Читаем без скачивания Клановое фэнтези. Руны Возмездия - Константин Игнатов

По сути, сцена схватки с разбойниками проплывала мимо внимания мага почти незамеченной. Вернее, отдельные эпизоды пробивались всё же, как сквозь туман, к сознанию проводника. Но он почему-то не придавал им особого значения; наблюдал за царящей вокруг суетой отстраненно, будто это его вовсе не касалось…

…Вот дорогу отряду перегородило неожиданно упавшее дерево. Тут же слева на путников градом посыпались стрелы. Справа бандиты не стреляли. Тропинка-то узкая; вероятно, опасались невзначай поразить своих…

На глаза наехала белесая пелена. Наступил небольшой перерыв – в восприятии, не в действительности.

…Вот отряд гвардейцев быстро перегруппировался, ринулся навстречу врагу, не обращая внимания на стрелы. Добротные доспехи позволяли воинам не бояться легкого вооружения противников. Очевидно, в ближнем противоборстве бойцы хотели выиграть какое-то время для спешного отступления своего господина, попросту говоря – бегства…

Снова пелена, небольшой перерыв…

Черти что! Орлоголовый постарался насколько это возможно переместить сознание в Клуб, чтобы отрегулировать ситуацию. Это ему более-менее удалось. Картинка прояснилась… но не здесь, а в Чайной. Маг развернулся к столу, набулькал полный бокал вина, залпом осушил. Вроде помогло. Вновь подступила дурнота. Зато иллюзия слегка задрожала, поплыла и вскоре начала постепенно приходить в норму.

…Отряд гвардейцев ринулся влево – оттеснить врага. Принц с ближайшими телохранителями – вправо, вероятно, от избытка храбрости.

Но что это?! Проводник – Большой Медведь, а не Беркут – в самый последний момент уловил краешком глаза над той тропой, куда метнулся принц с воинами, неестественно застывшую ветвь. Определить, что за этим крылось, мог только наметанный глаз бывалого лесного жителя. У настоящего дерева ветви, как правило, растут вверх или раскинуты в разные стороны. Они легонько колышутся на ветру вправо-влево. Эти же, если вглядеться пристально, хоть копировали цвет и форму листьев почти безупречно, но висели почти безвольно. Потому что имели совершенно иную, чем у лесной поросли, упругость.

Большой Медведь набрал полные легкие воздуха, он хотел истошно выкрикнуть: «Стой! Назад! Опасность!», но не смог… Органы речи ему не повиновались. Личность шамана раздвоилась, никак не могла собраться в одно целое. Беркут всё отлично видел, но вмешаться в ход событий не мог.

События в лесу между тем развивались далеко не самым лучшим образом. Да что говорить? Всё полетело в тартарары…

Чтобы представить себе в тонких нюансах дьявольские злоключения побежавших вперед телохранителей и самого принца, надо, наверное, иметь хотя бы отдаленное представление об экзотическом наиковарнейшем хищнике под названием сеточник, довольно распространенном в заповедных лесах Великой Короны. Сеточник – уникальное существо, обладающее аморфным, видоизменяющимся телом. Его многочисленные конечности – чем старше особь, тем их больше – способны принимать самую разнообразную форму. Чаще всего они маскируются под деревья, искусно копируя с соседних растений и сложную структуру веток, и нанизанные на них листочки. Хищник ловко прилепляется к настоящему стволу где-нибудь в чаще леса, очень правдоподобно нависает над тропинкой, терпеливо поджидает добычу. Торные стежки-дорожки он выбирать умеет. Рано или поздно кто-нибудь обязательно захочет пройтись под пышной тенистой шапкой. Тогда-то сеточник и накидывается на неосмотрительное животное – вероломно пикирует сверху. Хищник впрыскивает в кровь жертве сильнодействующие яды, парализует ее, затем жадно вгрызается в чужое тело многочисленными присосками-буравчиками, расположенными на манер осьминога по всей протяженности щупалец. Взрослый сеточник может достигать огромных размеров – несколько саженей в длину, до двадцати шагов.

Кроме того, хитровыдуманные каверзные существа способны объединяться в мощные колонии, ведущие себя как единый алчный организм. И упаси Великий Прародитель встретиться у такой скованной популяции на пути… Даже набитое под завязку гнездо огневиков по своему убийственному потенциалу, пожалуй, не составит ей достойную конкуренцию.

Первые два охранника стремглав влетели в ветвистые лапы сеточника, которые в один миг откуда ни возьмись распростерлись на их пути, точно ловчие сети. Огромная хищная особь обрушилась сверху сплошной стеной, наподобие запорной решетки на воротах средневекового замка. Жуткие лапы многоликого, многорукого чудовища, нахально отбросив маскировочный растительный антураж, переплелись в прочные канатообразные утолщения, стянулись удушающей удавкой из эластичных, пружинистых жгутов, словно змеиный выводок, выползающий из норы. Не было от них никакого спасения!

Здоровенная живая сеть – скорее всего, высокоорганизованная колония жутких агрессивных существ – отнюдь не болталась безвольной тряпкой на ветру на дороге у путников. Нет! Она активно атаковала, заходила с флангов, разрасталась вширь, охватывала будущих пленников дугой, брала в неразрывное кольцо. Причем архистремительно! Ее псевдопоросль беглым потоком цеплялась за ветви рядом стоящих деревьев, сноровисто перепрыгивала со ствола на ствол, с сучка на сук, словно подражала врожденным безошибочным повадкам лесных белок. Жгуты плодились, разрастались, множились так неестественно быстро, как во сне, будто ненастоящие.

На самом деле они, конечно же, не почковались. Всё значительно проще. Скованные долгим ожиданием члены сеточника, в долю секунды распрямлялись, выстреливались из камуфляжной формы листвы в нормальную для себя – щупальце-пучковую; будто гигантская малярная кисть, где вместо отдельных волосинок жадные хватательные, длиннющие, пружинистые конечности, способные в случае необходимости трансформироваться во что угодно, лишь бы обмануть недалекого лесного прохожего или зазевавшегося зверя.

Удар сеточника по внутренностям офицеров оказался молниеносным. Тела гвардейцев в мгновение ока раздулись, распухли, покрылись непробиваемой коркой, зачугунели. Головы телохранителей полопались, как перезрелые арбузы; глубокие разрывы и трещины тут же затянулись красновато-синеватой массой.

Снаружи тушки неудачников сеточник оплетал тонкой липкой пленкой. Наверное, запасливый хищник заготавливал таким образом пищу впрок, откладывал нехитрые домашние консервы к скудному зимнему столу.

Большой Медведь отлично знал повадки здешних хищников, в том числе и сеточника. Лесного бродягу всегда поражало то, насколько мгновенно действовали на жертву яды кисточника (как называли эту тварь коренные жители).

Беркут подозревал, что не обходилось здесь без местной магии. Лесные твари как-то умудрялись ею пользоваться. У людей подобные фокусы почему-то не получались.

Не получился он и у самого Беркута. Орлоголовому не удалось уловить ни малейшего колебания колдовской Волны, как он ни старался. Вероятно, в данном измерении магия имела совершенно другую основу и структуру. Как к ней подобраться, Беркут пока не знал. Да и вряд ли узнает за время своего короткого пребывания. Засиживаться тут маг не собирался.

Нападение сеточника развернулось пред свитой принца картиной, достойной участи самых отъявленных грешников, – поучительной яркой прелюдией к загробному ужасу ада. Очевидцы тут же впали в глубокий шок! Дьявольская слаженность биологической машины смерти действительно впечатляла. Авангардная парочка воинов «сгорела» эффектным, артистическим дуплетом. Не успел еще передовой боец угодить в объятия псевдолиствы, превратиться там в жуткий, липкий сверток, как уж его партнер безглазым, вспухшим коконом, запечатанным в слизистые пеленки, покатился прочь, освобождая путь в вечность следующим клиентам – своим товарищам.

Старший офицер успел вскинуть саблю, рубануть со страху по ловчей сети. Кусок оттяпанной органики полетел наземь; извивался и корчился в предсмертной агонии.

Но хищная агрессивная колония невероятно живуча. Широченный сеточник небрежно встряхнулся, поежился пораженным участком, перегруппировался и тотчас, защищаясь, с мстительным шипением выбросил вперед, к обидчику, молодые гибкие побеги, удлиняющиеся на ходу. Гвардеец с дрожащими губами в ужасе отпрянул назад. И ему почти удалось увернуться…

Но тут сбоку, из-за своего укрытия – гигантского термитника – неожиданно подскочил один из разбойников. В руках у него трепетал ощетинившийся огневик. Змееголов изрыгал молнии, остервенело сопротивлялся, старался вырваться, пыхтел. От натуги он вздулся чуть ли не в форму шара. Лесной бандит – истинный знаток местной фауны – уверенно держал пленника грамотным, мастерским захватом, не обращал на взбрыкивания животного ни малейшего внимания. Объяснялось подобное хладнокровие довольно просто: бандит предварительно смазал руки жиром бочечника – местного черепахоподобного обитателя, которому не страшны ни огневики, ни сеточники. Разбойник вытянутой рукой приподнял извивающуюся тварь на уровень плеча, быстро прицелился, как игрок в городки перед броском биты, и запустил визжащую бестию, словно снежок, прямо в лицо офицеру.