Читаем без скачивания Сокровище Голубых гор - Эмилио Сальгари

— Сеньор Бельграно, слушайте внимательнее! — продолжал авантюрист. — Вот мое условие… Для удобства разделим его, пожалуй, на два пункта. Итак, во-первых, вы должны навсегда отказаться от всяких претензий на сокровище Голубых гор, тем более что вам все равно не видать его как своих ушей, а во-вторых, признать меня женихом вашей сестры. Если вы согласны на это условие — другого выхода для вас все равно нет, — то я пока удовольствуюсь вашим честным словом, которое вы дадите мне в присутствии ваших благородных свидетелей, а потом мы скрепим его на бумаге, и я тотчас же распоряжусь освободить вас…

Тройной крик негодования покрыл эти слова.

— Негодяй! Пират! Жадная акула! — донеслось снизу.

— Так вы отказываетесь от моего условия, сеньор Бельграно? — продолжал Рамирес, нисколько, по-видимому, не смущенный этими не особенно лестными эпитетами.

— Отказываюсь!.. Лучше собственными руками задушу сестру, нежели соглашусь отдать ее руку такому негодяю, как вы! — горячо крикнул молодой человек.

— Это ваше последнее слово, сеньор Бельграно?

— Последнее, сеньор Рамирес.

— Хорошо! Так и будем знать!.. До скорого свидания! Бледный от душившей его злобы авантюрист спустился с холма, бормоча сквозь крепко стиснутые зубы:

— Гм… Увидим, как-то ты запоешь потом, когда девчонка окажется у меня в руках!

Добравшись до селения, он прошел прямо в свою хижину, украшенную человеческими черепами и старым, истрепанным чилийским флагом. Хижина эта, самая обширная и лучше других отделанная, принадлежала прежнему туземному вождю. Возле нее, перед очагом, под которым ярко пылал костер, возились женщины и подростки, готовя обед белому вождю.

Вне себя от душившей его злобы, Рамирес, ударами ноги отстранив стоявших на пути женщин и детей, вошел в свою хижину мрачнее грозовой тучи.

Следовавший за ним Нарго по его безмолвному приказанию почтительно остановился у порога и со страхом стал ждать, чем разразится эта зловещая туча. Старый дикарь по горькому опыту уже знал, как страшен гнев белого вождя.

— Ты и все твои воины — жалкие, трусливые бабы! — заговорил после довольно продолжительного молчания Рамирес. — Вместо того чтобы постыдно удирать от этой горсти людей, их всех следовало бы перерезать, а не посылать для этого за мной— Вы только напрасно отняли у меня время, заставив вернуться с полпути» Они сами лезли в руки, а вы не сумели взять их» Эх вы, горе-воины!. Сколько времени, по-твоему, могут они продержаться в пещере, не передохнув с голоду?

— Они могут прожить в пещере в течение нескольких лун, великий вождь, потому что там много запасов. Мы перед их приходом только что сложили туда…

— Ну, вы и дураки! Черт бы побрал и вас и их! — рявкнул Рамирес, с силой стукнув кулаком по столу, на котором так и запрыгали расписные глиняные блюда с кушаньями и вазы с плодами. — Сколько придется мне еще потерять времени из-за них, и все благодаря вашей глупости и трусости!

—А почему же, великий вождь, ты сам не прикажешь своим белым воинам перебить всех пленников? — осмелился робко заметить дикарь. — Ведь у твоих воинов такие же громовые трубки, как…

— Потому что ты — старый дурак и ничего не смыслишь в моих делах! — резко прервал его Рамирес. — Если бы мне это было нужно, я не стал бы ждать твоего совета… А ты вот что скажи мне: есть у тебя хорошие разведчики?

— Есть, великий вождь. Куда прикажешь послать их?

— В селение нуку, узнать поумнее, там ли белая девушка.

— Хорошо, вождь. Будет немедленно исполнено. Более ничего не прикажешь?

— Ничего. Можешь уходить. Когда разведчики возвратятся, приди сказать мне.

После ухода дикаря Рамирес наскоро закусил, запив еду целой бутылкой водки. Затем он бросился на мягкую постель из свежих листьев и травы и тут же крепко заснул. Проспал он до самого вечера и, вероятно, продолжал бы спать, если бы его не разбудил Нарго, явившийся с докладом о возвращении разведчиков.

Первый раз в жизни Рамирес проснулся без обычных проклятий.

— Однако и ноги же у твоих гонцов! — удивился он, поднимаясь с постели. — Теперь мне понятно, почему кети всегда так легко улепетывают от врагов.

— Я приказал им поспешить, вождь, — ответил старик, сделав вид, что не понял насмешки.

— Хорошо. Ну, что же они узнали?

— Белая девушка все еще там, у нуку, и признана королевой племени.

— Вот как! Почему лес это?

— У нее есть табу племени крагоа.

— А-а! — протянул авантюрист и задумался. — Гм„ Какая странная история, — пробормотал он про себя, — и какой волшебной силой в глазах этих дураков обладает простой кусок древесной коры с тремя птицами. Хорошо, что у меня есть дубликат… Вот что, старик, — обратился он к дикарю, — позови-ка ко мне этого молодого воина, которого вы поймали тогда вместе со старым.

Дикарь поспешно отправился исполнять это приказание. В ожидании Эмилио Рамирес налил в серебряную чарку водки. Залпом осушив эту чарку, он вновь наполнил ее и закурил крепкую сигару. Не успел он сделать несколько затяжек, как в хижину вошел тот, за кем он посылал. Бывший юнга «Андалузии» за несколько дней сильно обрюзг, благодаря щедрым угощениям дикарей, для которых капитан «Эсмеральды» не жалел водки с целью привлечения их на свою сторону. Юноша и в эту минуту был немного навеселе, а потому и имел довольно непринужденный вид.

— Что прикажете, капитан? — спросил он, развязно остановившись перед строгим командиром.

Рамирес не обратил внимания на состояние юноши и спокойно сказал ему.

— Ну, можешь безбоязненно отправиться к сеньорите Бельграно. Если она действительно, как ты говоришь, симпатизирует тебе, то на съедение дикарям тебя не выдаст. Она там у них королевой. Но теперь ты должен сказать ей другое. Передай, что ее брат вместе с капитаном и боцманом заперты здесь, в пещере, и что если она не поспешит выручить их, они будут съедены. Пусть она является во главе хоть всех своих подданных; для меня это не страшно: со своими волчатами я разнесу всю эту орду» В проводники можешь взять старого дурака Нарго. Он умеет говорить на языке нуку, и тебе с ним будет удобнее. Ну, теперь отправляйся и смотри не возвращайся с пустыми руками. Слышишь?

— Слушаю, капитан. Все будет сделано, как следует, — самоуверенно проговорил юный негодяй. — Пойдем, дед, — обратился он к Нарго, и вышел вместе с ним из хижины.

Оставшись опять один, Рамирес выпил чарку водки, побарабанил пальцем по столу, посвистел и потом с довольной улыбкой проговорил вслух:

— Ну, авось, теперь дело пойдет на лад. Девчонка к утру может уже быть здесь, и мы с ней потолкуем по душам. Посмотрим, как она решится отказаться от такой блестящей будущности, которую я предложу ей! Царское состояние соблазнит любую, самую неприступную красавицу. Во всяком случае, она захочет спасти жизнь брата и свою собственную. А вдруг она заупрямится? Вздор! Может ли слабая девочка противостоять мне, твердому мужчине, в жилах которого течет значительная доля индейской крови. Я и не таких сгибал в бараний рог. Миндальничать долго не буду, а сразу круто поверну по-своему. Ха! О твердости моего характера могли бы кое-что порассказать те сотни китайцев и негров, которых я сначала изводил на работе, а потом отправлял в желудки акул.