Читаем без скачивания Чистый кайф - Андрей Валерьевич Геласимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все равно – если бы не окликнула, я бы мимо прошел. На радио торопился, надо было должок за трек отработать.
Ну и вообще. Я ведь не раз номер ее набирал, после того как в Москву приехал. Но потом сам же и сбрасывал. Обламывало как-то. Типа навязываюсь.
– Привет! – она махнула рукой. – Это было очень круто. У меня мурашки бегут до сих пор.
Улыбнулась и потянула левый рукав, чтобы показать. Между пальцев сигарета длинная, тонкая.
И сама тоже такая ничего. Подросла будто.
– Ты как здесь?
– С папой приехала. У него дела с хозяином клуба.
Я не знал, что сказать, поэтому просто кивнул и пошел дальше. Но в этот момент из клуба вылетел Жора.
– Толя! Толя! Стой! Ты куда?!!
Глаза бешеные, самого трясет, как от передоза.
– Работать, куда еще.
– Да какой работать! – Он схватился за голову. – Там всех просто размазало! Разорвало на части!
– Ну, «скорую» им позови. – Я спустился с крыльца.
Жора слетел за мной.
– Они тебя в свой лейбл зовут!
– А у них есть лейбл?
– Сказали – с этого дня будет! Толян, они в одну минуту все решения приняли! Ты не догоняешь, братан! Они сказали – их будто током херачило, пока ты читал! Потолок чуть не обвалился!
Я посмотрел на него, на Юлю, потом на притихший клубный народ.
– Хорошо. Значит, ты теперь свалишь?
Утром она ждала меня на выходе из студии. Я сделал вид, что не удивился.
– А здесь ты каким образом?
Она засмеялась.
– Думал, я снова исчезну?
– Если честно, была такая надежда.
Я не останавливался. Она шла рядом.
– Почему ты не хочешь выступать?
– Кто сказал, что я не хочу?
– Но ты же не выступаешь.
– Нет.
– А почему?
Она остановилась посреди дороги, прямо между трамвайными рельсами.
– Сокращаюсь. – Я засмеялся и потянул ее за рукав. – Пойдем, трамвай вон уже едет.
Юля шагнула следом за мной на тротуар и опять встала.
– В каком плане ты сокращаешься?
– В том плане, что каждый человек должен быть сокращен до самого себя. А то раздуваемся как пузыри. Чего внутри пузыря – непонятно. Он чаще всего мутный.
– Ну, ты тогда сам не выступай.
– Не понял. То выступай, то не выступай.
– Ну, слушай, у тебя же не один профиль. Ты вчера был совсем не такой, как в Ростове. И уж тем более – в монастыре. Везде разный. Неясно, правда, какой ты настоящий, но это в данном случае неважно. Настоящего можешь оставить себе. А на сцену отправляй аватаров.
– Кого?
– Это из индуизма. Воплощение божества в человеческом теле.
– Божества? – Я засмеялся.
Она смешно вздохнула и помотала головой.
– Толя, не суть. Ты же понял, о чем я.
– Короче, божеству надо пожрать и немного выспаться. А лучше – много.
– Пойдем! – Она махнула рукой в сторону кафе. – Я с тобой чаю выпью.
Пока я наворачивал яичницу с блинчиками, она молча смотрела на меня, как будто ждала чего-то.
– Ну? – не выдержал я с полным ртом. – Чего тебе надо?
– Толя, я переслушала твой вчерашний трек. Он гениальный.
– Где ты его слушала? Они там в клубе записывали, что ли?
– Нет, мне друг твой показал, Жора. Который у тебя живет.
Я чуть не подавился.
– Он тебя домой водил?!
Она улыбнулась.
– Трусов разбросанных не было.
– Долбаный насос! – Я оттолкнул тарелку. – Обещал же свалить! Ты поэтому знала, где меня утром искать?
– Не злись. Вещь-то, в принципе, возникла из-за него. Если бы Жора не появился, ты бы свой «Лед» не написал.
– Он и об этом тебе уже успел поведать.
– Толя, прислушайся к нему. Хозяин клуба после твоего вчерашнего выступления настроен очень серьезно. Жора не врал, они правда там переполошились. Я спросила у папы – это люди с большими возможностями.
Она вспомнила о чем-то и засмеялась.
– Жора, кстати, представился им твоим директором. У них, я так поняла, до этого были с ним какие-то проблемы, но теперь он просто порхает.
Я смотрел на ее пальцы – как она держит в них чайную ложечку, постукивает ею в чашке, размешивая сахар, – и думал про Жорины слова об электричестве. Меня ведь тоже неслабо тряхнуло вчера. Когда взял в руки микрофон, забыл, что из-за Жоры пришел. Вообще все забыл.
Помолчав, Юля вдруг перешла на совсем другое:
– Скажи, а ты кроме рэпа что-нибудь слушаешь?
– Конечно.
Яичница закончилась, и я обернулся поискать официанта.
– Какую музыку?
– Коллектив любителей домры уважаю из ростовского Дворца культуры «Красный Аксай».
– Нет, я серьезно.
– Так и я не шучу. Исполняют душевно.
У нее в глазах задрожала улыбка.
– А к «Роллинг Стоунз» ты как относишься?
Я наконец поймал взгляд официанта и махнул ему.
– К старине Джаггеру? Ну, не знаю… На домре он, думаю, так себе.
– Слушай, полетели завтра в Париж? У него концерт в шесть часов вечера.
Вот тут она меня, конечно, подловила. Тепленьким просто взяла. Я смотрю на нее, потом на официанта, который, ясное дело, уже подошел, и вообще не врубаюсь, что тут сказать – ни ей, ни ему.
– Вы что-то хотели? – Он, в принципе, вежливый чувак, да и повидал, наверно, всякого мудачья. – Или мне подойти чуть позже?
– Да, братан, – говорю. – Давай позже.
Он отошел.
– Полетишь? – Она безмятежно так на меня смотрит, как будто на дачу приглашает в Подмосковье.
– Ну, как-то не собирался…
– Да ладно тебе, чего собираться. Мы на один день. Зубную щетку просто возьми, пастой я поделюсь.
– Есть у меня паста.
– Ну вот. Тем более.
И сидит, улыбается.
– У меня денег на самолет нет.
– Не нужно. Мы с папиными друзьями летим, они заказали чартер. Мест еще много свободных. В гостинице тоже номера забронированы с запасом.
– Красиво живете.
Юля покачала головой:
– Это не мы. Это папины друзья. Они все банкиры.
– А я здесь при чем?
– Ты любишь «Роллинг Стоунз».
– Я же тебе сказал – я люблю домру.
Она перестала улыбаться. Уловила мой тон.
– Прости, я не хотела тебя обидеть.
– Ты не обидела. Яичницу будешь? Я сейчас вторую возьму. Поделим по-братски.
– Не буду.
Я вижу – огорчилась моя Юля. Не сложилось у нее.
– А проводить меня в аэропорт приедешь? – голос такой грустный.
– Ты же ненадолго летишь.
– Тебе трудно, что ли?
– Нет, не трудно… Ладно, не злись – у меня все равно загранпаспорта нету. В Ростов пришлось бы сначала сгонять. Да и то за день
