Читаем без скачивания Ради твоей улыбки - Джо Беверли

Лакей удивился, увидев ее, но она не дала ему опомниться и прошла в холл.

— Пожалуйста, доложите лорду Мидлторпу, что миссис Дилэни просит принять ее.

Френсис, услышав ее голос, поторопился навстречу.

— Ради всего святого, вам не следовало приходить сюда. Что-то случилось?

Велев Дженни ожидать в холле, она молчала, пока хозяин не провел ее в кабинет.

— Френсис, мне необходимо задать вам несколько вопросов, — заявила Элинор, как только они остались одни. — Но сперва вы должны обещать мне, что не расскажете Николасу о моем визите и о предмете нашего разговора.

Если минутой раньше он выглядел озабоченным, то сейчас явно занервничал.

— Элинор, вы ведь знаете, я ни за что не стал бы обсуждать это с Николасом, но после ваших слов мой долг обо всем рассказать ему.

Однако Элинор не собиралась отказываться от своего намерения.

— Мне нужна ваша помощь, Френсис, но без вашего слова я не могу просить ее.

— Поверьте мне, Николас именно тот, к кому вам следует обратиться, а не ко мне. Он поймет вас.

— Возможно, — сказала Элинор непреклонно. — Я думала об этом. Мне нужно принять определенное решение, но для этого я недостаточно осведомлена. Я действительно должна бы сперва рассказать Николасу, однако при сложившейся ситуации сейчас это невозможно.

Последовало напряженное молчание.

— Это просто какой-то шантаж.

— Вы думаете? Как неприятно. Но мы все втянуты в довольно неприятное мероприятие, разве не так?

Френсис испуганно взглянул на нее:

— Как я понимаю, вам кое-что известно?

— Я должна заручиться вашим словом, — повторила Элинор.

Последовало долгое молчание, и в конце концов хозяин дома вынужден был отступить.

— Что ж, ваша взяла. — Он вздохнул. Элинор стала осторожно подбирать слова.

— Мне дали понять, — наконец сказала она, — что между Николасом и мадам Беллэр вовсе не любовная связь — он вовлечен ею в дело, имеющее значение международного масштаба.

Реакция Френсиса была мгновенной:

— Как вы узнали об этой женщине?

— Да будет вам. Весь Лондон знает. И это не самая главная проблема. — Произнеся роковые слова, Элинор поняла, что в них-то и заключена правда. Ее не очень заботила привязанность мужа к другой женщине, за исключением тех моментов, когда это угрожало его жизни.

— Пусть так, — беспокойно заметил лорд Мидлторп. — Но откуда вы знаете? Это так существенно, что я немедленно должен сообщить Николасу.

— Но вы дали слово! — воскликнула она.

— Элинор! — Он вскипел. — Если вам ясна суть дела, то вы должны понимать, насколько это важно. Сейчас не время для женских капризов.

— Но, Френсис, — резко возразила она, — я понимаю, было бы намного проще, если бы я действовала сама без вашей помощи… и все-таки я не могу. Дайте мне факты, и я приму решение. У меня в голове не укладывается, как он мог быть столь безумным, чтобы позволить вовлечь себя в это. Вы тоже с ним заодно?

— Нет, разумеется, — заверил он. — Во всяком случае, не впрямую. Николас сказал, что это слишком рискованно, учитывая, что у меня мать и сестры.

— А как же я? Разве он не моя единственная опора? — не удержалась Элинор.

Мидлторп накрыл ее руку своей рукой.

— Николас участвовал в этом еще до женитьбы, и он знает, что вы всегда можете обратиться к его брату.

Элинор и не подумала комментировать столь сомнительное предложение.

— Итак, — она, нахмурившись, взглянула на него, — вы хотите сказать, что одобряете действия моего мужа?

— Одобряю — это слишком сильно сказано, — заметил Френсис, — но я понимаю мотивы, которые движут им. Более того, я восхищаюсь его решимостью.

Элинор вздохнула и покачала головой. Видимо, ей никогда не понять мужчин!

— А я-то думала, что знаю вас обоих. Вы оба безумцы. Но Николас мой муж, и я полагаю, моя обязанность поддерживать его, несмотря на мое собственное отношение к этой затее.

Она поднялась и натянула перчатки.

— Я должна идти. Если хотите, можете рассказать Николасу, что мой брат плетет интриги против него. Было бы лучше, конечно, если бы он взялся за ум и отказался от этого дела, пока оно не погубило его самого, но в любом случае ему следует остерегаться Лайонела. И ни при каких обстоятельствах не говорите Николасу, что я тоже кое-что знаю. Вы дали мне слово.

Элинор ушла от Мидлторпа, сознавая, что он напуган до смерти, столь неожиданная, ужасная новость освободила ее от других переживаний. Николас оказался романтиком, но по крайней мере не похотливым развратником.

Все эти мысли неотступно следовали за ней, и когда, придя домой, она обнаружила, что Николас дома, то совсем пала духом. Встретиться с ним сейчас с глазу на глаз было более чем не просто. Ей тут же передали его просьбу подняться к нему в кабинет, и как можно скорее. О Боже, неужели Френсис уже все рассказал ему? Но это просто невозможно!

Она нашла мужа сидящим за столом, заваленным кипой бумаг. Сладкое неповторимое чувство охватило ее, нежность разрывала сердце.

— Мне вдруг пришло в голову, Элинор, — небрежно произнес Николас, — что было бы удобнее для вас иметь возможность самой открывать сейф: вам могут понадобиться украшения, когда я буду в отъезде. — С этими словами он протянул ей ключ. — Просто приглядывайте за ними, моя дорогая.

Это было так неожиданно и так перекликалось с ее проблемой, что Элинор растерялась.

— Зачем? Я не… вы знаете, я редко надеваю их, но… Спасибо. — Она собрала всю свою волю. — Я хотела спросить, Николас, жемчужное ожерелье, должно быть, стоит кучу денег? Должна признаться, что с ужасом думаю, а вдруг, не дай Бог, я потеряю его.

Он удивленно взглянул на нее:

— Да, конечно. Более того, ему непросто будет найти замену. Но оно предназначено для того, чтобы его носили. Говорят, жемчуг тускнеет, если долго лежит в коробке. — Он с искренним безразличием пожал плечами. — Потеряете, так потеряете. Право же, не велика трагедия…

— Слава Богу, вы сняли груз с моей души, — сказала Элинор. — Я буду надевать его как можно чаше.

Она заколебалась. Ей хотелось сказать что-то такое, что внесло бы немножко теплоты в их общение, но Николас снова углубился в свои бумаги, и она поняла, что ей ничего не остается, как только покинуть кабинет и оставить его в покос.

В этот вечер дела снова требовали его присутствия, и Элинор ужинала в одиночестве, что, впрочем, предоставило ей время все спокойно обдумать. Она решила, что отдаст жемчуг своему брату — это была ничтожная цена за жизнь ее мужа.

С досадой отодвинув тарелку и злясь на Николаса за то, что он вовлек их всех в такое рискованное предприятие, Элинор поднялась и вышла из комнаты.