Читаем без скачивания День Десантника - Антон Текшин

Но тут и возникли первые проблемы: планеты оказались достаточно плотно населены. Причем не разумными особями, хотя кто может дать четкое определение разумности? Нет, местные животные, растения, флора и фауна, принимающие порой весьма опасные и причудливые формы, поднялись на пути у честолюбивых планов человека. Вот тут-то и понадобились профессионалы, ходящие рядом со смертью, умеющие пользоваться оружием и готовые продавать свои услуги.

Темнота оставалась прежней, но он начинал ощущать, что скоро что-то должно произойти. Все так же нежно оберегала его амортизационная жидкость камеры, все так же надежно работал кабель питания… Просто запущенная программа подготовки отсчитывала последние часы его пребывания на борту носителя. Высадка была неизбежной, и ее целью была третья от звезды планета в скромной системе, приткнувшейся в одном из спиральных рукавов галактики Млечный Путь.

Знал ли он, что планета, на которую он должен был высадиться, называется на языке аборигенов «Землей»? Готовится ли там ему встреча? Что его там ожидает, и как его появление скажется на судьбе планеты? Какая программа заложена в него и что принесет он человечеству: созидание или разрушение?

Нет, он ничего этого не знал, но начинал волноваться, чувствуя, что приближается пик реализации давно составленного кем-то плана. И он был в этом плане главным действующим лицом.

Тварь появилась из-за полуобвалившейся стены грациозно и плавно, чем-то напоминая многократно увеличенный слоновий хобот. Рядом, словно лебединые шеи, поднялись еще два «хобота». Конец одного «хобота» разошелся, словно раскрутился сложными лепестками, и в этот момент Фикус резко завернул БТР вправо.

Хрясь! Меня швырнуло инерцией и неплохо приложило скулой о какую-то железку. Сзади грохнуло. Транспортер качнулся от шлепка ударной волны.

— Какого хрена?! — заорал я на Фикуса, когда он задним ходом выводил БТР из дымящегося крошева. — Чего ты сворачиваешь?!

Развернутые вместе с башней приборы наблюдения показали мне жирный чадящий костер на месте следующей за нами машины. Что за…

— Я не понял, командир, — крикнул мне в ухо динамик голосом Ковальского, — у здешних зверушек РПГ имеются?

Я не ответил, наблюдая, как вихрящаяся слепящая полоса, испускаемая одним из хоботов, падает на наш БТР. Ох… охренеть!

Два тридцатимиллиметровых снаряда из нашей пушки разорвали в клочья конец плюющегося молнией «хобота». Во все стороны полетели брызги и ошметки плоти. Две других твари мгновенно юркнули под прикрытие стен.

— Долби!!! — рявкнул я приказ, но стрелок и так уже перенес огонь автоматической пушки, дырявя жалкую преграду. В клубах пыли мелькнули огромные темные кольца, что-то бешено забилось, расшвыривая остатки блочного домика.

— Давай дальше!!! — крикнул я бледному Фикусу. — К центру поселка!

В этот момент что-то тяжелое врезалось в борт БТРа, взвизгнул металл… Да что тут такое творится?!

Фикус погнал машину дальше по улочке, БТР раскачивался, перебираясь через какие-то толстые трубы. Впрочем, я уже знал, что это за трубы.

— Командир, эти твари — что-то типа электрических угрей! — Ковальский, похоже, решил поразить меня своими познаниями в биологии. — Только заряд у них охрененный! Даже наши коробки не выдерживают!

Хороши угри — метра полтора в диаметре. Сколько же мегаватт у них внутри хранится?

На экранах наружного обзора замелькали крупные тени, снова какая-то тварь со всего разбега влепилась в борт, даже немного сбив машину с курса.

— Всем машинам, здесь старший лейтенант Фролов! Уничтожайте змееподобных существ, как только увидите: они используют энергетическое оружие и могут поражать коробки! Повторяю: огромные змеи поражают коробки на расстоянии!

— Фролов, ты спятил?! — выдохнул эфир голосом капитана. — Головой о броню приложился? Что за глюки?

— Товарищ капитан. — Я аж вскипел внутренне, но справился. — Коробку Поскребышева уничтожили. Я и мой стрелок видели…

И в этот момент связь оборвалась. БТР встал — двигатель заглох. Все обзорные экраны потемнели. Погасло освещение. У меня даже появилось ощущение, что я оглох: в динамиках шлема — ни шороха, пушка и пулемет умолкли. Впрочем, нет: снова раздался грохот ПКТМа.

— Башню заклинило!!! — Паники в голосе стрелка было хоть отбавляй. — Не могу перенести прицел!

Я глянул на Фикуса, потом метнул взгляд на Ковальского: оба растеряны. Что за фигня?! Почему электроника отказала? И движок молчит, и рация…

— Не стрелять! Не тратить боезапас!

— Товарищ старший лейтенант! — Фикус оказался рядом со мной. — Товарищ лейтенант, это электромагнитный импульс! Даже ручной фонарик не работает!

Молодец, Артемка, проверил. Грех не ценить такого башковитого механика-водителя. А вот электромагнитный импульс… Значит, у врага есть электромагнитная пушка, или же, что еще невероятнее и еще более неприятно — ядерное оружие. Полный бред! Откуда у животных может быть ядерное оружие?

Я приник к триплексу: не видно было ни зги: закопченное бронестекло даже свет тускло пропускало. И что прикажете делать в такой ситуации?

В борт опять что-то ударило. Потом это что-то взобралось на БТР повыше, заставляя машину раскачиваться на амортизаторах под своей тяжестью. Раскатился, царапая оголенные нервы, длинный клокочущий вопль. Громко, словно кричали прямо в салоне. Ковальский чиркнул зажигалкой, и темнота салона немного отступила, открывая напряженные лица бойцов. Н-да… нервничают ребятки.

Мне и самому было не по себе. БТР представлялся мне сейчас большой консервной банкой с человеческой начинкой. Вот сейчас придет большая зверюга с консервным ножом и вскроет ее, чтобы позавтракать. Или электрический угорь-переросток предварительно прожарит нас плазмой своего разряда… Милая перспектива, однако…

— Как думаешь, Никит, разряд большую площадь захватил?

Это Ковальский. И чего он поперся в наемники? Нет, понятно, что у него детишек в наличии — четверо, да еще пятый на подходе, и семья нуждается в финансах… Но, блин, что же произойдет, если он вот сейчас погибнет: как они дальше без отца все будут?

— А кто его знает, какую площадь!

Я представил замершие коробки БТРов, разбросанные по дымящим руинам городка… как к ним подбираются гибкие шланги гигантских угрей…

И в этот момент по броне простучала пулеметная очередь.

Нет, ошибиться я не мог: побывал под обстрелами еще там, в Земных «горячих точках». Это был точно пулемет, и его трассы били не только по броне: слышно было, как пули глухо ударяют во что-то мягкое. Сверху завизжали, словно гигантский напильник заходил по многотонной заготовке. БТР закачался, а после и вовсе приподнялся на амортизаторах, освобожденный от гнетущего его веса. Тяжелый удар рухнувшей рядом туши. Тишина…

Буквально через несколько секунд по броне застучали. Пам-пара-па-пам! Такой рисунок могла выбить только человеческая рука, и я рискнул приоткрыть люк.

Под БТРом, весь в копоти, скалил зубы в улыбке человек с ручным пулеметом наперевес. Я окинул взглядом его, потом — огромную серую тушу, что лежала рядом… щупальца, шипы, густая желтоватая жидкость, вытекающая из многочисленных дыр… Плотный дым плыл над развалинами. Где-то бил короткими очередями пулемет…

— Живы, лейтенант? — Человек не переставал улыбаться, словно был рекламным менеджером, впаривающим совершенно мне ненужный продукт.

— Живы, спасибо. Представьтесь.

— Старший сержант Голованов! Думаю, что вам нужно покинуть броню: судя по всему, вся электроника в округе вырубилась, так что предлагаю вам присоединиться к нашей линии обороны.

Я не стал затыкать ему рот в ответ на неуставную речь: в боевых условиях слишком часто приходится забыть условности, чтобы выжить. Выжить и победить.

— Отделение, — скомандовал я, — покинуть машину! Рассредоточиться на местности! Снять ПТРК!

Бойцы рассыпались по развалинам, защелкали затворами. Фикус вместе с еще одним бойцом потащил выносной ПТРК. Слава Богу, не видно было никаких признаков ни «угрей», ни чертовых «перекати-полей». Развалины словно вымерли, давая моему взводу возможность передохнуть. Вот только расслабляться в такой ситуации — гиблое дело.

— Где остальные коробки? — спросил я сержанта. — Есть хоть какая-то связь?

Тот пожал плечами настолько цивильным жестом, что мне тут же захотелось дать ему в улыбающееся рыло. Но я сдержался, понимая, что нельзя ронять себя, опускаясь до рукоприкладства.

Сдержался еще потому, что осознал, что замерзшая улыбка на лице этого сержантика — просто нервный оскал дико напряженного человека, результат эмоциональной и физической перегрузки.

— Держи, сержант, глотни… — Ковальский протянул Голованову флягу с коньяком. Он как всегда быстрее меня разобрался в человеке. У него это дар: умение налаживать связи и заводить новых корешей. Такой вот человек Юра Ковальский.