Читаем без скачивания Герой Ее Величества - Дэн Абнетт

Цветочные букеты украшали каждую поверхность, еще не занятую мелким флажком или коробкой с праздничным фейерверком. Где-то остались луга, поляны и лощины, полностью лишенные цветочного покрова. Спрос на букеты был так велик, что к тому времени, как флористы добирались до Денмарк-хилл, у них оставались исключительно крапивные пучки, которым, откровенно говоря, недоставало всего, кроме попытки сойти за приличную бутоньерку.

Триумф вел Долл и меня, вашего покорного слугу Уилма Бивера, из «Лебедя» в кафе под названием «Ель» на Скиттер-лейн. Уже с шести часов утра там предлагали сладкий чай и печеные яблоки всем, кто в такую рань вздумал заняться подъемом флагов, прибиванием букетиков и прикручиванием запалов к фейерверкам, то есть практически каждому в городе.

За освинцованными, закопченными окнами скрывался небольшой зал, где, казалось, даже воздух стал коричневым от дубильных веществ. Ароматы ромашки и лаванды заполняли помещение, сочась из паровых облаков, вырывавшихся из чайников на очаге. Две дюжины, а то и больше клиентов сидели в темных кабинках, курили, посасывая горячую коричневую жидкость из фарфоровых чашек, и обсуждали деликатные вопросы вроде подтяжки фала, преимуществ хоругви перед флажком в деле наилучшего изъявления патриотизма, а также насущную проблему, будет ли туалетная кабинка достаточной защитой в случае крайне малой вероятности того, если, чисто гипотетически, все двенадцать Больших Разрывных Небесных Ракет Номер Четыре подожгут одновременно.

— Чайник ассама и фруктовый пирог, — сказал Триумф одной из официанток, когда сумел отвлечь ее внимание от разговоров про реющие, развевающиеся и полощущиеся флаги.

— Круто, да? — спросила она с радостью, принимая заказ.

— Вы даже не представляете насколько, — ответил он, выдавив натянутую улыбку.

Триумф отвел Долл и меня вглубь кафе, где посадил в кабинку, которая не просматривалась из окон и защищала от посторонних взглядов.

— Я не уверен, стоит ли мне ввязываться в ваши дела, — устало промямлил я, когда принесли чай, и осторожно коснулся опухшего лица.

— Выбор за тобой, — сказал Руперт, передавая мне горячую чашку, — но выпей, прежде чем уйти. Ты немало пережил за последнее время, поэтому тебе надо успокоить нервы.

Ваш покорный слуга взял чашку и молча сделал глоток, погрузившись в размышления. Триумф и Долл принялись жадно поглощать десерт — так, словно участвовали в конкурсе по поеданию пирогов на время.

— Ты — представитель четвертой власти, Бивер, — смахивая с губ пирожные крошки, произнес Триумф. — И похоже, неплохо владеешь пером. А у меня есть история, на которой можно сделать карьеру, и я был бы очень тебе обязан, если бы ты записал ее ради меня.

Я посмотрел на него, и во взгляде его плескалась бездна любопытства.

— Уже сегодня вечером я могу умереть. И я был бы гораздо счастливее, если бы знал, что кто-то расскажет всю правду после моей безвременной кончины.

Они заказали еще один чайник и пирог. Я вытащил карандаш и блокнот:

— Тогда расскажи мне все.

Хмурые работники Ричмонда совершали обход, вытряхивая из фонарей прожаренных мотыльков. Светильников было около четырех тысяч штук, насекомых — еще больше, не говоря уже о коротких фитилях, которые приходилось подправлять, дабы привести их в готовность для розжига.

Уборщики сметали граблями с влажных газонов опавшую листву вперемешку с трупами бабочек. Парковые жаровни плевались искрами, источая странный, лепидоптерический аромат.

Сквозь дворцовые ворота катились целые кавалькады: тележки и вагоны с прогибающимися от груза еды и вина осями, театральные экипажи с таким количеством декораций и актеров, что можно было одновременно поставить все драматическое наследие Джонсона. Шумные компании музыкантов стаями кучковались на телегах, некоторые на ходу наигрывали бойкие мелодии. Возницы кисло смотрели на весельчаков. Будучи на ногах с четырех часов утра, они совершенно не разделяли радости своих пассажиров. Дворцовые управляющие сновали в толпе, организовывая, советуя и направляя, но уже с тоской начинали понимать, что план, превосходно выглядевший на бумаге, в реальности оборачивался логистическим кошмаром.

Дождевые облака укоряли знойное небо, но угрозы их были пустыми, а солнце уже принарядилось для праздника, грубо распихав по сторонам даже намеки на непогоду.

Что бы ни случилось, суббота, похоже, обещала быть прекрасной. В двадцати милях к югу от столицы, среди дремлющих пшеничных полей Норт-Даунса, Джузеппе Джузеппо спустился с повозки и посмотрел вперед. Казалось, до Лондона отсюда ехать столько же, сколько до спящего солнца, а в холмах вокруг нет ничего, кроме ветра, клонящейся под его порывами пшеницы, редких жужжащих шмелей и дороги, пожирающей всякие перспективы.

— И?.. — спросил он возчика, некоего Чаба Блэкетта.

Тот протянул охапку свежесорванного клевера коню и сказал:

— Ну, тут-то проблем нет, доберемся за день или два, это точно.

Джузеппе тяжело сглотнул и задумался, не подводит ли его недостаточное знание английского языка.

— Мне надо попасть в Лондон как можно скорее, — напомнил он Чабу, улыбнувшись.

— Да ну! — ответил тот, нахмурившись, так как тяжело дышащий скакун траву есть отказался.

— Сэр, мне кажется, вы не понимаете. Простите, возможно, мое не слишком хорошее владение вашим языком ввело вас в заблуждение. Я должен быть в Лондоне как можно скорее. Это жизненно важно.

— Да ну! — сказал Чаб, вытирая потные бока усталого мерина.

— Но… — начал Джузеппе.

— А теперь послушайте, мистер. Этот конь побежит так далеко и так быстро, как сможет. Если я хлестну его кнутом, он сдохнет на месте.

— Но…

— И нет смысла жаловаться. Я вас доставлю в Лондон к воскресенью, это будьте уверены. А если приспичило попасть туда быстрее, так можете идти пешком.

Джузеппе промокнул лоб рукавом и осмотрел коня. Его каштановая шкура блестела от пота. Чаб гнал животное галопом от самого побережья.

Животное взглянуло на итальянского путешественника бездонными темными глазами, и тот понял, что любой дальнейший спор совершенно бесполезен.

— Расседлайте коня, — просто приказал Джузеппе возчику.

Чаб какое-то время рассматривал пассажира, прикрыв глаза рукой, а затем послушался, не сказав ни слова. Он отвел мерина к обочине дороги, где тот принялся вяло щипать траву.

Джузеппе взобрался на козлы и открыл сумку, достав оттуда книжечку с заклинаниями и войлочный мешочек с монетами. Последний он бросил Чабу. Тот ловко его поймал: