного похищения Настя решила пока не рассказывать — не хотелось ей портить праздничное настроение. Да и сам Темка ничего не помнил — весь тот день Игорь ему стер сразу же. «Так бывает, — позже объяснил он Насте. — Это защитная реакция. Может, так даже и лучше. К врачам обращаться не стоит, разве только если ночные страхи появятся».

Впрочем, пока ни малейших признаков страха не наблюдалось. Темка при первой же возможности улизнул из-за стола и сперва пытался раскрутить скучного Матроскина на игру в прятки, а поняв тщетность этих попыток, отправился в дяди-Федин кабинет, разлегся там на полу и стал рисовать скриншоты к компьютерной игре собственного сочинения. В игре заметное место занимали драконы разного цвета и количества голов.

Отобедав, остались там же, в гостиной, которая играла и роль столовой. Настя заявила, что вид немытой посуды оскорбляет ее эстетическое чувство, поэтому пусть мужчины пока болтают о пустяках, а она займется серьезным женским делом.

Игорь и без всякой Второй Плоскости чувствовал исходящие от нее волны солнечной радости.

— Так вот, о пустяках, — вздохнул Игорь. — Помнишь, Федя, мы с тобой про бомбу как-то говорили? В смысле что какая разница, у кого первым появится. Так или иначе у всех будет. Ну и вот…Тебе не кажется, что именно в бомбу ты и вляпался? С этим твоим ФИЦ? Тут и ежику понятно: любое такое предложение гэбэшников — это приглашение в шарашку. В бомбу. Ты ж раньше не хотел. Что изменилось?

— Игорь, — терпеливо начал осчастливленный физик, — ты меня извини, но ты — журналист. Профессионал. И у тебя, как у любого профессионала, имеет место профессиональная деформация. Поясняю. Ты в силу специфики своей работы постоянно сталкиваешься с негативом. Купаешься в нем. Я понимаю, вам это необходимо, чтобы захватить внимание читателя. Но в результате ты сам невольно все начинаешь видеть в черном свете. Покажи тебе политика — скажешь, коррупционер, покажи врача — скажешь, взяточник, покажи милиционера — скажешь, тупой садюга. А уж тем более госбезопасность. Ты, разумеется, умный мужик, и твои штампы потоньше, чем «кровавая гебня», но все равно что-то в этом роде. Поэтому тебе всюду мерещится бомба. Но ты ошибаешься. Госбезопасность — контора, конечно, неоднозначная, но именно потому, что там есть разные группировки, разные силы. Одни — да, обогащаются, крышуют бизнесменов, все такое. А другие стремятся вытянуть страну из болота, они как трактор-тягач вкалывают. Хотят возродить культуру, науку, потому что понимают: истинная мощь страны не в бомбах, а в умах, в идеях. И наш ФИЦ, который они действительно опекают, — это никакая не шарашка, никаких бомб там не разрабатывают. Пойми, меня зовут в настоящую науку, фундаментальную, практических приложений, может, еще двести лет придется ждать.

Игорь вздохнул. Сколь же точно формулировала Настя: «В житейских вопросах бывает поразительно наивен». Но и заметно, как с ним поработали. Федор — ум, каких поискать, но весь ум уходит в физику, на жизнь почти и не остается.

— А ты уверен, что эти двести лет вообще будут? — свернул он на другое. — Точнее, что через двести лет то, над чем ты сейчас бьешься, вообще будет кому-то нужно?

— Ты в том смысле, что через двести лет это будет как пароход или дагерротип? — уточнил Федя. — Что все слишком быстро устаревает?

— Напротив. По-моему, цивилизация наша движется к безнадёжному тупику. Всякая глобализация, освоение космоса, коллайдеры эти — не более чем импульс прежней эпохи. Понимаешь, в истории не действует закон сохранения импульса. Всякий импульс гаснет, в том числе и тот, что подтолкнул когда-то европейскую цивилизацию. Но, боюсь, на смену ему не придёт никакого другого. И вот почему — в мире стало слишком много информации. На любой вкус. Если раньше человек стремился узнать больше, скрипел мозгами, яблоко по темечку стукало и озаряло — то теперь мы живём в пространстве, где куда ни кинь — бесконечно много смыслов, идей, мнений, подходов… Проще говоря — такое изобилие порождает отупение. Можешь назвать это интеллектуальной энтропией. Она возрастает. Финал — это потребитель, все потребности которого формируются и удовлетворяются искусственной средой обитания. В таком обществе не появляется новых смыслов и забываются старые. Просто за ненадобностью…

— Ну, — засмеялся Федор, — эк тебя заносит. Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты предельно упрощаешь картину жизни, выхватываешь некоторые тенденции из всего бесконечного разнообразия и доводишь их до абсурда.

В комнату тихо вернулась Настя — очевидно, победила всю посуду. Пристроилась на краешек дивана и устало слушала.

— Может, ты и прав, Федя, но я не вижу, что способно вывести нас из тупика. Цивилизация — замкнутая система… я имею в виду всю земную цивилизацию, конечно. Извне энергия не придет. Мы ж с тобой не верим ни в инопланетян, ни в религиозные концепты. Вот так-то…

— Надеюсь, что-то все же изменится, — парировал Федор. — В общем-то, ребята в ФИЦ над тем и работают, чтобы появились новые горизонты какие-то. Смыслы, о которых ты говоришь, — они, же не из пустоты берутся. Открываем что-то — и вокруг открытия нарастают новые смыслы. Так было с ньютоновским тяготением, так было с квантовой физикой и относительностью, так было с атомной энергией, с открытием генома. В общем-то, это наше, научников, дело — наполнять мир смыслом. Мы-то сами эти смыслы, может, и не видим — мы просто роем свою яму и роем. Из чистого любопытства. А яма меж тем заполняется водой…

— Знаешь, — Игорь задумался, стоит ли это говорить, и решил, что все-таки можно рискнуть, — когда-то я читал фантастический роман… Автора не вспомню, да и неважно. Так вот, там озвучивалась интересная концепция мироздания. Есть, понимаешь, некая реальность, некая суть вещей… но она напрямую неуловима «человеческим разумом. Однако разум все-таки входит с ней в контакт и облекает в некие формы, уже доступные восприятию. Так вот, идея была в том, что формы эти меняются в зависимости от совокупных представлений человечества. Проще говоря, каков мир на самом деле — мы никогда не узнаем, но для нас он таков, каким его представляем. Когда люди верили, что земля плоская и стоит на трех китах, — так оно и было. Потом кому-то пришло в голову, что она — шар, висящий в пустоте. Пока так думал один человек, это оставалось лишь его глупой фантазией. Но чем больше людей заражалось таким убеждением — тем сильнее реальность прогибалась под эти представления. В какой-то момент, когда совокупное убеждение превысило некий предел, свершилось — нате вам шар в пустоте, вокруг него вращаются небесные сферы, планеты ходят по эпициклам. И долго так и было. Потом Коперник решил, что если Солнце в центр поместить, то вычислять положение планет проще. Написал свои «Диалоги об обращении небесных сфер», заразил своей идеей европейских гуманитариев — и пошло-поехало… Потом Эйнштейн…