Читаем без скачивания Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны) - Уральский Марк Леонович

Октябрь обычно будит в русском человеке воспоминания и воскрешает в памяти лица, явления и события дней давно ушедших. Для одних он — начало небывалого эксперимента, для других — месяц роковой. «Великий Октябрь», преломленный через при-зму истории, больше трагическая явь, нежели отвлеченный символ. С его именем ассоциируется мысль о цепях диктатуры, в которые <...> закованы могучая страна и великий народ.

В русском революционном движении Скандинавия играет роль этапа, значение которого еще недостаточно освещено. Если Швейцария вошла в историю русской революции, выражаясь образно, как одна из кузниц, в которой выковалась бунтарская мысль, то и Скандинавия вправе претендовать на положение некоего оплота, давшего приют ряду известных революционных борцов. Во время первой мировой войны и на протяжении трех лет предшествовавших Февралю 1917 г., Копенгаген служил средоточием для значительной части русских революционеров, имена которых уже вошли в историю. <...> Но и после Февральской и Октябрьской революций столицы Дании и Швеции продолжали долгое время оставаться этапами на страдальческих путях русской эмиграции, где, словно далекие зарницы российских бурь, пылали политические страсти и кипели идейные разногласия. <...> Урицкий, Суриц, Бухарин, Воровский, Радек, Ганецкий — жили в Копенгагене и Стокгольме. Обосновались на время войны в Датской столице известные соц<иал>-демократы Далин, бывший депутат Думы Зурабов, именитый социал-революционер Борис Камков и десяток других менее популярных революционных борцов. <...> Самой загадочной фигурой среди группы политических эмигрантов являлась личность Парвуса-Гельфанда. Вся его деятельность с первого дня появления на копенгагенском горизонте и вплоть до конца войны была окружена какой-то таинственностью. Признанный теоретик марксизма, блестящий публицист, старый социалистический борец, бывший депутат первого Совета рабочих77, активный член германской социал-демократической партии — таков был официальный статус Парвуса.

Александр (Израиль) Лазаревич Гельфанд (Парвус, Молотов, Москович) родился в 1867 г. в местечке Березино Минской губернии в семье еврейского ремесленника. Учился в одесской гимназии. В Одессе примыкал к народовольческим кружкам. 19-летним юношей Парвус уехал в Цюрих, где познакомился с видными членами «Группы освобождения труда» — Плехановым, Аксельродом и Засулич. Под их влиянием молодой Гельфанд-Парвус стал марксистом. В 1887 г. он поступил в Базельский университет, который окончил в 1891 г., получив степень доктора философии. Вскоре переехал в Германию и вступил в немецкую социал-демократическую партию, не порвав, впрочем, отношений с русскими социал-демократами.

Когда началась русско-японская война, Парвус опубликовал в «Искре» несколько статей под общим заглавием «Война и революция». В своих статьях автор предрекал неизбежное поражение России в войне с Японией и как последствие этого — неминуемую революцию. Ему казалось, что «русская революция расшатает основы всего капиталистического мира и русскому рабочему классу суждено сыграть роль авангарда в мировой социальной революции». <...> Предсказания Парвуса насчет исхода русско-японской войны сбылись, что способствовало усилению его авторитета как аналитика в рядах русских и европейских социал-демократов.

За организацию революционных выступлений в России Парвус был осужден и приговорен к ссылке на поселение в Туруханск, но по дороге бежал и сумел затем перебраться в Германию. Здесь он пользовался большим авторитетом в кругах немецкой социал-демократии и какое-то время издавал партийную газету. Однако его репутация сильно пострадала из-за аферы с гонорарами Максима Горького, о чем речь пойдет ниже. По решению партийного суда ему даже «возбранялось участие в русском и германском социал-демократическом движении». По этой причине он перебрался в Турцию, где сумел войти в доверие правительства «младотурок» и, будучи его политическим и финансовым консультантом, вскоре очень разбогател.

Сразу же после объявления Германией войны России константинопольское телеграфное агентство опубликовало его воззвание, в котором он, обвинив Г. В. Плеханова и других русских социал-демократов, выступивших против Германии, в «национализме» и «шовинизме», призывал российских социалистов и революционеров способствовать поражению России в интересах европейской демократии.

В 1915 г. Парвус обратился к немцам с заявлением:

Российская демократия может достигнуть своей цели только через окончательное свержение царизма и расчленение России на мелкие государства. С другой стороны, Германия не будет иметь полного успеха, если ей не удастся вызвать в России большую революцию. <...> Интересы германского правительства и интересы русских революционеров таким образом идентичны.

Германское правительство заинтересовалось планом Парвуса и пригласило его в Берлин, куда он привез с собой пространный меморандум «Подготовка политической массовой забастовки в России». Меморандум содержал подробные рекомендации относительно того:

каким образом вызвать беспорядки в России и подготовить революцию, которая заставит царя отречься от престола, после чего будет образовано временное революционное правительство, которое готово будет заключить сепаратный мир с Германией. В первую очередь Парвус рекомендовал германскому правительству ассигновать большую сумму на развитие и поддержку сепаратистского движения среди различных национальностей на Кавказе, в Финляндии, на Украине, затем на «финансовую поддержку большевистской фракции Российской социал-демократической рабочей партии, которая борется против царского правительства всеми средствами, имеющимися в ее распоряжении. Ее вожди находятся в Швейцарии».

Парвус также рекомендовал оказать финансовую поддержку «тем русским революционным писателям, которые будут принимать участие в борьбе против царизма даже во время войны».

Немецкое правительство, по-видимому, не очень охотно, но все же решилось использовать в своих закулисных играх фигуру Парвуса. Он получил германский паспорт, а вслед за ним 2 млн. марок «на поддержку русской революционной пропаганды».

У главных большевицких вождей отношение к Парвусу было весьма переменчивым. Долгое время он являлся авторитетным «товарищем» и единомышленником. И только со временем это отношение эволюционировало от почтительного ученичества (в случае Л.Д. Троцкого), взаимопонимания и сотрудничества (у В.И. Ленина) до гадливости, шельмования и остракизма.

В 1915 г. в своей пацифисткой газете «Наше слово», издававшейся им вместе с Мартовым в Париже, Лев Троцкий призывал социалистов порвать всякие отношения с Парвусом и не участвовать в работе организованного им в Копенгагене института. В это же время Ленин также окончательно и навсегда разошелся с Парусом.

Судя по воспоминаниям И.М. Троцкого, в Копенгагене 1916-1917 гг. представители местного истеблишмента относились к этому революционеру доброжелательно:

Влиятельные датские социалисты, и особенно их вожди <...> приняли Парвуса с широко раскрытыми объятьями. Иметь в своей среде столь признанную и проминентную в социалистическом мире фигуру они почитали за честь и за подлинное приобретение. Несколько по-иному и с гораздо меньшим энтузиазмом отнеслись к появлению Парвуса те немногие члены русской колонии, которые были осведомлены о моральной стороне жизни этого сомнительного индивидуума. Особенно насторожились русские журналисты, <ранее — М.У.> жившие в Германии и перекочевавшие из-за разрыва отношений между Германией и Россией в Копенгаген78.

Далее И.М. Троцкий не жалеет черной краски, рисуя образ Парвуса и его деяния:

Внешность Парвуса вызывала отвращение. В ней было что-то сродни другой фатальной фигуре русской революции — пресловутого Евно Азефа. <...>

Он был чудовищно безобразен <...>: приземистая почти квадратная фигура, с большой головой, лишенной шеи и казавшейся ввинченной в плечи, <...> выпученные глаза, широкий жабий рот, прикрытый торчащими во все стороны усами.