Читаем без скачивания Отбор для тёмного мага (СИ) - Соло Слава

— Для начала, я бы все-таки предпочел, чтобы вы ввели в курс тех, кто немного проспал наше собрание, — усмехается Эрик.

Арон смотрит на него с нескрываемой неприязнью, но Селия благоразумно отвечает:

— Зейд идет, чтобы забрать Лилу.

— «Забрать»? — усмехается Правитель. — Хорошо, будем называть это так. И что же дальше? Не можете разобраться с тем, как построить войска?

— Не можем разобраться с тем, как поступить с джином, — хмурится королева Гайолора.

Повисает тяжелое молчание во время которого у меня сжимается сердце.

Эрик очень внимательно изучает лицо Арона, словно читая его мысли.

— Зачем ты пришел?

— Каким бы странным тебе это не показалось, но я хочу помочь, — Арон хмурится, видно, что присутствовать на допросе своего врага ему явно не хочется.

— Ты предал своих, чтобы спасти ту, из-за которой сам и умрешь? — брови Эрика взлетают вверх.

— О чем ты говоришь? — вскрикиваю я, чуя недоброе.

Но они, словно не замечая меня и вопроса, продолжают молча буравить друг друга взглядами.

— Я не хочу ее смерти, — тихо произносит джин, смотря только на Линдвурма, — и вижу во всем этом судьбу, если хочешь. Тебе ведь знакомо это ощущение, не так ли?

— Он не обязан перед тобой отчитываться! — влезает Диана, удивляя нас всех.

Она-то какого дьявола решила вдруг стать защитницей джинов?

— Занятно, — хмыкает Эрик, — что же, раз так, — он поднимается со стула, не вижу причин не дать тебе индульгенцию.

— Да ну? — теперь очередь Арона кривить губы. — А тебе ее уже дали?

Эрик резко меняется в лице, угрожающе надвигаясь на него:

— Только посмей…

— Что посметь? Рассказать ей о том, ценой чего ты получил свою крылатую тварь?

— О чем он говорит, Эрик? — я вскакиваю с места, разрываемая недобрыми предчувствиями. Мужчины буравят друг друга взглядами, пропитанными ненавистью.

— Хороший дракон, Лила, — произносит джин, не сводя глаз со своего оппонента, — получается только из метаморфа. Твой любимый разве не называл тебе главный ингредиент?

Резкая вспышка встречных потоков магии: голубого и зеленого, ослепляет всех присутствующих в зале.

С потолка сыплется крошка, кто-то из женщин начинает визжать, хотя это вполне может быть и мой братец, но я ничего этого словно не замечаю.

На ватных ногах, я, пошатываясь, выхожу из зала. Ноги сами несут меня прочь, а в голове так пусто, словно мне сделали лоботомию. Руки безвольно цепляются за стены, в ушах звенит, и, кажется, сейчас я отчетливо понимаю, что чувствуют люди, лишающиеся разума.

— Лила!

— Не смей ко мне прикасаться!

Действия исключительно на инстинктах, я, резким движением руки, отгоняю от себя Эрика.

— Лила, умоляю тебя, — его глаза сверкают гневом, но выглядит он ужасно потерянным, — это все… Я не знаю… Лила, прости меня! Я просто…

— Ты просто, что? Был бесчувственной машиной, превращающих таких как я, в монстров? Не понимал, что делаешь, пока не встретил меня?

Эрик кривится, словно от зубной боли, и поджимает губы.

Ему нечего сказать.

Да и что тут скажешь?

Мы прошли вместе через такое, что не сможет осилить ни один нармальный человек. Где-то на этом пути у нас появились чувства друг другу, но сколько до этого ошибок сделал каждый из нас? Такое просто невозможно забыть.

— Лила, — он вновь кидается ко мне, когда я разворачиваюсь спиной к нему.

— Нет, — тихо отвечаю я, — не сейчас, Эрик. Я просто не могу.

Что-то в моем голосе заставляет его отступить, отпустить меня.

Словно пьяная, я выхожу на лужайку возле замка, сама не понимая, куда бреду.

Только оказавшись возле ангара, и чувствуя запах дыма, исходящего от дракона, я понимаю, куда шла.

Без страха, я поднимаю тяжеленный засов сама, без посторонней помощи. Видимо, сил мне придало состояние аффекта.

Заходя внутрь, я вижу, как огромный ящер свился клубочком, и видимо предавался сну, пока я, незваный гость, его не потревожила.

Дыхание сбивается, а слезы летят из глаз, омывая щеки. Я смотрю в недовольные глаза дракона, понимая, что он меня не узнает. Заклятие необратимо.

— Дядя, — я бросаюсь вперед, утыкаясь в жёсткую раскаленную чешую.

Он вполне может сжечь меня, но почему-то этого не делает. Только недоуменно смотрит на сумасшедшую девушку, оставляющую мокрый след на его боку.

**

Не знаю сколько проходит времени, но Арон оказывается рядом, когда на город уже опускается ночь.

— Как ты? — тихо спрашивает он, садясь на землю, рядом со спящим Арго.

— Неважно, — честно признаюсь я.

— Мне жаль, что так вышло, Лила…

— Почему ты мне не сказал? — хмурясь, спрашиваю я.

— Если я и виноват перед тобой, то лишь в том, что не знал всего. Мне пришлось заново изучить всю историю, чтобы понять, что именно задумал Эрик. Но тогда уже было слишком поздно. Ты была на территории Эдура.

— Ах, вот как? — мои брови взлетают вверх.

— Да, и за это я прошу прощения.

— А больше, то есть извиняться тебе не за что? — губы сами кривятся в усмешке.

— Я поступал так, как считал нужным, — отрезает он, — на тот момент. Значит, мои поступки были правильными.

Молчим.

Мне нечего сказать ему. Нет даже злости, только ужасающая усталость.

Вот бы все они исчезли к черту, перестав рвать мое сердце на части.

Эй, джин! Исполни-ка это мое желание.

— Я не посылал к тебе убийц.

— Знаю.

— Откуда? — удивляется он.

— Просто знаю, — пожимаю плечами, — интуиция, если хочешь.

Он смотрит на меня, явно ожидая продолжения, но его не следует.

— Лила, мы… Наша с тобой история…

— Почему ты не убил Эрика? — резко перебиваю я.

Арон морщится, но принимает условия игры:

— Потому что он единственный, кто может остановить моего… моего отца, — заканчивает он с горечью.

— Остановить от чего?

Джин смотрит на меня своими зелеными глазами, и я замечаю, что они больше не горят так ярко, как прежде.

— Он хочет, чтобы ты переродилась, Лила, — осторожно подбирая слова, произносит он.

— То есть убить? — усмехаюсь я. — Интересную ты подобрал метафору.

— Нет, — Арон качает головой, — Зейд видит в твоем перерождении единственную возможность спасения нашего рода.

— Да вы все свихнулись, — вскрикиваю я, вскакивая на ноги. Арон поднимается за мной. — Черт знает что! Вы все помешались на своих предсказаниях и видениях! Хоть раз задумайтесь о том, что это может быть неправдой!

— А ты хоть раз задумайся о том, что это может ею быть, — размеренно произносит он. — Лила, мир устроен куда сложнее, чем тебе кажется. К сожалению.

— К сожалению? — я истерично смеюсь от этого фарса.

— Да. Мне бы не хотелось, чтобы ты прошла через все это, но к сожалению, ты впуталась эту историю по моей вине.

— Вот только не надо строить из себя благородного героя, берущего все ошибки на свою душу, — я тычу в него пальцем, все больше распаляясь. Кажется вся непрожитая боль и горечь разом выливаются из меня, обращаясь яростью против джина. — Ты оставил меня в тот момент, когда я больше всего в тебе нуждалась! И вот за это я тебя виню. И только. Ты не должен был мне ничего кроме как…

— Любить тебя, — горько заканчивает Арон, заставляя меня замолкнуть на полуслове. — Я должен был любить тебя, Лила, — еще раз повторяет он. — И в горе, и в радости. Но я не смог. И за это тоже прошу прощения.

Рука, тычущая в него пальцем, безвольно повисает вдоль тела. Что сделать, если точка уже стоит? Что мы вообще тут выясняем и выливаем друг на друга? Непрожитую горечь за то, что чувства прошли? И мы, как подростки обижены друг на друга, не понимая, кто кого разлюбил первым, и в какой момент это произошло?

— Ты тоже это почувствовал? — тихо спрашиваю я.

Арон подходит вплотную, беря мою руку и прикладывая ладонью к своей груди:

— Вот тут. Все словно оборвалось. И образовалась такая пустота, что я не мог вдохнуть. Я не знал, что мне делать, в голове звенело только желание мести Линдвурму. И я был еще больше шокирован увидев тебя тогда, на балконе, да еще и в проклятом костюме одалиски. Рядом с ним. — щеки начинают пылать, когда я вспоминаю чертов наряд, который заставил нацепить меня Эрик. — Но страшнее всего было то, что я не почувствовал ничего, когда передо мной вновь встал твой образ. Не было ни жмущего чувства внутри, ни ощущения тебя рядом со мной. Ты просто была посторонней девушкой. Я вначале подумал было даже, что ты двойник. А потом, понял, что это все же ты, меня обуяла ярость, вперемешку с ненавистью и ощущение предательства.