Читаем без скачивания Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека - Николай Зенькович

Неудача постигла Хохлова и здесь.

Тем не менее его отправили во Франкфурт. Что в действительности там произошло — остается только гадать. Не исключено, что сработал «австрийский» след. А его версия побега — всего лишь инсценировка.

Ветераны Лубянки не хотят признавать прозрения бывшего советского разведчика. Они ссылаются на заявления руководителей ЦРУ: за все послевоенные годы не было ни одного случая, когда советский разведчик перебежал бы к ним по идейным соображениям.

Но новейшие времена дают немало примеров, когда даже идеологи КПСС, состоявшие в Политбюро, пересматривают всю систему своих взглядов на сущность советского строя. Почему этого не могло произойти и с Хохловым, близко соприкасавшимся с Западом и имевшим возможность сравнить два образа жизни?

Вопросы, вопросы… Вряд ли найдешь на них однозначный ответ — настолько запутались сегодня представления о прошлом и настоящем, иллюзорном и подлинном.

Дальнейшая судьба перебежчика такова. ЦРУ заключило с ним контракт на обучение тактике антипартизанских операций на Тайване и в Южном Вьетнаме. Увы, удача снова отвернулась от него. Хохлов провалился и на этом поприще. Прав, наверное, П. А. Судоплатов: Хохлов имел лишь опыт агента-нелегала, вербовщика привлекательных женщин и осведомителей. Специалистом по боевым операциям он был никудышным и вскоре навсегда распростился с жизнью разведчика, выбрав научную карьеру.

В 1992 году Ельцин подписал указ о его помиловании. Не о реабилитации, а только о помиловании. В том же году Хохлов приезжал на короткое время в Москву. Тогда его впервые в жизни увидел сын, профессор биологии. Сын до этого бывал в США, но мать никогда не говорила ему про отца, сбежавшего на Запад, и это была их первая встреча.

Глава 12

ПРИКЛЮЧЕНИЯ СЕКРЕТНОГО ДОКЛАДА

До сих пор не утихают споры вокруг доклада Хрущева на XX съезде КПСС. Одни ставят его в заслугу Никите Сергеевичу, который первым сказал правду о сталинских злодеяниях. Другие, напротив, вменяют это ему в вину — своим докладом он нанес чудовищной силы смертельный удар по коммунистической системе, от которого она уже не смогла оклематься.

Говорят об ином предназначении документа, о невиданном вероломстве Хрущева — без ведома Президиума ЦК, вопреки прежней договоренности с соратниками неожиданно выступившего на съезде с докладом, который готовился совсем для иных целей и буквально за несколько дней до оглашения был коренным образом переработан за спиной членов Президиума. Задаются вопросами: а, собственно, на основании чего доклад составлен? Кем? Каков его правовой и политический статус? Что отражал этот документ — настроения в обществе, верхушечную борьбу или авантюрную натуру самого Хрущева?

Магический знак «ХХ»

Нынешнее поколение не изучает историю КПСС. Ни в вузах, ни в упраздненной вместе с партией системе политпроса. Бесполезно спрашивать у сегодняшних студентов, когда какой съезд проходил и какие вопросы он решал.

Исключение, пожалуй, составляет XX съезд. О нем знают даже первокурсники платных коммерческих вузов. Знание, правда, своеобразное.

— XX съезд освободил Сталина от должности и отправил его в отставку, — убежденно говорил мне воспитанник одного из престижных коммерческих институтов, приятный мальчик из хорошей семьи.

— XX съезд разоблачил Сталина как врага народа, — морщила лобик соседская девочка-первокурсница.

Не надо смеяться над простодушием нового поколения! Для нас в этой ситуации важно совсем другое, а именно: магический знак «XX» осеняет российскую жизнь и поныне. Во времена же Горбачева этот знак был знаменем, символом веры пришедшего в движение общества. Из всех более чем двух с половиной десятков партийных съездов на слуху постоянно был только один — двадцатый.

С него началась знаменитая хрущевская оттепель. Был осужден культ личности Сталина, разоблачены его преступления, выпущены из тюрем и реабилитированы невинно пострадавшие. Страна перешла на рельсы демократического развития — в соответствии с установками XX съезда.

Трудно сказать, заглядывали ли в первоисточники те, кто упорно насаждал эту точку зрения. Ибо многое из того, что утверждалось в многочисленных учебниках и общественно-политической литературе, не подтверждается документами. И особенно те разделы, где говорилось, что решения XX съезда — плод коллективного разума партии. Мнение многомиллионной партийной массы как раз меньше всего интересовало кремлевскую верхушку.

Для того чтобы убедиться в уязвимости оценок роли и значения партийного съезда с магическим знаком «XX», достаточно ознакомиться с его документами, главный из которых, безусловно, стенографический отчет.

Он вместился в два увесистых тома — 1100 страниц. Четко обозначена повестка дня. Четыре вопроса: отчетный доклад ЦК КПСС, докладчик Н. С. Хрущев; отчетный доклад Ревизионной комиссии КПСС, докладчик председатель Ревкомиссии П. Г. Москатов; директивы XX съезда КПСС по шестому пятилетнему плану, докладчик Н. А. Булганин; выборы центральных органов.

И все. В повестке дня XX съезда КПСС вопроса о культе личности Сталина не было!

Может, он поднимался выступавшими в ходе обсуждения докладов? Инициатива, так сказать, снизу? Отнюдь нет, из 126 ораторов, которым было предоставлено слово в течение десяти дней работы съезда, никто не то что не разоблачал Сталина, даже его имени не вспомнил! Это невероятно, но тем не менее факт: в стенограмме съезда, который вошел в историю как съезд, осудивший злоупотребления Сталина, нет ни единого упоминания его имени.

Вот странички, запечатлевшие последний день работы съезда, 24 февраля 1956 года. И снова — никаких разоблачений. Оглашаются итоги голосования по выборам в центральные органы партии. Все, повестка дня исчерпана, съезд завершил работу.

Стоп! А это откуда взялось? На последней, 1100-й странице стенографического отчета — девять машинописных строк, помещенных под заголовком «О культе личности и его последствиях». Батюшки, да это ж постановление съезда!

Как? Неужели приняли, не обсуждая? Не может быть!

О ком оно? О Сталине? Но почему же тогда не названо его имя? — ломали головы советские и зарубежные коммунисты, увидев в «Правде» это незаметное девятистрочное постановление среди других опубликованных материалов съезда.

Ночной звонок Шелепину

Десятого июля 1956 года Н. С. Хрущев принял в Кремле делегацию ЦК Итальянской компартии. В то время она была одной из крупнейших компартий Запада — в ней состояло около двух миллионов человек. Предвыборная программа итальянских коммунистов собрала около девяти миллионов голосов, что было колоссальным успехом.

Решения двадцатого партийного съезда в Москве привели итальянских коммунистов в замешательство. Начался массовый отток из партии. Руководство КПИ прибыло в Москву за разъяснениями.

Запись их беседы почти сорок лет была засекречена. Доступ к ней появился только сейчас. Предупредив гостей о доверительном характере фактов, которыми он будет оперировать, Хрущев так объяснил постановку вопроса о Сталине:

— В тюрьмах находилось около двух миллионов человек. Эта цифра увеличилась после победы над Гитлером: все наши бывшие военнопленные, а также некоторые малые народы были высланы, и сейчас в связи с реабилитацией возникают большие трудности. Эти люди получили право передвижения, хотят вернуться на родину, а там уже другие люди живут. Сотни тысяч членов партии сидели в тюрьмах более 10–15 лет в условиях худших, чем уголовники. При проверке ни одно дело не оказалось состоятельным. Например, член партии с 1916 года т. Шатуновская работала раньше в орготделе МК, ее знал лично я, а еще лучше т. Маленков, как очень принципиального товарища. Ее арестовали и выслали, и мы верили, что она была связана с врагами. После разоблачения Берии мы ее освободили, восстановили в партии, а сейчас она работает в КПК при ЦК КПСС. Таких тысячи. Ясно, что этим людям надо дать объяснения, чтобы у них не осталось нездоровых настроений по отношению к партии и ее руководству…

Хрущев говорил много, горячо и сбивчиво. Одну и ту же мысль варьировал по нескольку раз. Ему хотелось, чтобы собеседники поняли: картина ужасных преступлений Сталина открылась в полном масштабе только сейчас, когда он занял его место. Раньше многого не знал. Поэтому решение открыто осудить Сталина окрепло в последнее время.

К этому документу мы еще вернемся — в нем содержится немало интересных подробностей, проливающих свет на историю возникновения замысла, связанного с разоблачением культа личности Сталина. А сейчас обратимся к другому свидетельству, относящемуся к более раннему периоду, но тем не менее имеющему прямое отношение к затронутой теме.