Читаем без скачивания Американский пирог - Майкл Уэст

— Ну, в общем, да. Вот только с докторами кокетничает как скаженная.

— «Скаженная»?! — рассмеялся Сэм. — Это что, словечко южных панков?

— Не знаю.

Мы помолчали, и до меня доносились лишь помехи, похожие на шелест целлофана.

— Прошлый ночью я видел просто жуткий сон, — сказал он, — ты была с каким-то мужчиной.

— Я? — Я облокотилась на стол и затаила дыхание.

— Ага. И вы с ним трахались как сумасшедшие.

— Забавный сон.

— И такой реальный.

— Да уж, судя по твоему описанию.

— Но я же знаю: этого не было.

— Чего не было?

— Ну, ты ни с кем не спала.

— А ты?

— Между мной и Ниной ничего не происходит, если это тебя беспокоит.

— Меня ничего не беспокоит, это тебе снятся какие-то странные сны. — Я стала постукивать ногтем по трубке. — А я тебе говорила про наш ужин с Джексоном Маннингом?

— Минуточку, это не тот ли парень, с которым вы были помолвлены?

— Ага.

— Но он же, кажется, женился?

— Уже развелся. Но мы просто поужинали. Как вы с Ниной и музейной компанией. Что плохого в обычном ужине?

— Ровным счетом ничего. — Его голос как-то изменился и звучал одновременно настороженно и заинтересованно.

— Мы ходили в доки и ели форель под соусом Бадди, слегка поджаренную, выловленную тем же утром в Кейни-Форк. Однако вкус был немного не тот, должно быть, повариха жарит кукурузу на сале.

— Не на оливковом масле?

— Думаю, в округе Пеннингтон вообще не продают оливковое масло.

— Ну просто беда! — рассмеялся он. — Ты же терпеть не можешь сала! Я скучаю по тебе, солнышко, — прибавил он, глубоко вздохнув. — Но раз ты нужна сестре, побудь с ней, сколько потребуется.

Мне бы хотелось услышать нечто совсем другое, и внутри у меня что-то упало. Лучше бы он сказал: «Я чувствую твой запах, несмотря на расстояние. Я слышу что-то не то в твоем голосе. Возвращайся, малышка, и я больше никогда не отпущу тебя».

Когда мы повесили трубки, мне вспомнилось самое начало нашего с Сэмом романа. Как-то раз мы взяли двухместную байдарку и отправились в открытый океан. Оттуда огромное шоссе № 1 казалось тоненькой ниточкой, по которой пауками скользили машины и грузовики. Мы проплыли мимо морского льва, который распластался по скале, словно разваренная сосиска. Подняв голову, он задумчиво оглядел нас, а затем нырнул в воду. Мы забрались уже довольно далеко, когда я заметила туман, надвигавшийся с океана. Присмотревшись, я поняла, что на нас движется пятнадцатифутовая волна. Я схватила Сэма за плечо. Он обернулся, увидел волну и закричал: «Скорее к берегу! Весла на воду!»

Никогда еще мои руки не двигались так быстро, но и этой скорости оказалось недостаточно. Темно-синяя стена налетела на нас, и мы взвились над водой. В какой-то момент я поняла, что вожу веслом по воздуху. Затем байдарка упала на следующую волну. От удара у меня перехватило дыхание, но я все равно продолжала грести.

— Кажется, я влюбился, — крикнул Сэм, но я так никогда и не поняла, что он имел в виду: влюбился в меня или в греблю?

Весь следующий вечер я думала о Сэме и попыталась позвонить ему в отель.

— Что-что? — переспросил меня оператор «Саут сентрал белл». — Куда вы хотите позвонить?

— В Герреро-Негро, отель «Мирабель», — ответила я, внезапно ощутив усталость. Я сидела на кухонном столе и наматывала спиральный телефонный шнур на пальцы ступни. И вдруг из чистой вредности прибавила: — Persona a persona[22].

— Что, простите? — удивился оператор.

— Да так, ничего.

Последовало долгое молчание. Потом до меня донеслась какая-то трель, сопровождавшаяся треском и шумами. После шестого звонка менеджер отеля поднял трубку. Убийственно растягивая слова, оператор попросил соединить с комнатой «Сеньора Сэма Эс-с-с-пия».

— О’кей, — ответил менеджер, после чего послышалась серия долгих гудков. Затем сонный женский голос пробормотал:

— Bueno? Qué pasó?[23]

«Что, черт побери, происходит?» — подумала я. Голос походил на Нинин, но точно сказать было трудно: я плохо помнила ее тембр. Оператор снова изрек свой вопрос. Женщина ответила:

— Простите, он вышел. Но уже вот-вот вернется.

Послышался шорох, и я представила себе, как два тела ворочаются на мексиканском матрасе.

— Спасибо, — отчеканил оператор, а затем обратился ко мне: — Назначить звонок на другое время?

Я повесила трубку и подтянула колени к подбородку. Может быть, менеджер соединил меня с чужим номером? Но нет, эта женщина (Нина?) сказала, что Сэм вот-вот вернется. Разумеется, этому должно быть какое-то логическое объяснение. Нина была в его комнате… потому что в ее номере начался пожар. Или потому что Сэм выскочил в ближайший магазин за выпивкой и презервативами. Господи, да что же это такое? Я тупо уставилась на кухонное окно, за которым виднелась старая магнолия. Мы посадили ее как-то летом — я, Элинор и Джо-Нелл, — чтобы порадовать маму, убитую уходом Уайатта. Именно его измена, а не смерть, запомнилась нам как окончание их отношений. Сколько времени продолжалась его интрижка, мы, конечно же, не знали — не подозревали даже о существовании этой стриптизерши. Мне тогда было лет десять, и я и не представляла себе, что отчим может удрать с какой-то другой женщиной.

В тот вечер, когда он уехал, я сидела на кухне и делала себе бутерброд с арахисовым маслом и бананом. Кухонный стол был весь завален обрезками лука и вареной картошки. Со второго этажа донесся голос Уайатта, который говорил маме, что едет в Нашвилл. Элинор была уже достаточно взрослой, чтоб смекнуть, что к чему. Она подслушивала, стоя у подножия лестницы, и по лицу ее бежали слезы. Ей нравился Уайатт. Помню, что я посмотрела на бутерброд и решила, что он не полезет мне в горло. Тут в кухню вошла Джо-Нелл, которой тогда только-только исполнилось шесть. Она уставилась на мой бутерброд, и я отдала его ей. Бутерброд был проглочен в два счета, ручонка Джо-Нелл снова потянулась ко мне, и раздался писк: «Исе!»

На следующий день мы с Элинор отправились в питомник и выбрали эту магнолию. Хотя лето было в разгаре, а летом растения не пересаживают, мы вырыли ямку и полили ее сульфатом магния, который Минерва считала настоящей садовой панацеей. И теперь, более двадцати лет спустя, я сидела на той же самой кухне, смотрела на магнолию и изумлялась, что она еще жива. Магнолия переросла наш дом. Она уже пережила и Уайатта, и маму, и, возможно, переживет всех нас. Я закусила кожу на колене. Где-то, за тысячу миль отсюда, какая-то другая женщина сидит в гостиничном номере моего любимого! Интересно, она сообразила, кто звонил? Расскажет ли она Сэму о моем звонке? Я попыталась представить себе ход мыслей расчетливой авантюристки. Потом мне захотелось снять трубку и попросить оператора, чтобы повторил звонок. На сей раз я спрошу Нину какого черта она делает в комнате моего мужа. Хотя какая разница, что она скажет?! Ведь вина-то все равно не ее, а Сэма. Во многих отношениях он обходительней любого южанина, но в то же время способен на измену: живя со мной, он мог спать с кем-то еще.

Элинор и Минерва вошли в кухню с большой коробкой банок фирмы «Мейзон», обсуждая «этот собачий холод». Они принялись выгружать на стол банки: пол- и четвертьлитровые, с узором в виде ромбика на боках и Минервиным коронным соусом чатни внутри. Бабуля заготавливает его каждую осень, а затем прячет в кладовку, где соус густеет, настаивается и превращается в нечто по-истине божественное.

— Ненавижу январь, — бубнила Элинор, вынимая банки из коробки. — Раз уж стоит такой холод, так пусть бы хоть снег выпал.

— Вот уж не надо, — возразила Минерва, — если выпадет снег, я могу поскользнуться и сломать себе ногу.

— Тьфу-тьфу, — сказала я, — только этого нам не хватало.

Они обернулись и с удивлением заметили, что я сижу на столе.

— Ах вот ты где! — радостно воскликнула Минерва.

— Помоги-ка нам, — буркнула Элинор.

Я с облегчением вздохнула: они и не заметили моего расстройства. Джо-Нелл тут же увидела бы, что я не в духе, но Элинор была совершенно невинна в вопросах любви. Что до Минервы, то ее мысли, слава богу, занимало только одно: она раскладывала по банкам кружочки красного ситца, надевала поверх них крышки и фиксировала их резинкой. Я уже дала ей слово, что помогу доставить эти банки в клуб пенсионеров. Соскользнув со стола, я уселась по-турецки на одном из стульев и принялась надписывать ярлыки.

Когда зазвонил телефон, я даже не тронулась с места. Сидя на стуле, я старательно выводила: «Чатни. Рецепт Минервы Прэй», но про себя думала: «Это Сэм. Он уже в „Мирабель“ и звонит рассказать, что Нина разревелась как дитя, узнав, что я буду в Лос-Кабосе через три дня». Затем мне подумалось, что это Джексон, который зовет меня на выходные в Новый Орлеан. Протянув свою ручищу, Элинор подняла трубку.