Читаем без скачивания Шоко Лад и Я - Мария Бомон

А угадайте-ка, кто еще поехал с нами в круиз?

Джейсон!

Верно. Джейсон Донован.

Мы столкнулись в прямом смысле на улице Сохо, и это оказалась настоящая любовь с первого взгляда. Для него, конечно, ведь раньше Джейсон меня не видел (кроме того вечера в «Гручо», когда ему не удалось меня толком разглядеть). Я же обожала его еще со времен хита «Слишком много разбитых сердец».

Должна сказать, Джейсон во мне души не чает. Он милый, нежный и заботливый и не болтает без конца о своем звездном прошлом в поп-музыке. Только когда я прошу его возродить былые времена и заняться озвучкой. А самое замечательное то, что он смог заставить меня абсолютно забыть обо всех остальных… Как их там звали? Джейк и Льюис? Джим и Лерой? Не важно. Все равно они жалкие неудачники.

Джейсон же готов сделать для меня все. Вот и сейчас он приготовил ужин и накрыл стол (нечто невероятное из утки с паприкой, от чего Найджелла[44] умерла бы от зависти), а пока еда остывает, любимый пакует мой чемодан.

— Джейсон, — крикнула я, — не забудь положить верх от бикини! Возможно, я и пишу эротические романы, в которых нет никаких запретов, но, по-моему, еще не настало время появиться топлесс перед мамой.

Я услышала его смех из спальни (Джейсону я кажусь такой забавной!) и решила закончить рассказ на этой жизнерадостной, оптимистической ноте.

Потому что больше рассказывать нечего.

Конец.

Все жили долго и счастливо — и все в таком духе.

Глава 15

Нет, правда.

Все.

Конец.

История закончена. Эми Бикерстафф прощается с вами.

Глава 16

Как бы я этого хотела! Все сказанное выше было ложью. Я приняла желаемое за действительное. И это также можно назвать бредом. Я все выдумала, кроме отрывка о предложении Джейкобсона: он остановился на семистах трех тысячах (почему трех? Как будто бы это могло повлиять на наше решение). За последние несколько дней Джейкобсон без конца звонил Мэри и предлагал слегка увеличить сумму. Даже не слегка, а порядочно. Услышав такую новость, любой бы запрыгал от радости, но для меня торг оказался самым настоящим кошмаром. Каждый прибавленный фунт увеличивал мое артериальное давление на несколько единиц.

Ведь я не могу рассказать обо всем маме, а раз так, то единственный возможный для меня вариант — уехать из страны и послать маме открытку из налогового убежища в Монако. Но, судя по всему, вряд ли можно считать это выходом, ведь я не хочу жить в стране, где всем, за исключением принцессы Каролины, за шестьдесят, а пудели катаются на собственных «порше». Можете считать меня занудой, но лично мне нравится на Крауч-Энде.

А еще я не могу открыть секрет маме, поскольку ко всем вышеназванным причинам прибавилась еще одна: по-моему, она сходит с ума. Отказавшись от нелепого стиля Эдвины Кюрри, остановилась на еще более странном черном цвете. И я имею в виду не обольстительное маленькое черное платье для коктейлей и не черный готический цвет вамп, а тот оттенок черного, что можно увидеть в странах Средиземноморья. От черного шарфа на голове до черных туфель. Так обычно одеваются пожилые дамы, потерявшие своих мужей. Я знаю, папа большую часть времени ведет себя тихо и незаметно, но, уверена, он все-таки еще жив. Однако дело не только в черном цвете. Мама постоянно перебирает деревянные шарики четок, издавая странное шуршание. А огромный крест на ее шее? Насколько он огромный? Да махнув им вокруг себя пару раз, она запросто могла бы уничтожить даже Арнольда Шварценеггера. И всего этого было бы вполне достаточно, но несколько дней назад вдобавок ко всему мама снова позвонила мне:

— Эми, я только что увидела нечто удивительное.

— Ты о чем?

— Мадонна.

«В скучном старом Финчли? — подумала я. — Не зашла ли она с ее так называемой любовью к Лондону слишком далеко?»

— Где? — спросила я у мамы.

— В картошке…

Ну надо же! Да, помню, она носила какие-то диковинные вещи в свое время, но чтобы надеть корнеплод?

— Только что я держала ее в руке. Я разрезала несколько картофелин, чтобы потушить с цыпленком, и там была она. Дева Мария…

Ах эта Мадонна.

— Она смотрела на меня прямо из сорта картофеля «Король Эдуард». Я отчетливо видела ее лицо. Пришлось завернуть Мадонну в фольгу и засунуть в холодильник, но я волнуюсь, не ссохнется ли она от холода. Хочу сделать несколько снимков, составить короткую записку и отправить почтой в Ватикан. Немедленно продиктуй мне телефонный номер Энтони, ведь такая новость не оставит его равнодушным. Только представь себе: наша Владычица, мать Иисуса, — в картошке.

Я все сказала.

И виню в случившемся именно Энта.

Только как наброситься на друга с упреками, когда сама заварила всю эту кашу с отцом Энтони?

Мне так хотелось поговорить о маминых проблемах с папой, но он же всегда занят…

И хотя я считаю его поведение отвратительным, не могу сказать, будто он во всем виноват. Только взгляните, что досталось бедняге после женитьбы. Жена одевается так, словно он уже умер и погребен, да к тому же видит святых в овощах. Наверное, я бы тоже искала утешения в объятиях блондинки с вишневым лаком на ногтях.

Итак, я приготовилась узнать отвратительные подробности об ужасном поведении отца. Мы с Лизой поднимались по убогой лестнице, ведущей к кабинету Колина Маунта, международного частного сыщика. Вчера он позвонил Лизе и заявил, что подготовил письменный отчет и… фотографии.

— Знаешь, по-моему, нужно было последовать совету Энта, — сказала я, уныло плетясь за сестрой.

— Что? Выйти из игры сейчас? Скоро мы узнаем, есть ли у Колина что-нибудь на нашего отца. Кроме того, все равно придется заплатить ему, придем мы в агентство или нет.

— Хочешь сказать, мне придется заплатить? В любом случае что мы станем делать с информацией? Разве нельзя дать отцу возможность испортить свою жизнь, если он сам того желает? Как говорил Энт, папа уже взрослый.

— Поведение, вполне типичное для тебя. Снова прячешь голову в песок и повторяешь ту же ошибку, как и в случае с Шоко Лад…

— Шоко Лад, — проскрежетал с вожделением голос откуда-то сзади, — я бы с удовольствием записал в свой органайзер «Филофакс» телефонный номер этой распутной девчонки.

Колин Маунт, с багровым лицом, наполненный выпитым за обедом пивом тяжело дыша, поднимался по лестнице. Путь к отступлению был отрезан.

— Куколки, наверное, вы чувствуете свое бессилие? Поверьте, я понимаю, как вам сейчас тяжело. — Колин Маунт явно пытался общаться с нами, словно духовный наставник, помогающий пережить серьезную утрату. — То, что вы сейчас увидите, действительно может шокировать любого. Но простите уж старую жабу.