Читаем без скачивания Фердинанд Врангель. След на земле - Аркадий Кудря

Единственный и весьма заметный рост наблюдался в закупке речного бобра — в основном в Александровском редуте на реке Нушагак. На вопрос, в чем же причины столь удручающего сокращения пушных промыслов Хлебников чистосердечно ответил:

— А сами мы, Фердинанд Петрович, во всем виноваты. Повыбили мы морского бобра в прошлые года нещадно по всему почти побережью. А ему ж тоже надо свои семьи создавать, потомство растить... И с котиками та же история случилась. Все ж в разумных границах должно быть. И о приплоде надо думать. Нельзя же, право, по принципу — после нас хоть потоп.

— Это верно, — в глубоком раздумье ответил Врангель.

Проводив в Калифорнию «Байкал», он засел за обстоятельное письмо главному правлению компании в Петербурге. Надо было убедительно обосновать недальновидность когда-то предложенного зятем Баранова лейтенантом Яновским плана перемещения столицы Русской Америки на остров Кадьяк.

Глава шестая

Перед закатом солнца населявшее Ситхинский залив воронье племя по установленному испокон веков обычаю собиралось на вершинах деревьев, чтобы, проводив светило, медленно погрузиться в сон.

Это были старые и мудрые птицы, и они помнили времена, когда жизнь здесь была совсем иной. Тогда они не знали других соседей, кроме обитавших в заливе туземцев в одеждах из звериных шкур. Эти соседи не причиняли птицам много хлопот. Их длинные, выдолбленные из одного ствола лодки, подчиняясь мощным взмахам однолопастных весел, бороздили водную гладь почти бесшумно, и так же тих, с легким звенящим напевом, был полет в воздухе их оперенных стрел, направленных в желанную добычу. Угрюмых, питающихся падалью птиц, что строили гнезда на вершинах деревьев, люди в звериных шкурах никогда не трогали, ибо считали, что и сами принадлежат к клану Ворона и после смерти примут тот же облик. Недаром самые храбрые воины из них раскрашивали свои боевые маски изображениями священной птицы.

Но однажды в залив пришли иные люди, и их большие лодки, каких ранее здесь не видели, двигал по воде наполнявший паруса ветер. Они построили себе дома на берегу залива и попытались найти общий язык с туземцами, гордо именовавшими себя кланом Ворона. В памяти столетних птиц мирное время длилось недолго. В ясный солнечный день люди Ворона, движимые чувством мести к пришельцам, самозванно поселившимся на их землях, собрав все силы и позвав на помощь сородичей из других племен, кинулись на штурм крепости, и вскоре в небо взметнулись столбы пламени от горевших строений, а земля вокруг усеялась трупами павших в бою.

Одержавшие победу люди Ворона торжествовали, у их жилищ были разведены костры, и они исполняли близ костров ликующие пляски, а их певцы прославляли собственную неустрашимость и осмеивали поверженного врага.

С тех пор земля дважды покрывалась снегом, а на третий год, когда вновь зазеленела молодая трава, сородичи убитых в заливе появились вновь. Их было много, и орудия их большого корабля вели огонь по укрепленному селению людей Ворона. И тогда вождь клана решил: зачем гибнуть всем, сражаясь с более мощным противником? Надо прекратить сражение и уйти в леса.

И так пришельцы, называвшие себя русскими, вновь обосновались в заливе, стали строить на берегах дома, спускать на воду корабли и предложили клану Ворона мир и добрососедство. Тлинкиты[32], люди Вороньего племени, мир приняли, но их легенды сохранили память и о своей победе, и о мужестве их воинов, и о том горьком для них времени, когда они были вынуждены подчиниться силе и разделить с пришельцами земли и охотничьи угодия, на которые ранее никто посягать не смел.

Вставая с рассветом, поднимавшим птиц в воздух, баронесса Елизавета Врангель, если дочурка еще спала, подходила к окну и молча смотрела на окружавшие залив мрачные горы. Уж сколько дней прошло, как они прибыли сюда, а ей казалось, что она никогда не сможет полюбить этот край. Слишком многое здесь ее пугало. И прежде всего местные туземцы, колоши, как называли их русские. И зачем только прежний главный правитель, Чистяков, разрешил им селиться возле стен крепости? Фердинанд объяснил ей, что, по мнению Чистякова, так безопаснее: во-первых, демонстрируется с нашей стороны намерение жить с ними в мире и дружбе; во-вторых, под дулами крепостных орудий колоши никогда не осмелятся напасть на русских, да и всякие их приготовления к военным действиям будут вовремя замечены.

Эти доводы не казались баронессе убедительными. Устрашающе размалеванные лица туземцев, их независимая манера держаться говорили о природной дерзости. А однажды услышанный рассказ одного из старожилов компании о том, как было сожжено первое заложенное на острове селение русских и с какой жестокостью были вырезаны его обитатели, вселил в сердце Елизаветы Врангель ужас. Ведь такая же участь может постичь и их жизни, жизнь несмышленой малютки.

Уступив страху жены перед соседством колошей и руководствуясь общими интересами безопасности селения, Врангель всю зиму занимался строительными работами: вокруг городка протянулась новая крепостная стена с башнями, из окон которых выглядывали стволы пушек и фальконетов. Одновременно началось сооружение кирпичной стены с амбразурами для тяжелых орудий, окаймлявшей Ново-Архангельск со стороны моря.

Бойкий перестук топоров доносился с верфи, где строились новые корабли.

Вернувшемуся к началу апреля из торговой экспедиции в Калифорнию Кириллу Тимофеевичу Хлебникову сразу бросились в глаза благотворные перемены в облике столицы Русской Америки. И об этом он с одобрением сказал при встрече с Врангелем. Результатами закупок продовольствия в католических миссиях он в целом был удовлетворен. Хлеб в прошлое лето уродился там получше, чем прежде, и цена на него несколько снизилась. У монахов в миссиях Сан-Хосе, Санта-Клара и Сан-Педро закуплены восемь с лишком тысяч пудов пшеницы, пару сотен пудов муки, да еще и горох с бобами, и говядина, и сало.

— Считай, Фердинанд Петрович, пока обеспечены, — подытожил Хлебников. — И все ж, думаю, в следующий раз с вашей помощью нажать надо на мексиканскую власть в Монтерее, чтоб на уступки нам пошли — пошлины снизили и плату за якорную стоянку. А ежели будут упираться, так и припугнуть не грех, что мы хлеб и в Чили закупать можем, где он дешевше обходится. Тут у нас на руках еще один козырь есть: окромя русских, хлеб-то у монахов никто уж почти не закупает.

И далее Хлебников пояснил, что в последние годы, когда Мексика стала независимой от Испании[33] и провозгласила себя республикой, иностранцам, в отличие от прежних времен, разрешено селиться в Калифорнии на условиях, правда, принятия ими мексиканского гражданства и католичества. И не только селиться, но и получать для обработки солидные участки земли размером примерно в десять квадратных миль. И этим многие расторопные люди уже воспользовались, из бывших граждан Соединенных Американских Штатов и приехавших в поисках лучшей доли европейцев.

— Это такой продувной народ, — с неодобрением покрутил головой Хлебников, — что ради собственной выгоды и Аллаху, и Будде поклоняться готовы. Но земледельцы есть среди них опытные, и они на своих ранчо и монахам конкуренцию уже составляют.

Выгода же всей этой ситуации для русских состояла, по мнению Хлебникова, в том, что в ближайшее время из-за переизбытка хлеба в Калифорнии следует ожидать непременного падения цен на зерно.

— А что же из наших товаров более всего привлекает святых отцов? — заинтересовался Врангель.

— Наибольшая потребность была у них в предметах, кои потребны при совершении службы: в свечах восковых, в золотом позументе, в парче. Но и другое тоже, как крупные гвозди для строительных нужд, столовые ножи, гребни из слоновой кости... Да вот еще, что им весьма нравится, — с хитринкой в глазах оживился Хлебников. — Прошлый раз привез я им на продажу органы, изготовленные одним местным умельцем, наподобие шарманок, с двумя валами. На один вал положены были нашим умельцем духовные песни для церковных служб, а на другом — русские плясовые. И эти органчики потребны монахам как средство привлечь дикарей в церковь музыкой. Нынче спрашиваю святых отцов, коим органчики продавал: «Как наша музыка, пригодилась?» Те лишь руками в восхищении всплеснули: «Очень хорошая музыка, так нравится дикарям! Особенно вот эта», и русскую плясовую заводят!

Врангель рассмеялся и спросил:

— Кто ж, ежели не секрет, умелец, сии органчики изготовляющий?

Хлебников замялся и после некоторого колебания сообщил:

— Так и быть, открою вам. Надеюсь, не во вред ему. Это священник наш на Уналашке, отец Иоанн Вениаминов[34]. По его словам, с юных лет ко всякой механике влечение имеет. И жизнь местную постигает с тщанием и интересом. И в пастырских заботах большой талант. Редкого сердца человек! — с чувством заключил Хлебников.