Читаем без скачивания Святители и власти - Руслан Скрынников

Летописец описал кончину Василия III как очевидец. Он не сказал того, что монарх не был тверд в своем решении и проявлял колебания до последнего момента. Лежа на смертном одре, умирающий настойчиво расспрашивал духовника Алексея: «Во обычаи ему (духовнику. — Р.С.) то дело, егда же разлучается душа от тела?» Бояре уговаривали великого князя отказаться от пострижения, и тот решил принять монашество в самый момент смерти — «разлучения души с телом». Когда же Алексей стал торопить с обрядом, умирающий унял его словами: «Видиши сам, что лежю болен, а в разуме своем; и егда станет душа от тела разлучатися, тогда ми и дары дай: смотри же мя разумно и береги».

Андрей Курбский, свидетель болезни Ивана IV в 1553 году, писал, что тот разболелся «зело тяжким огненым недугом так, иже никто же уже ему жити надеялся». Составляя летописную повесть, Грозный вспоминал, что «бысть болезнь его тяжка зело, мало и людей знаше, и тако бяше болен, яко многим чаяти, х концу приближися». В представлении людей того времени душа покидала тело, когда умирающий терял разум и сознание. Как видно, во время горячки Иван надолго терял сознание. В такой ситуации сторонникам вновь возникшей традиции нельзя было терять время. Регенты Захарьины были настолько уверены, что царская душа уже разлучилась с телом, что без промедления организовали присягу на имя нового государя младенца Дмитрия, от имени которого они собирались править государством. По давнему обычаю бояре приносили присягу новому монарху уже после кончины старого, — Василий III умер в ночь, и лишь на следующее утро бояре присягнули на верность Ивану IV. Действия Захарьиных показывают, что они нимало не сомневались в кончине царя. Не лишено вероятности предположение, что митрополит и близкие ко двору старцы с одобрения регентов Захарьиных возложили на полумертвого Ивана чернеческое платье. Конечно, это предположение не является доказанным. Но в его пользу можно привести дополнительные данные. В годы опричнины царь подолгу носил иноческое платье, что для мирянина считалось величайшим святотатством, и усердно разыгрывал роль игумена в Александровской слободе. Иван IV знал, что отец его готовился постричься в Кирилло-Белозерском монастыре, и сам готовился постричься в той же обители. Однажды он прямо сказал кирилловским старцам, что придет время — и он примет схиму в их монастыре. По просьбе самодержца власти отвели ему келью в стенах монастыря.

В дни династического кризиса Захарьины и другие верные бояре не пускали Владимира Старицкого к постели умирающего царя. Возможно, одним из пунктов разногласия Старицких и Захарьиных и был вопрос о пострижении умирающего монарха.

Благовещенский священник Сильвестр, пользовавшийся большим влиянием при дворе, предпринял осторожную попытку заступиться за Старицких и заявил Захарьиным: «Про что вы ко государю князя Володимера не пущаете? Брат вас, бояр, государю доброхотнее!» Но его вмешательство не имело последствий. Работая над летописью, царь Иван упомянул о том, что Сильвестр был в великой любви у Старицких, а ради царского к нему «жалованья» все его слушали — «указываше бо и митрополиту». В чем именно состояли «указания» Сильвестра Макарию, мы узнаем из записок Андрея Курбского.

Через год после болезни царя участник боярского заговора князь Семен Ростовский пытался бежать в Литву, но был арестован. На допросе он выдал всех участников заговора. Бояре Захарьины, участвовавшие в дознании, потребовали сурово наказать виновных. Князь Семен был приговорен к смертной казни. Заговорщика спас от топора митрополит Макарий. Он же убедил царя предать дело забвению, что вызвало негодование Захарьиных. Тогда-то, по словам Курбского, наставник Ивана Сильвестр, призвав на помощь митрополита Московского, отогнал от царя его «ласкателей» Захарьиных.

При Грозном функции митрополита чрезвычайно расширились. Он вел дипломатические переговоры с Литвой, посылал гонцов с грамотами к тамошним властям и православным иерархам. Церковь играла значительную роль также и в сношениях с мусульманским миром.

В первый момент после крушения Золотой Орды казалось, что татарская сила никогда более не соберется воедино. Однако после того, как турки-османы покорили Крымское ханство, возникла реальная опасность объединения татарских юртов под эгидой Османской империи.

Из татарских орд ближе всего к русским границам располагалось Казанское ханство. Основав свое государство на развалинах древнего Булгарского царства, казанские феодалы подчинили себе разноязычные народы Среднего Поволжья. Их отряды разоряли не только пограничные уезды, но и выходили к Владимиру, Костроме и далекой Вологде.

Церковное руководство старалось придать войне с казанцами характер священной борьбы против неверных «агарян». Среди дворян, планы завоевания Казани приобрели широкую популярность — «подрайская» казанская землица давно привлекала к себе их взоры. Выражая настроения служилых людей, современник Грозного Иван Пересветов писал: «Мы много дивимся тому, что великий сильный царь долго терпит под пазухой такую землицу и кручину от нее великую принимает… Хотя бы таковая землица угодная и в дружбе была, ино было ей не мочно терпети за такое угодие».

Русская армия дважды предпринимала наступление на Казань в 1548–1550 годах, но не добилась успеха. Накануне третьего похода русские выстроили на правом берегу Волги — напротив Казани — крепость Свияжск. Напуганные военными приготовлениями царя казанцы «добили ему челом» и пустили в Казань царского вассала Шах-Али, но ему не удалось усидеть на казанском троне. В 1552 году Казанский край вновь был охвачен пламенем войны. Последнее, решающее наступление на Казань, началось движением армии А. Б. Горбатого к Свияжску. Крымские татары пытались помешать русским планам и напали на Тулу. После изгнания крымцев из южных уездов Руси московские рати двинулись на восток. В конце августа русские окружили Казань и подвергли бомбардировке ее деревянные стены. Напротив главных — Царевых — ворот они выстроили трехъярусную осадную башню, достигавшую пятнадцатиметровой высоты. Установленные на ней орудия вели по городу убийственный огонь. Минных дел мастера подвели под крепостные стены глубокие подкопы. Взрыв порохового заряда разрушил колодцы, снабжавшие город водой. 2 октября последовал общий штурм крепости. На узких и кривых улицах города произошла кровопролитная сеча. Татарская столица пала.

Когда-то Орда не препятствовала учреждению в Сарае православного епископства. Однако с середины XV века епископы Саарские (Сарайские) и Подонские перенесли свою резиденцию в Москву на Крутицы. После покорения Казани Макарий имел возможность возродить старинное православное епископство в Нижнем Поволжье, учредив Казанское архиепископство. Придавая исключительное значение христианизации края, священный собор поставил вновь назначенного архиепископа Гурия Казанского выше всех старых епископов, исключая новгородского владыку. Деньги на содержание архиепископа собирали с монастырей. Оклад владыки не уступал боярскому.

Города Казань и Астрахань были заняты крупными русскими гарнизонами. Государевы служилые люди стали главным населением этих городов. Помимо служилых людей прихожанами новой епархии стали вольные казаки, обосновавшиеся в Нижнем Поволжье до прихода царских воевод. Отправляясь в Казань, архиепископ Гурий получил наказ «всякими обычаи, как возможно, приучать ему татар к себе и приводити их любовию на крещение, а страхом их ко крещению никак не приводити». Русская церковь накопила многовековой опыт сосуществования с мусульманским миром. К тому же приведенный наказ был составлен в разгар восстания иноверцев Поволжья против русского владычества.

Судьба феодальных верхов Казани и Астрахани складывалась неодинаково. Противники Москвы подверглись преследованиям, тогда как ее сторонники удостоились милостей. Бывший Казанский хан Шах-Али получил во владение Касимовское «царство». В Касимове стояли мечеть, каменный ханский дворец, дворы мурз и служилых татар. Войско хана насчитывало более 700 всадников. Татарские царевичи получили уделы и в некоторых других городах. Посольский приказ неоднократно заявлял, что в Касимове и других мусульманских уделах «мусульманские веры люди по своему обычаю и мизгити и кишени держат, и государь их ничем от их веры не нудит и мольбищ их не рушит».

Политика в отношении казанских феодалов, решительно юпротивлявшихся Москве, была иной. Еще до казанского взятия весной 1552 года в новгородские тюрьмы были шточены взятые в плен казанские воинские люди. Как записал местный летописец, «давали диаки по монастырем татар, которые сидели в тюрмех и захотели креститись; которые не захотели креститись, ино их метали в воду». После крещения в монастырях немало «новокрещенов» получили поместья в Новгородской земле. Главный царский «изменник» — последний казанский хан Едигер, взятый в плен при штурме Казани, получил обширные владения в Звенигороде под Москвой, едва лишь согласился креститься в православную веру.