Читаем без скачивания Адмирал Л. М. Галлер - Сергей Зонин

Прежде всего — долг! Он подписал обещание служить в РККФ и будет выполнять все, что положено, пусть кому-то это и не нравится.

Так шли дни и недели тяжкой зимы девятнадцатого года. 7-я армия под давлением превосходящих сил белоэстонцев и прибывших им на помощь новых отрядов белофиннов оставила Нарву и закрепилась не правом берегу реки Нарова. Прочно стал лед, и выходы в море кораблей ДОТ прекратились. Ушли в Ревель и корабли англичан и белоэстонцев. Снова Морские силы Балтморя получили передышку — возможность готовиться к предстоящей кампании летом 1919 года. На сухопутных фронтах, однако, бои продолжались. В феврале белофинские войска перешли границы Петроградской губернии. Готовились к наступлению из Эстонии и Латвии белогвардейские армии генералов Юденича и Родзянко. По замыслу Антанты удар на Петроград и наступление войск Деникина на юге должны были отвлечь силы Красной Армии с Восточного фронта, помочь наступлению главных сил белых — армий адмирала Колчака. Вряд ли Галлер много думал о положении на фронтах Советской Республики в целом, хотя дела в Карелии, на северных и западных границах Петроградской губернии должны были его волновать. Ему хватало забот, связанных с кораблем, его сохранностью в безопасностью — диверсии не исключались. А ведь даже небольшой пожар, начавшийся в каком-нибудь отдаленном помещении, представлял грозную опасность. Возгорание нескоро заметили бы на почти безлюдном корабле.

Терзали и свои печали, личные. В конце января скончался отец. После рождества Михаил Федорович слег и уже не вставал, лежал в своем кабинете под ворохом пледов, пытался читать при мерцающем свете свечи. За два дня до его кончины Лев Михайлович был дома. Отец положил легкую руку ему на голову, погладил, как в детстве: «Левушка, хочу лежать рядом с мамой. Пожалуйста… И пусть будет пастор. Береги сестер… Кончится война — съезди в Польшу, найди могилу Вернера. Привези прах, захорони на Смоленском. А тебе, дай бог, честно служить России…» Сказал и замолчал, больше за вечер не вымолвил ни слова, точно на сказанное ушли все силы. Прощаясь, Лев Михайлович поцеловал его в высокий лоб. Сквозь поредевшие седые волосы розовела кожа. В передней молча обнял сестер — Аню, Антонину, Женю. С болью в который раз отметил: худеют, бледнеют. Наверное, все, что он приносит из своего отнюдь не обильного корабельного пайка, отдают отцу. Сами же довольствуются осьмушкой…

И опять засыпанное глубоким снегом Смоленское кладбище, гроб из неструганых досок. Рядом с деревянным крестом на могиле матери чернеет свежая яма. Подумал: теперь можно разом поставить кресты и отцу и матери. А то все было не собраться. Все дела, дела…

В конце марта Галлера вновь пригласили на «Кречет». А. В. Домбровский, начальник штаба Балтфлота, передал от имени Зеленого предложение принять командование «Андреем Первозванным». Льву Михайловичу изменила всегдашняя выдержка — покраснел лицом, сильнее застучало сердце. Господи, командовать одним из двух находящихся в строю линкоров, может ли такое быть?! Но через минуту, уже овладев собой, поблагодарил за честь, попросил передать наморси согласие. Потом была долгая беседа с А. В. Барановым, членом Реввоенсовета Балтфлота, бывшим гальванером с учебного судна «Аргунь». «Как к Советской власти относитесь? Намерены ли служить ей верно?» — спросил он. «Советская власть народом признана, она — народ, — ответил Галлер. — Вас ведь не удивляет, что с большевиками многие ученые, инженеры-интеллигенты, хотя многие, не знаю кого больше, против или нейтралитет держат. Офицеры флота тоже ведь интеллигенция. Военная. Не так-то много среди нас из титулованного дворянства. Отец мой покойный — генерал, военный инженер. Дед же врач, много лет в военном госпитале служил, получил титулярного советника — стал дворянином. Так вот, среди офицеров тоже многие честно служат новой России, Алексей Васильевич. Я — из них, и уверяю, не исключение. Кстати, служат честно и титулованные, вы же знаете… Мне кажется, дело не в происхождении, а в убеждениях…»

Похоже, Баранов не ожидал такого пространного ответа, но удовлетворен им был. Верно ведь говорит. И в самом деле, барон Косинский в Морской академии, барон Зальца начальник оперативного отдела в штабе наморси, барон Майдель в дивизии траления… Служат-то служат, но что дальше будет, еще посмотрим. Правда, о Галлере хорошо говорит большевик с дореволюционным стажем Николай Яковлевич Кроненберг, с марта комисcap Кронштадтской базы, служил с ним на «Славе». Но белая кость есть белая кость…

Конечно, в те дни 1919 года не было ни у Баранова, ни у кого-то другого статистических данных о том, сколько бывших офицеров служат в Красной Армии и Красном Флоте. Подсчет произвели много позже. Оказалось, что в Красной Армии в 1919 году в командном составе бывшие офицеры и генералы составляли 53 процента[100]. На флоте, надо думать, этот процент был много выше: кораблями и соединениями, за редким исключением, командовали бывшие офицеры. Из них комплектовались и специалисты — артиллеристы и минеры, механики и связисты. Иначе было и невозможно; командный состав для кораблей и береговых крупнокалиберных батарей готовится годами. Больших знаний требует и работа в штабах, преподавание в Морской академии и морских училищах… За семь лет, с 1910 по 1917 год, Морской корпус выпустил всего-то около тысячи двухсот мичманов. Да еще около пятисот мичманов за годы войны подготовили Гардемаринские классы[101]. Немало офицеров погибло в годы мировой войны. В Красном Флоте же на Балтике к концу 1919 года числилось более 20 тысяч военморов[102]. Из них примерно около тысячи составляли бывшие офицеры и адмиралы, занимавшие большинство командных должностей на кораблях и в штабах.

Сложно было в то время служить в командном составе. Зачастую команда требовала от военморов-командиров разных степеней участия в погрузках угля, чистке котлов, прекращала деятельность кают-компаний, заставляла чистить картошку и мыть посуду. Это, как правило, не было сведением личных счетов или желанием наказать за что-то. Матросы полагали такой подход принципиально правильным. Все эти перегибы нужно было перетерпеть, сохраняя достоинство. Так и поступали те, кто желал служить Родине, обороняя ее морские рубежи. Но в Красном Флоте находились и такие бывшие офицеры, которые служили формально, пренебрегали своими обязанностями. В те дни наморси С. В. Зарубаев писал в МГШ Е. А. Беренсу: «..хуже с офицерством, я на офицерство зол — обнаглело, изленилось, гораздо больше приносит мне неприятностей, чем все остальные…»[103]