Читаем без скачивания Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Он единственный трудоспособный человек, оставшийся в городе, из тех, кого назначил барон фон Гейтц, — объяснил виргатарий. — Но если вам нужно что-либо, то просто спросите меня, — он постучал рукой по мускулистой груди. — Готлоба Больцмана.

Грау с тонкой улыбкой поспособствовал самомнению Больцмана.

— Очень хорошо, друг Больцман. Мне понадобится подходящее жильё для меня и моего помощника. Как я понял, вы предприняли шаги по изолированию заражённых? Хорошо. Вы должны убедиться, что мои помещения будут расположены вдали от района, где размещены больные. Мне понадобятся комнаты достаточно большие, чтобы я мог провести осмотр, и место, где я мог бы хранить свои…инструменты, — сказал он, указывая на награбленную броню и оружие, лежавшие в фургоне позади него.

— Всё будет сделано, герр доктор, — сказал Фехнер, низко поклонившись. — Вы будете обеспечены лучшим из всего, что может предложить Аморбах.

— К иному я не привык, — ответил Грау обозному старшине.

— Когда вы приступите к работе? — спросил Больцман.

— Утром, — заявил Грау, бросив на виргатария раздражённый взгляд. — Дорога была долгой, и я устал. Кроме того, приём, который был нам оказан, не понравился моему помощнику. Понадобится время, чтобы он смог успокоиться и оказался в состоянии помогать мне во время осмотра.

Внимание толпы медленно обратилось назад к центру площади, где спиной к дубу стояли Каленберг и священник. Медленно бывший рыцарь вложил меч в ножны.

— Я думаю, теперь вы в безопасности, — сказал он зигмариту, хлопая того по плечу. Священник отстранился, глядя на своего недавнего защитника.

— Избавьте меня от вашей непристойной безнравственности! — мужчина сплюнул. — Чумные доктора! Стервятники! Кладбищенские крысы! — он сжал ладони в кулаки и поднял руки к небесам. — Разве недостаточно того, что несчастья вонзили свои когти в эту общину, так ещё и вы готовитесь усугубить их!

Толпа холодно смотрела на разбушевавшегося священника.

— Что вы хотите, чтобы мы сделали с этим дураком, герр доктор? — спросил Больцман у Грау.

Грау ухмыльнулся и потёр подбородок, его глаза ехидно блеснули.

— Это невоспитанно: бить священников и безумцев, — сказал он. — Даже если они являются одним и тем же. Пусть говорит. Это не значит, что вы должны слушать. В конце концов, его бог не остановил чуму.

— Вот почему я здесь.

Грау потянулся в огромной кровати, вздохнув с довольным видом. После чего обратился к табурету, стоявшему рядом с кроватью, и его руки обхватили бутыль вина. Дрожащая рука поднесла сосуд к губам и сумела залить в рот больше красной жидкости в рот, чем на меховые одеяла. Грау причмокнул губами, когда кувшин опустел, и отшвырнул его прочь с чрезмерным удовольствием.

— Ранальд! — взревел он. — Ты когда-нибудь видел такое зрелище! Весь город ест из моей руки, словно я сам Император! — он привстал на кровати, сосредоточив свой взгляд на Каленберге, который сидел в кресле около окна. Грау погрозил воину пальцем. — Ты знаешь, я мог бы попросить любого из этих суеверных несчастных привести мне их дочь на вечер, и они бы сочли это великой честью! Ранальд, если бы я мог убедиться, что они не хворали, я бы попробовал это!

Грау выпрямился, нахмурив брови. Из-за пелены алкоголя окутавшей его голову он пусть и не сразу, но всё же уловил угрюмое неодобрение, излучаемое его товарищем.

— О, да взбодрись же ты, идиот! — прорычал он. — Избыток строевой подготовки и дисциплина разрушают тебя! Я знал, что ты слишком долго пробыл в чёртовой Рейксгвардии!

Каленберг поднялся со стула, его кулаки сжались.

— Ты заходишь слишком далеко, «герр доктор». Следи за языком.

Язвительный смех стал ответом на угрозу.

— Если бы не я, ты лежал бы на Кайзерплац с вскрытым брюхом. Просто ещё одна жертва Хлебного Марша.

— Хлебной Резни, — прорычал Каленберг. — Император Борис спустил своих Королевских егерей на просителей. Раздавив их, — он врезал кулаком в стену. — Дав им стали вместо муки.

— Это был долг Рейксгвардии — стоять в обороне вместе с Королевскими егерями, — заявил Грау, его голос хлестал, словно плетью. — Не поддержка бунтовщиков. Можно ли винить Императора в том, что он относился к тебе, как к предателю? — сардоническое легкомыслие покинуло голос Грау. — Конечно, я тоже предатель. Помог умирающему рыцарю, когда должен был оставить его тушу на улице, чтобы «разгребатели грязи» оттащили его прочь. Если бы не этот недостаток — совесть — я мог бы быть великим и добрым уважаемым хирургом столицы…

— И вместо этого ты решил поиграть в чумного доктора, — сказал Каленберг. — Что это ты там рассказывал мне о грабеже мёртвых? То, что мы не можем ранить их сильнее?

— Эти люди уже мертвы, — Грау встал с кровати, нетвёрдо покачиваясь на ногах. — Они этого просто ещё не знают, — он пнул кожаный ящик, на котором было имя доктор Танц. — Не существует снадобья для Чёрной Смерти, даже сёстры Шаллии не могут остановить её. Если боги не могут положить конец эпидемии чумы, что могут простые люди?

Грау открыл окно и снял кожаную маску, его рука погладила гротескный клюв.

— Что может сделать человек? Мы можем помочь обречённым, давая им надежду, заставив их поверить в то, что они могут быть спасены.

— И за это вы возьмёте с них сторицей.

— Всё, — сказал Грау. — Этот город должен предложить всё. Сейчас я не какой-то бродяга-мусорщик, Эрнст! Я — герр доктор Танц, повелитель жизни и смерти!

Каленберг вышел из комнаты, чувствуя, как тошнота поднимается снизу его живота.

— Каково это, Манфред? Каково ощущать себя столь чертовски важным?

Грау стащил с табурета ещё одну бутылку. Не в силах вытащить пробку, он отбил горлышко о край кровати.

— Хорошо, Эрнст, — он ухмыльнулся, сделав глоток из бутылки. — Чертовски хорошо!

Чумной доктор со смехом опустился на покрывающие постель меха, когда возмущённый рыцарь вышел из комнаты. Впрочем, как бы сильно Каленберг ни ненавидел его, Грау знал, что рыцарь останется на его стороне. Был долг чести между ними, обязательство, которое тот не мог отбросить. Нет, его товарищ поможет ему осуществить этот фарс. И когда Аморбах даст Грау всё, что может предложить, Каленберг будет сопровождать его в следующий город, и следующий. И тот, что будет после них. В чуме была одна хорошая вещь — не было недостатка в отчаявшихся людях, готовых сделать всё что угодно и во что угодно поверить, лишь бы избежать её сетей.

Пока он погружался в пьяные сны, Грау показалось, будто он услышал скрип открывающихся оконных ставней. Затем ему послышались скрипучие голоса, зашептавшиеся в комнате. Он попытался понять, что они говорят, но не разобрал ни слова. Усилие только ещё сильнее вымотало его, и он погрузился в сон.