Читаем без скачивания Пересекая границы. Революционная Россия - Китай – Америка - Елена Якобсон

Эти занятия оказались курсом физической реабилитации, но помогло это и моему душевному состоянию. Я научилась сидеть на тазовых костях, ходить, двигая ногами от бедра, балансируя головой на верхушке позвоночника, держа туловище очень прямо. Это было очень интересно. Преподавательницей была немка, беженка из Берлина, хорошо образованная, тонкая и опытная женщина, которая изменила мою жизнь за первые же четыре или пять уроков. Она же порекомендовала мне своего психоаналитика. «Вас сдерживает что-то еще, кроме физического состояния», — сказала она мне, и была права.

По обычным меркам, я справлялась с жизнью вполне хорошо — у меня были семья, работа, много друзей, но только я одна знала, каких это мне стоит усилий. Я знала, что мне нужен кто-то, кто поможет мне разобраться с накопившимися за все эти годы внутренними переживаниями. Я читала Фрейда, была под впечатлением его идей и решила пуститься в рискованное путешествие в поисках самой себя.

Доктор Уолтер Клуге тоже был из Берлина. Он начал работать над моей «внутренней настройкой». Он освободил меня от постоянных грез и поместил в реальный мир.

Это было большим облегчением, большой радостью — полностью принять реальность.

Доктор Клуге был фрейдистом и даже посещал сеансы психоанализа самого Фрейда. Он неохотно согласился принимать меня три раза в неделю вместо обычных ежедневных сеансов, но велел самой заниматься между визитами. В течение часа каждый день я записывала на бумаге свои «свободные ассоциации». Я искренне увлеклась психоанализом, очень старалась и более трех лет ходила к доктору Клуге. На этом пути самопознания я боролась с драконами, охраняющими ворота моей памяти, и встречалась лицом к лицу с воспоминаниями, которые я хотела бы забыть. Я выносила приступы острой боли и отчаяния, переживая вновь некоторые моменты моей жизни, Гражданскую войну и детские страхи, что меня бросят, воевала с силами добра и зла за свою бессмертную душу, но в результате я дошла до конца, став более усовершенствованным вариантом своего прежнего «я».

Главная перемена заключалась в принятии себя такой, как есть, в отказе от воображаемого идеала. Я также поняла, что переросла свой брак с Эйбом и что долго мы вместе не останемся. Я хотела сохранить семью ради Натали, пока она достаточно не подрастет, чтобы понять и не получить травмы из-за нашего развода. Эйб не возражал против моего посещения психоаналитика. Мы обсуждали это и даже думали, что психоанализ может помочь улучшить нашу супружескую жизнь. К тому моменту мы оба уже признали, что с нашими отношениями что-то серьезно не в порядке.

«Пусть у нас будет "современный брак", — предложил Эйб. — Пусть мы будем свободны делать что хотим, идти каждый своей дорогой иногда, но останемся семьей... Никакого развода».

Я согласилась. Ведь я и так уже вела независимую от него жизнь. Я знала, что он встречается с другими женщинами. Он объяснил, что это часть нашего «современного брака ». У меня тоже был недолгий «роман », но я прекратила его, как только он начал перерождаться во что-то серьезное. Эйб и я виделись все реже, но оставались друзьями. Потом у него произошло неизбежное: серьезные отношения с молодой женщиной, настаивавшей на браке. Через какое-то время Эйб попросил у меня развод.

Как ни странно, его просьба меня больно ранила. Я знала, что и ему это больно. Мы попали в западню, которую поставили себе сами. «Современный брак» совсем не обязательно спасает от развода.

В 1940-х годах консультативная помощь по вопросам семьи и брака еще не была так популярна и развита, как теперь. Сегодня такие программы, как «Предупредительные меры и оздоровление отношений», нередко помогают сохранять браки. «Семьям нужна постоянная поддержка», — написано в брошюре другой подобной программы. «Новому», или «свободному», браку, как его теперь называют, тоже уделяют много внимания. Но количество разводов тем не менее неизменно растет.

Натали была счастлива в школе, счастлива видеть нас, когда мы ее навещали, и с радостью ехала домой на каникулы. Я вся сжималась от мысли, что мы причиним ей боль. Когда мы трое наконец сели и приступили к неизбежному разговору о разводе, мы все вместе плакали. Нам всем было плохо и больно, но изменить ничего мы уже не могли. Теперь необходимо было избежать лишних страданий, и мы попытались сделать именно это.

Натали знала, что такое развод: большинство детей в ее школе имели по две пары родителей, разведенных и вступивших в новый брак отцов и матерей. Она была исключением, однако перспектива стать как все ее не очень радовала. Впрочем, она понимала, что значит полюбить и разлюбить; в первый раз она влюбилась в трехлетнем возрасте. Объектом ее увлечения был «мужчина старше нее», семи лет.

Мы жили в летнем доме на севере штата Нью-Йорк вместе с еще двумя семьями, в каждой был ребенок: Джордж и Анна, оба семилетние. Джордж и Натали вставали рано и играли вместе каждое утро, пока не появлялась Анна. При виде Анны Джордж бросал Натали и больше ее не замечал до конца дня. Как-то я услышала, что Натали сказала: «Лучше бы я никогда с тобой не встречалась!»

Конечно, полюбить и разлюбить можно, но это не должно относиться к родителям. Она очень старалась как-то наладить мои с Эйбом отношения, но, когда наконец смирилась с ситуацией, вела себя замечательно. В какой-то момент Эйб решил отказаться от развода, но к тому времени я уже решила, что так будет лучше. Я только хотела найти для этого подходящее время. Довольно скоро какими-то неисповедимыми путями все встало на свои места.

ГЛАВА 10 Сергей Якобсон

Я познакомилась с Сергеем Якобсоном на рождественской вечеринке у Тины Уоссон в 1949 году. Высокий, элегантный вдовец с тринадцатилетним сыном, он работал в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне руководителем отдела иностранных дел Законодательного управления Конгресса. Он родился и вырос в Москве, но считал себя берлинцем: ему было семнадцать лет в 1918 году, когда его семья переехала в Берлин после большевистского переворота. Я была знакома с его старшим братом Романом, профессором Колумбийского университета. Он был одним из рецензентов учебника русского языка, который я готовила вместе с Андре фон Гроника, еще до выхода в свет. Роман и его жена Сватя гостили у Уоссонов в эти праздники, и на следующее утро Сватя мне позвонила и сказала, что Сергей обо мне расспрашивал после того, как я уехала на другую вечеринку, и очень огорчился, узнав, что я замужем.

Это, однако, не помешало Сергею позвонить мне и пригласить меня пообедать с ним на следующий день. Я подумала: «Почему нет?» Роман имел репутацию волокиты, но о Сергее я ничего не знала, мы просто пошли в «Русскую чайную», недалеко от «Голоса Америки».