Читаем без скачивания Нашествие. Москва-2016 - Андрей Левицкий

— Со всеми казусы бывают, не переживай. Я как-то исхитрился гранатомет задом наперед на плечо положить в горячке… Ладно, так что дальше?

Закончив, Игорь перевел дух и сделал несколько глотков воды из фляжки, которую дал Лабус.

— Ну а вы? — спросил он. — Что с вами было?

— И кто вы такие вообще? — вклинился Багрянец. — Служба охраны ФСБ — это что значит? Чего охраняете, ФСБ свое?

— ОПов, — ответил Лабус.

— Кто такие «опы»? — заинтересовался Хорек.

— Охраняемые персоны. В основном из наших, генералов всяких, полковников…

— Когда те в «горячие точки» ездят? — кивнул Сотник.

— И в «горячие точки» тоже. Нас вообще семь человек в отделении, но сейчас мы вдвоем поехали, потому что работа в Москве, близко, да и никто ничего не ждал.

— Какая работа?

Лабус посмотрел на Курортника. Взгляд того стал сосредоточенным, задумчивым. Он повернулся боком к окну. Дождь усилился, снаружи били косые струи, и правильный, с прямым носом и выступающим подбородком профиль Алексея Захарова чеканно выделялся на их фоне. Что-то его гложет, подумал Игорь. Как Хорька, только прапорщик человек сдержанный, дисциплинированный, да и попросту — взрослый. Конечно, в такой ситуации, как сейчас, любой ощутит себя не в своей тарелке. Одному Багрянцу, кажется, все пофигу — то есть сначала он сильно растерян был, а теперь приспособился. Хорошо, когда у тебя кулаки больше мозга, легче жизнь воспринимаешь. Хотя вот Константин Гордеев — явно поумней Павла, но тоже с виду не очень напряжен. Совсем иначе, чем боксер, но приспособился к положению дел, осознал их, принял — и теперь просто действует так, как считает нужным, и все тут. Флегматичный человек, рассудительный. А вот у Курортника в душе, похоже, целая буря бушует, но он ее тщательно закупорил, как в котле. Под давлением держит… Главное, чтоб крышку однажды не сорвало.

— Где служил, Игорь? — спросил Курортник, встав сбоку от окна, спиной к стене. — В каких местах бывал?

Сотник ответил.

— Что, и в Батуми во время «котла»? — удивился Лабус.

Игорь сухо кивнул — про армейское прошлое он не любил рассказывать, ни гражданским, ни другим военным.

— И выбрался, да не покалеченный? Ну ты молодцом, капитан. А Леху Боблова не знал? Он-то как раз не выбрался, из «мухи» в него азеры…

— Костя! — прикрикнул Курортник.

— А что? — Лабус погладил усы и пояснил остальным: — Не любит напарник всякие такие словечки… А я ж не в уничижительном смысле это, я просто чтоб покороче. Ну, ладно.

Он снова вопросительно глянул на Курортника, и тот кивнул, приняв решение:

— Ладно, рассказывай. Теперь уже все равно.

Лабус заговорил:

— Ну, в общем, мы сопровождали в Лефортовский СИЗО замначальника ФСБ. Там наш бывший изолятор. Ну, бывший — не бывший, а до сих пор наших клиентов иногда в нем держат.

— И что за клиент был? — спросил Игорь.

— Да неважно. Ну, Нака Гаргаев.

— Черный Нак? Он же убит, говорили. Люди из конкурирующего тейпа постарались.

Курортник отвернулся к окну, а Лабус хмыкнул:

— Кто говорил, бабки на лавке? Или в Интернете вычитал? Побольше там сиди — еще много чего узнаешь. У нас он, в том-то и работа была, чтоб все на кровников думали. В общем, зам ездил на допрос, мы его сопровождали. Так получилось, что вдвоем, остальное отделение на учениях полевых за городом, а нас из отпуска вытащили срочно. У нас автобус. — Лабус ткнул вниз пальцем. — Любое отделение охраны таким оснащено. В нем все причиндалы: оружие, снаряжение… На этой машине и прикатили. Хотя наш-то как раз автобус не такой, как у всех. Зам ездил в Лефортово тайно, очень тайно, то есть вплоть до того, что он с нами в автобусе сидел, а не в машине, как обычно. Операция с Гаргаевым потому что такая… тонкая была, мало кто про нее знал. Там вообще такая большая политика, что суши весла, почти никто не…

— Ну, хватит про это, — перебил Курортник, — ты так до вечера проговоришь. Короче, когда мы были в СИЗО, все и произошло. Оборонялись вместе с тюремной охраной. Сначала вроде легко было, техника у противника слабая, оружие тоже, только ружья эти необычные. Но связи толком нет, что происходит — непонятно. Три дня держали в тюрьме оборону. Они нас закидывали большими зажигательными снарядами, такой при ударе не взрывается, а скорее расплескивается, если кто рядом — сгорает как факел. Липкая горючая гадость пристает ко всему: бетону, камням. Долго горит, температура большая. Атаки на периметр мы отбивали, но в тюрьме начались пожары.

— Решили прорываться, но зэки подняли бунт, — вставил Лабус.

— Бунт! — удивился Багрянец.

Курортник пожал плечами.

— Бунт, не бунт, а как-то они в суматохе из камер вырвались. Не все, но много. Часть охранников положили, попытались наружу ломануться. Восстания никто не ожидал, когда зэки освободились, нашего зама они завалили, потому что он тогда в тюремном корпусе был, а нам приказал защищать следственный корпус. Нас зажали с двух сторон: снаружи противник, внутри толпа зэков. Отогнали их, они куда-то на закрытые объекты нырнули. Костя потом предположил: вниз ушли, там же подземные уровни есть.

— Тут противник подогнал к тюрьме БХМ, — продолжал Лабус, — сразу несколько. Игорь, видел в прицел, там стволы по бокам? На них шланги насаживают и газом начинают окрестности поливать. Но сначала из переднего ствола, который овальный в срезе, стреляют такими газовыми патронами или капсулами — те, когда падают, разрываются, выплевывают облако.

— Но ведь противогазы… — начал Багрянец.

— Не действуют! — отрезал Курортник. — Маски этих чужих газ держат, а у наших фильтры забиваются почти сразу. Газ непонятный какой-то, тяжелый. Выше третьего-четвертого этажа не поднимается, даже если целое облако напустить.

Он достал из разгрузки пачку сигарет, а Костя продолжил:

— Газ таким густым сизым туманом висит над землей. Фильтры глохнут почти сразу, тогда человек либо задыхается, либо снимает маску… И задыхается еще быстрее. Судороги, рвота и конец.

— Товарищ прапорщик, а можно сигарету стрельнуть у вас? — спросил Багрянец. — Я два блока в ресторане нашел — так забыл оба там.

Курортник дал ему сигарету, они закурили.

— И мне! — шагнул от окна Хорек.

— А тебе рано еще, — отрезал Костя. — И не тяни руку — не дам!

— Хорь, следи за своей стороной, — велел Игорь, и насупившийся мальчик вернулся к окну. Игорь добавил: — Я видел маску одного чужака вблизи, даже фильтр раскрутил.

Спецы живо повернулись к нему, Алексей спросил:

— Что внутри?

— Какое-то абсорбирующее вещество незнакомое. Кашица зеленоватая, она пузырилась там. Понятия не имею, что это такое.

— А как вы спаслись из тюрьмы? — спросил Хорек.

Лабус ответил серьезно, будто взрослому:

— У нас и у охраны тюрьмы противогазы разных моделей. Наши газ чуть дольше держали. Когда началась атака БХМ, мы в автобусе наружу прорвались.

— А почему все машины стоят, а ваш автобус едет?

— Потому, парень, что это спецмашина, не просто защищенная от ЭМИ, особо защищенная, понимаешь? Новейшая опытная модель. Любимое детище того самого зама, он этот проект лично вел, потому в спецавтобусе в Лефортово и ездили. Все равно после появления купола он забарахлил, я больше суток в нем копался, пока запустил. В СИЗО особая подземная автомастерская есть с гаражом. Там нужные детали нашлись, кое-как запустил автобус. Так вот и спаслись. С нами еще четверо охранников, но они все отравились и погибли. Потом мы прятались по разным местам, наблюдали, что происходит. Противник десантируется через эти зеленые воронки, вы их наверняка видели. БХМ шныряют по всему городу, их всегда сопровождают машины боевого охранения и пешие. Накроют газом несколько домов — все, кто на нижних этажах или в подвалы спустились, гибнут.

— С омононовцами и прочими таким же способом справлялись, — предположил Игорь.

— А как иначе? Леха вот теорию выдвинул: у захватчиков сообщники где-то в верхах. Может, не в самом правительстве, но враги проинформированы о расположении главных военных и полицейских баз в столице. Шире — мест, где есть большое количество оружия. Такие объекты после начала вторжения, в момент основной паники и неразберихи, окружали и заливали газом. После атаки газ опадает, просачивается через всякие трещины под землю. Если кто в канализации, в метро — им тоже конец почти гарантированный. Тех, кто выжил на верхних этажах многоэтажек, сгоняют вниз, одних сразу отстреливают, из других формируют бригады, которые стаскивают трупы в кучи, а третьих угоняют куда-то. Трупы жгут. Это все, что мы успели понять, но надо еще разведданные собирать, потому что вообще-то пока мало что ясно.

— Они угоняют людей? — Игорь выпрямился. — Куда? Это же важно. Для чего им пленники, их ведут в одно место или нет? Вообще есть логика какая-то? Кого из тех, кто не отравился, они убивают, кого угоняют?