Читаем без скачивания Приговоренный - Леонид Влодавец

БАНДЕРИЛЬЕРОС

Так, как известно, в Испании и Латинской Америке называют тех участников боя быков (более известного под названием «корриды»), которые стремятся раздразнить слишком миролюбивого бугая, втыкая ему в зад стрелы с яркими ленточками — бандерильи.

В области, где работал прокурор Иванцов, корриды отродясь не водилось. Быков предпочитали забивать без особого стечения народа на мясокомбинатах и спокойно перерабатывать на мороженую говядину или тушенку. Разумеется, всех тех жителей области, которые видели корриду воочию, а не по телевизору, и не фрагментами, а полностью, можно было пересчитать по пальцам, причем только одной руки. Иванцов к их числу не принадлежал. Но он был человек начитанный и уже в институте знал, какие действующие лица участвуют в корриде, кто такие матадоры, пикадоры и бандерильерос. Тогда, в конце 50-х — начале 60-х, среди студентов, учившихся в Москве, считалось неприличным не слышать ничего о Хемингуэе или хотя бы об Иржи Ганзелке и Мирославе Зикмунде, которые про эту самую корриду очень красиво и обстоятельно писали. Даже среди таких дремучих провинциалов, каким был тогдашний Витя Иванцов.

События, которые происходили в течение той самой недели, что прошла с того момента, как Иванцов узнал, куда девался Клык вместе с «бриллиантовой Богородицей», как-то непроизвольно подняли из памяти облпрокурора воспоминания о прочитанном в юности. Конкретно — о корриде. Именно так, как бой быков, представлялась ему сложившаяся ситуация. Правда, в роли быка, которого дразнят, приводя в бешенство и заставляя носиться по арене в погоне за алой тряпкой, оказался сам Виктор Семенович. И, судя по всему, был недалек тот момент, когда ему соберутся воткнуть шпагу в загривок.

Сначала Иванцов намеревался сделать вид, будто ничего не произошло. Моряков и Агапов со своими коллегами по всем правилам вели дело об убийстве четырех охранников фирмы «Русский вепрь», а сам он как бы оставался в стороне. То есть вел себя как тот самый заторможенный бык, который стоит себе посреди арены и не рыпается. Два дня его никто не тревожил, видимо, выжидали. Иванцов тоже ждал. Ждал, что появится некий «бандерильеро», который начнет выводить его из равновесия.

И дождался.

На третий день секретарша принесла Иванцову на стол некий конверт с надписью: «Лично в руки обл-прокурору», где лежал захватанный грязными лапами двойной тетрадный листок, исписанный корявым почерком. Послание было накалякано со множеством грамматических ошибок и, разумеется, не имело подписи. Иванцову даже показалось, что от бумаги кисловато-удушливо пахнет бомжом.

В каракулях удалось разобрать, что «честный советский патриот и подпольный большевик» желает разоблачить «вредительство в соответствующих органах», которые выпустили на волю «уголовного бандита по кличке Клык». Дескать, этого Клыка видели на рынке в облцентре, хотя «все прогрессивное человечество» знает, что он вор, а «вор должен сидеть в тюрьме».

Это была первая «бандерилья», которую метнули в «быка»-Иванцова. И не такая уж безобидная. Несмотря на идиотское содержание «сигнала», в нем упоминался Клык. Еще более занятным было то, как это письмо угодило прямо к секретарше облпрокурора, не будучи зарегистрировано под каким-либо входящим номером и не имея почтового штемпеля. Сие означало, что некто принес это бомжовое творение в хорошо охраняемое здание прокуратуры и каким-то образом вложил в пачку корреспонденции, уже отобранной для представления Иванцову. То есть смог пройти в предбанник его кабинета. А между тем пропуска на этаж, где находились кабинеты облпрокурора и его заместителей, были далеко не у всех сотрудников прокуратуры.

Иванцов невольно вспомнил «Золотого теленка», когда Остап Бендер пытался привести в панику подпольного миллионера Корейко, прислав ему телеграмму: «Грузите апельсины бочками…» Этот ход был тоже из области психологического прессинга. Мол, гляди, гражданин прокурор, мы знаем твою самую страшную тайну, и ты, сукин сын, у нас под контролем. Подумай, может, в следующий раз к тебе в приемную бомбу пронесут!

Однако Виктор Семенович никак не отреагировал. Даже не стал шуметь и устраивать разбирательство, кто принес ему подметное письмо. Он-то прекрасно знал, что бомбу приносят в самую последнюю очередь, когда все возможности договориться по-хорошему исчерпаны. Нужно показать Курбаши, что Иванцова на пушку не возьмешь, и если господин Курбатов жаждет поторговаться, то пусть приезжает сам или присылает полномочного представителя-просителя, но не ждет, что человек, поставленный надзирать за соблюдением законов в данном субъекте Российской Федерации, побежит на поклон к какому-то уголовнику.

Впрочем, Иванцов вовсе не собирался, скрестив на груди руки, дожидаться, пока Курбаши придумает новую пакость. По всем ресторанам, фирмам, спортзалам-качалкам, казино, охранным агентствам, промтоварным магазинам и палаткам, стоящим под крышей Курбаши, в сопровождении ОМОНа прошлись комиссии сперва от санэпидстанции, а потом — от пожарного надзора. Никакие другие «точки» не смотрели — исключительно «курбатовские». Вроде бы все было без подвоха. Проверили санитарное состояние и соблюдение норм противопожарной безопасности. У кого-то все оказалось в ажуре, у кого-то нашли, к чему прицепиться, и немножко, строго по закону, штрафанули, пару кафе или шашлычных обязали в трехдневный срок навести чистоту, пообещав закрыть. В общем, ничего страшного. Но тем самым Курбаши как бы получил уведомление: «Видишь, корешок, а мы тоже все знаем, но понимаем твою полезность для общества и не хотим тебя сильно обижать за твою молодость и глупость. Будь умницей, слушайся папу прокурора, не делай ему заподлянок и будешь здоров».

Курбаши, видимо, принял это к сведению, потому что в городском офисе «Русского вепря» появился некий молодой человек приятной наружности и передал Ольге Михайловне приглашение принять участие в благотворительном вечере областного фонда защиты детей-инвалидов. То, что приглашение было на два лица и было подписано президентом фонда г-жой Э. М. Портновской, доводившейся супругой г-ну А. Е. Портновскому, гендиректору и президенту АО «Белая куропатка», нежно намекало на необходимость присутствия Иванцова В. С., поскольку за Портновским весьма отчетливо просматривался светлый образ Курбаши.

Иванцов в качестве бесплатного приложения к Ольге Михайловне прибыл на благотворительный вечер. Они от щедрот своих пожертвовали на нужды несчастных детишек тыщу баксов, послушали концерт мастеров областных искусств, посетили фуршет и мило побеседовали с четой Портновских. О живописи, музыке, литературе, об утраченной духовности и интеллигентности российского общества. Александр Еремеевич и Элина Михайловна как бы между прочим вспомнили об одном молодом бизнесмене по имени Юра, фамилия которого, кажется, Курбатов и который, по стеснительности и робости, не решается сам обратиться к Виктору Семеновичу, но хочет сообщить нечто важное и конфиденциальное.

Для того чтобы мальчик Юра мог сообщить дяде Вите свои жуткие тайны, Портновские провели Иванцова в небольшую комнатушку позади кабинета Элины Михайловны. Портновские и супруга Иванцова удалились, а Курбаши с прокурором повели беседу тет-а-тет.

Протокола, разумеется, не вели. Конечно, сам по себе факт встречи прокурора с боссом оргпреступной группировки, будь он зафиксирован на видеопленку, стал бы лишним козырем в руках Курбаши. Но по сравнению с тем живым компроматом, который уже находился у гражданина Курбатова, это было сущей ерундой.

Курбаши, конечно, особой застенчивости и робости не проявлял. Он коротко и доходчиво объяснил Иванцову, что официально приведенный в исполнение гражданин Гладышев Петр Петрович находится в данный момент в надежном и хорошо известном ему, Курбаши, месте, так же, как и «дипломат» с иконой. Клык — его старый друг, поэтому он не может отказать ему в убежище, тем более что прокурор, как уже окончательно ясно, вышел за рамки закона. И сейчас-де он, честный гражданин Курбатов Юрий Иванович, терзается сложными чувствами и сомнениями. С одной стороны, конечно, долг перед правосудием и справедливостью требует, чтоб он, Курбатов, сообщил обо всем в Генпрокуратуру РФ, ибо такой нехороший человек, как Иванцов Виктор Семенович, должен быть привлечен к уголовной ответственности по статьям 170-2 и 171-2. С другой стороны, побочным результатом этого вполне правомерного деяния может явиться передача Гладышева П. П. в руки правосудия, неизбежно влекущая за собой возвращение данного гражданина в камеру смертников и фактическое исполнение смертного приговора. Вот это, с точки зрения морали и общечеловеческих ценностей — Курбаши на последних сделал особый упор, — для него, Курбатова Ю. И., является неприемлемым.