Читаем без скачивания Я — «Берёза». Как слышите меня?.. - Анна Тимофеева-Егорова

Немцы еще носят траур по погибшим у стен Сталинграда, а наша армия, воодушевленная этой победой, продолжает гнать фашистские орды на всех участках фронтов от Ленинграда до Кавказа. Планы захвата кавказской нефти, овладения побережьем Черного моря и его портами окончились для гитлеровцев их полным разгромом и бегством с Северного Кавказа в сторону Ростова и Таманского полуострова. Теперь, опасаясь прорыва советских войск, противник построил от Новороссийска до Темрюка мощный оборонительный рубеж.

Там железобетонные доты, дзоты, противотанковые и противопехотные укрепления, траншеи с ходами сообщения, густые минные поля, большое количество полевой, зенитной артиллерии. За обилие водных преград эту сильно укрепленную позицию гитлеровцы назвали Голубой линией. Она, по их замыслу, должна прикрыть отход войск в Крым.

Тамань… Невольно припомнилась мне лермонтовская «Тамань». Я люблю Лермонтова. Еще до войны Виктор Кутов подарил мне томик его стихов, и теперь он шагает со мной по военным дорогам…

-… Чтобы создать угрозу с флангов, — доносится откуда-то со стороны голос начальника штаба, возвращая в действительность, — и помешать немецкому флоту использовать Цемесскую бухту, в ночь на четвертое февраля из Геленджика был высажен десант морской пехоты. Отряд под командованием майора Цезаря Куникова бесшумно подплыл к окраине Новороссийска в районе рыбацкого поселка Станичка и занял плацдарм, названный Малой землей.

Гитлеровцы всячески стараются ликвидировать плацдарм. Они бросают в атаки большие силы пехоты, танков, артиллерии. Так что сейчас на плацдарме бои не затихают ни днем ни ночью. Там не осталось ни кусочка земли, куда бы не попали снаряд или бомба. Вот мы и будем помогать десантникам, уничтожать фашистскую нечисть на Таманском полуострове…

«Анюта, давай ростом меняться!»

Напрягая память, я вспоминаю, как на рабфаке историчка рассказывала нам, что Тамань основана греками полторы тысячи лет назад, что потом здесь побывали хазары, монголо-татары, генуэзцы, турки… Суворов построил там крепость…

— Получена задача. Прошу командиров эскадрилий задержаться для уточнения, — с этими словами в землянку вошел командир полка Козин и развернул на столе карту.

Мы оставили тесное помещение, но не разошлись- ждали решения: а вдруг кто полетит на боевое задание? «Может быть, и меня включат в боевой расчет?» — робко думала я.

Все возбуждены — и новички, и «старички», но стараются это скрыть. Ржевский рассказывает анекдот о том, как дочь попросила отца рассказать все, что он знает о паровозе, которые только-только появились. Отец долго рассказывал, показывал на рисунке, а потом спросил дочку: «Ну, все поняла?» «Все, папочка! Только покажи, пожалуйста, а куда лошади впрягаются…» Летчики смеются. Небольшого роста, крепыш из Рыбинска, Володя Соколов подбежал ко мне вприпрыжку и, с трудом придав лицу строгость, сказал:

— Анюта, давай ростом меняться!

— Давай, Вовочка. Я так люблю туфельки на высоких каблучках, а из-за высокого роста стесняюсь их носить. Только как мы это сделаем? И что я буду иметь за разницу, ведь у меня рост сто семьдесят сантиметров, а у тебя только сто шестьдесят?

— Соколов, Егорова, Вахрамов, Тасец, Ржевский, к командиру! — это приказ начальника штаба.

Враз забыли все анекдоты — и бегом в землянку…

Маршрут полета нам предложили не по прямой, а какими-то зигзагами.

— Обойдем зенитки противника стороной. Так будет лучше. От строя не отставать, делать все так, как я, — сказал штурман Карев, наш ведущий, и показал на схеме, кто где летит. Мое место — ведомой справа от Петра Карева.

О чем я думала перед первым своим боевым вылетом на штурмовике — трудно сказать. Страха не было. Было какое-то удовлетворение: вот включили в первую группу вылета, теперь мне надо не ударить лицом в грязь, ведь я — единственная женщина среди стольких мужчин, да еще каких — летчиков-штурмовиков!

Прикрывать нас с воздуха предстоит четверке ЛаГГ-3 из братского полка истребителей, что стоит с нами на одном аэродроме. В нашей 230-й штурмовой авиадивизии было пять полков — четыре штурмовых и один истребительный; командовал тогда дивизией Герой Советского Союза полковник Семен Григорьевич Гетьман.

И вот мы сидим в кабинах боевых машин и ждем сигнала — зеленой ракеты. Взгляд скользит по приборам, пальцы пробегают, будто нащупывают, по многочисленным переключателям, рычажкам — проверяю правильность их положения. Механик моего самолета сержант Римский тут же, рядом с самолетом. Он давно подготовил его к боевому вылету, но теперь то чистой тряпкой протрет уже давно прочищенное и сверкающее бронестекло фонаря, то поправит парашютную лямку на моем плече и посмотрит, как бы спрашивая: «Ну, чем тебе еще помочь?..»

— Спасибо, друг. Мне надо немножко побыть одной и сосредоточиться, собраться с мыслями, — благодарю я механика и вижу впереди себя слева штурмовик Карева.

Ведущий группы спокоен. Он положил руки на борта кабины и, кажется, поет. «Неужели его нисколечко не волнует предстоящее задание?» — думаю я. Но мысли мои обрываются вместе с зеленой ракетой над командным пунктом. Противно шипя, она взлетала над полем и стала медленно-медленно падать и догорать. Нам взлет! Курс — на Малую землю.

В полете я стараюсь держаться ближе к Кареву, боюсь, как бы не отстать. Ведущий раскачивает самолет в маневре — и я тоже, он пикирует до самой земли и я пикирую, он стреляет- и я стреляю. Бомбы сбросила тоже вслед за ведущим.

После четвертого захода на цель при выходе из атаки все-таки отстала. Да не просто отстала, а потеряла всю группу. Что тут делать?.. Лечу одна в сплошных разрывах от снарядов. Маневрирую отчаянно, ищу группу — и не вижу…

Около Мысхако развернулась на свою территорию. Над Цемесской бухтой дрались десятки наших и вражеских самолетов. В море падали боевые машины, летчики на парашютах, от берегов враждующих сторон к ним спешили катера. Такую картину боя я видела впервые…

Трудно было разобраться новичку в той кутерьме, которая творилась над Таманским полуостровом. Два истребителя, как коршуны, бросились в мою сторону. Я почему-то приняла их за наши «яки», но, когда впереди справа прошла пулеметная трасса и они стали разворачиваться для повторной атаки, я отчетливо увидела на фюзеляжах белые кресты. Вели себя немцы предельно нагло, ничуть не заботясь о защите, атаковали с разных сторон, однако безрезультатно. Скорость штурмовика меньше, чем «мессершмитта», и вот в одной из атак они проскочили вперед и оказались в моем прицеле. Нажала я одновременно на все гашетки, да жаль, выстрела не последовало: весь боезапас был израсходован над целью.