Читаем без скачивания Как три мушкетëра - Бушков Александр Александрович

– Николай Эрастович? – вежливо осведомился Лаврик. – Мы к вам по делу. Кирилл, покажи...

Он раскрыл муровское удостоверение, и Мазур сделал то же самое, держали их так достаточно долго, чтобы хозяин внимательно прочитал. Безмятежность с его лица исчезла, и он сказал, поджимая губы:

– Что, и тут наконец началась кампания?

– Какая? – с искренним удивлением поднял брови Лаврик. – А... Вы имеете в виду эту статью УК? Скажу по секрету, на мой взгляд, совершенно дурацкую: надо же различать эротику и порнографию. Коли я собственными глазами видел даже в «Детской энциклопедии» явную здоровую эротику... Может, вы понимаете, о чем я?

– Ну, конечно, – сказал хозяин, самую чуточку отмякнув. – «Славянка» Кассина, это классика...

– Вот и я так думаю, – сказал Лаврик, включив одну из своих обаятельных улыбок. – Вы подумайте сами: если бы какой-нибудь дурик все же решил, за вас взяться, неужели для этого стали бы сюда присылать людей из МУРа? У МУРа от дел посерьезнее не продохнуть... Дело в следующем. Нам от вас нужна консультация. Совершенно неофициальная. Вообще, мы здесь совершенно неофициально, без вашего позволения во двор шагнуть не можем, вы имеете полное право нас послать куда угодно, и мы вынуждены будем по этому адресу пойти без всяких для вас последствий, – он улыбнулся еще обаятельнее. – А вас потом до-о-олго будет мучить любопытство: что это за неофициальная консультация такая, что ради нее прилетели аж муровцы... Нет?

Фотограф думал недолго. Весьма вероятно, Лаврик угодил в точку. Любопытство, как гласит поговорка, и кошку губит, что уж говорит о людях...

– Проходите в дом, – сказал он, распахивая калитку.

Они оказались в небольшой комнате, явно игравшей роль гостиной.

Фотографии на стенах, как и следовало ожидать, висели самые безобидные: море, горы, старинные нездешние дома.

– Чисто тут у вас, – сказал Лаврик, откровенно оглядываясь. – Один живете?

– По-разному, – сказал хозяин.

– Вполне исчерпывающий ответ... – сказал Лаврик. – Ну да ваши личные дела – ваши личные дела, мы не за тем пришли... Вот, посмотрите. Это ведь ваши работы?

Он протянул фотографу две фотографии Веры с похабным добавлением. Хозяин взял их, всмотрелся... и выражение лица у него стало ожидаемое: возмущение, даже ярость. Ему явно хотелось повысить голос и не выбирать выражений, но он сдержался, сказал ровно, холодно;

– Оба снимка мои. Только, когда я их делал, позировала только девушка, без этого... – он явно проглотил матерное слово. – Я такой пакостью не балуюсь. Я не сексуальный извращенец, я...

– Вы – художник, – мягко прервал Лаврик. – Вы мастер. Я все понимаю.

– Верите вы, или нет...

– Верю, – сказал Лаврик. – Но не оттого, что я привык верить на слово, а потому, что мой напарник, – он кивнул на Мазура, – собственными глазами видел эти снимки, так сказать, свежеиспеченными, когда на них и в самом деле была только девушка, без всяких добавлений. Так что к вам никаких претензий.

– А в чем, собственно, дело?

– Тайна следствия, – развел руками Лаврик. – Все, что могу сказать – эти снимки использовались в очень грязном деле. Вполне умышленно.

– Сюрреализм какой-то, – пожал плечами хозяин. – Алина? Марина? Они девчонки ветреные, но ни в какие грязные дела никогда не мешались, да и не сумели бы так...

– Это не они, – сказал Лаврик. – Тут кое-кто другой, мастеровитее и подлее...

– А в чем, собственно, моя роль как консультанта?

– Монтаж – сто процентов, – сказал Лаврик. – По моему дилетантскому мнению – оч-чень качественный монтаж. Не просто ремесленная работа. Москва далеко, специалистов нужных здесь нет, я эти снимки получил только здесь. Вот и возникает вопрос к вам, как к мэтру. Как бы поточнее сформулировать... Что бы вы сами сказали о мастерстве исполнителя этой порнографии? Хозяин достал из ящика стола большую, отливавшую синевой лупу в старинной бронзовой оправе, с затейливой ручкой, принялся рассматривать фотографии. Длилось это недолго, минуты две. Наконец он отложил лупу и снимки, сказал уверенно:

– Ну что же, мнение у вас не дилетантское. Пусть это похабщина, но дешевым ремесленником тут и не пахнет. Работал мастер фотодела, очень возможно, с использованием импортной фотоаппаратуры. Здесь, в городке, я и не представляю, кто бы мог так качественно сработать. Честное слово, я никого не выгораживаю. Если бы я знал, кто, обязательно сказал бы, – он жестко усмехнулся. – Характер у меня не ангельский. И человека, который мои работы паскудит такими вот «творческими изысками», я бы покрывать не стал... – он спросил с надеждой: – А порвать эту погань нельзя?

– Увы... – пожал плечами Лаврик, аккуратно пряча фотографии в бумажник. – Идут вещественным доказательством в серьезном следственном деле. Но вы не беспокойтесь, Николай Эрастович: увидят эту погань считанные люди, которые о том болтать не станут. Так что ваша профессиональная репутация нисколечко не пострадает. Теперь другое... – он достал десяток снимков, сделанных в нумере на втором этаже «Жемчужины», протянул хозяину. – Есть еще такие фото...

Николай Эрастович просмотрел их бегло, чуть сварливо начал:

– Ну, тут уж я...

– Ну, тут уж вы совершенно ни при чем, – подхватил Лаврик. – Никто и не сомневается. По сравнению с вашими работами – это лубок, дешевка... Ваша консультация здесь нужна по другому вопросу. Посмотрите внимательнее. Даже дилетанту ясно, что все снимки сделаны с одной точки, стационарно закрепленным фотоаппаратом...

– Это сразу видно.

– Причем, учитывая обстоятельства съемки... Никто из ее участников никакого фотоаппарата не видел, и фотограф при сем не присутствовал. Даже дилетант легко делает вывод: камера была миниатюрная и замаскированная где-то в противоположной стене. Теперь вопрос к профессионалу: что вы можете сказать о фотоаппарате, фотобумаге... вообще все, что можете сказать?

Хозяин снова взял лупу, но на сей раз не провозился и минуты.

– Начнем с фотоаппарата? – сказал он. – Раз уж вы уверены, что аппарат был миниатюрный...

– Стопроцентно.

– У нас таких в свободной продаже не бывает. Самый миниатюрный советский фотоаппарат в легальной продаже – «Вега-2». Но он, во-первых, размерами больше пачки сигарет...

– Я знаю, – сказал Лаврик. – У самого такой есть.

– Ну, тогда вы знаете, что это такое. Там всякий раз нужно передергивать затвор, так что незаметно его куда-нибудь вмонтировать смысла нет. А снимать из, скажем, соседнего номера через какую-нибудь дырку в стене... Не годится. Сразу видно, что сделано это не «Вегой». Какая-то гораздо более миниатюрная штука, которую, насколько я знаю по детективам, используют только конторы... – он легонько улыбнулся. – Вроде вашей. Очень качественный аппаратик... Я просто незнаком с отечественными, кто бы мне их показывал, так что не могу судить, наша это техника или импортная. Пленка... Вот тут я сказал бы с уверенностью: хорошая импортная. Наверняка. Хотя, может быть, и отечественный аналог есть, но с ним я опять-таки не знаком. Фотобумага... – он взял один из снимков, показал Лаврику оборотной стороной. – Тут и гадать не надо. Видите эмблемку?

– Конечно, – сказал Лаврик. – Только представления не имею, что она должна означать. На всех ваших снимках, кстати, тоже есть какая-то эмблемка, только другая.

– Товарные знаки, – сказал хозяин. – Эмблема фирмы. «Детар», первоклассная французская бумага. Из того же разряда, что «Кодак» и «Беллари». Я ее хорошо знаю, но с ней не работаю – в основном с «Беллари», реже с «Кодаком». Дело вкуса...

– Понятно. Купить этот «Детар» в Союзе можно?

– Можно. Как «Кодак» с «Беллари» и кое-что еще. Ничуть не запрещенный импорт. Но поступает в Союз малыми партиями, идет по разряду страшного дефицита и продается в основном в столицах. Купить можно... если знать, кому приплатить, чтобы достал из-под прилавка, Ну, как это у нас водится... Что-то еще?

– Да нет, пожалуй, – сказал Лаврик. – Простите за банальную фразу из детективов, но вы нам и в самом деле очень помогли. Вот разве что... он смотрел теперь прямо-таки просительно. – Раз уж мы здесь... Вы бы не могли подарить нам с напарником по вашей работе? На большой формат я не претендую, у нас держать такое на стене, тем более людям нашей профессии... не так поймут. Такие вот, обычные. Дарят же писатели книги с автографом... А мы бы хорошим коньяком ответили...