Читаем без скачивания МЕССИЯ-42 - Лидия Смирнова

— Я запрещаю! — надрывался Элвенир. — Ты не можешь поступать вопреки разуму и моей воле. Твоя жизнь принадлежит семье, и твои видения ничего в этом не меняют.

— Отец, ему нужна помощь. — Голос принца был тих, но тверд. — Я уверен, не будь между нами кровной связи, он не смог бы связаться со мной, а потому прошу тебя послать спасательный отряд.

— Куда?! Куда, глупый мальчишка, ты собираешься послать отряд? — Король сумел взять себя в руки и сбавил тон. Лишь слабое подрагивание голоса выдавало напряжение, испытываемое им. — Ты же слышал, что говорили целители — все, что ты видишь, — родовая память и не более того. Твой брат мертв, и никакая сила не способна вернуть его нам.

Больше я ничего не слышал, так как отец с сыном удалились, унося с собой горечь спора и подернутые дымкой гнева мысли. Мы, видящие, чувствуем эмоциональное состояние окружающих, будь то эльфы, люди, деревья или животные. Мой дар нередок среди лесных эльфов, каждый второй рождается с его зачатками, но только единицы могут выдержать лавину чужих переживаний, не потеряв при этом своих собственных. Дети с усиленным защитным механизмом становятся видящими семьи и занимают это место до тех пор, пока не наступит момент привыкания — первый шаг к равнодушию. Предчувствуя наступление этого, видящий готовит себе смену и удаляется в добровольное отшельничество в горы. Обычно года одиночества среди камней хватает, чтобы притупить способности до уровня общения с животными. Возвращаясь, мы проживаем другую жизнь — жизнь обычных эльфов.

Тот разговор произвел на меня большое впечатление, заставив задуматься о причинах болезни принца. Считалось, что приступы покинули Айдена и здоровье вернулось к нему, но то, что я услышал, заставило меня в этом усомниться. Поднявшаяся через три дня паника подтвердила мои худшие опасения — видения толкнули парнишку на глупый, опрометчивый поступок, поставив существование королевской семьи на грань исчезновения. Меня тут же вызвал король и предложил присоединиться к отряду, посланному в погоню. Моими глазами он смог бы видеть все происходящее и, придя к согласию, мы провели необходимый ритуал, объединивший наш разум в одно связанное невидимыми нитями целое. Все, что видел я, моментально возникало в голове короля, позволяя ему лично координировать движение посланного за беглецом мобильного отряда в двадцать лучников. Больше форт выделить не мог.

Двигались мы так быстро, как могли, проскочив республику Берн тремя суточными переходами. Тренированные бойцы в отличие от меня мало нуждались в отдыхе и освобождали меня от дежурств во время привалов, но все же через две недели я чувствовал себя измотанным до крайности. К концу пятнадцатого дня мы ступили на территорию Аргуса Сентровера, получившего неблагозвучное прозвище у своих подданных — Живодер. В тот же день на одном из хуторов, встретившихся нам по пути к Фебу, мы узнали новости, приведшие моих товарищей в ярость: младшего сына держали в заточении и собирались прилюдно казнить. Многие из нас в тот день познали горький вкус ярости, и мне пришлось приложить немало усилий, успокаивая разбушевавшихся. Вымещать злость на невинных крестьянах было недостойно древнейшего и благороднейшего рода.

И вот впереди городские стены. Светило медленно подходило к зениту, когда все и произошло: сначала исчезла связь с королевской семьей. А потом мир потряс невидимый взрыв и, утратив ментальный контакт с окружающим миром, я потерял сознание.

Очнувшись опустошенным и слепым, я с трудом понял, что произошло. Первой осознанной мыслью было — смертные сотворили что-то страшное и ввергли нашу планету в состояние первичного хаоса. Затем, с трудом заставив себя думать, я обнаружил истончение энергетических линий в окружающем меня пространстве до нулевой отметки — нечто высосало в мгновение ока все соки планеты. Разведчик, посланный в Феб, вернулся с необычными, но радостными новостями, и самая главная из них была та, что младший сын жив. В городе же творилось непонятно что, и только прибывший следом вэй принца сумел прояснить ситуацию. В телохранители к принцам всегда выбирались самые опытные и сильные воины, и Дронил полностью соответствовал этим требованиям — в стрельбе из лука не было ему равных, а владению топором, столь не свойственным для эльфов оружием, он учился у самого Велинго Дубоцвета, гномьего старосты с западного эрнейского склона.

За сто восемьдесят лет Дронил сумел приобрести опыт и ту неповторимую хватку, что делает эльфов опасными противниками, а заплетенные обычно в четыре косы волосы говорили о четырех великих победах, одержанных им во благо семьи. Сейчас от щегольского вида Дронила не осталось и следа, передо мной стоял исхудавший и избитый парень со спутанными волосами, без своего любимого топора, рассказывающий ужасные вещи. Схватили их сразу после пересечения границы, и, будучи ответственным за безопасность Айдена, вэй знал, что пощады от короля ждать ему не приходится. Трое суток пятеро эльфов провели в застенках, подвергаемые унижениям и пыткам, унесшим жизнь одного из пажей. На четвертый день, вычислив каким-то образом принца, его перевели в другую тюрьму, а троих оставшихся вытащила из камеры странная компания, состоявшая из одного эльфа и двух людей. Лицо вэя, приходящегося мне, кстати, двоюродным братом по материнской линии, при описании незнакомца приняло восторженно-благоговейное выражение, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить его говорить членораздельно.

— Это все правда, Левендел! — вскричал он, и я в очередной раз прочувствовал свою ущербность, не имея возможности оценить эмоциональную окраску рассказа. — Айден видел в видениях брата, и тот пришел ему на помощь. Познавший боль, слабость и одиночество возродился полным сил и обрел непобедимых друзей. — Дронил немного помолчал, потом добавил менее восторженным тоном, потирая синяк на скуле: — Правда, слегка сумасшедших, но тут уж ничего не поделаешь. В аду других не держат.

Говорил он долго, но трудна для понимания была его речь. Младший сын, подвергнутый ритуалу крови, до сих пор находился в руках смертных и был все еще без сознания, когда Дронил рискнул его оставить. Судя по всему, рассудок окончательно повредился не только у него, но и у моего двоюродного братца, уверовавшего в воскресение давно пропавшего старшего сына, уже оплаканного Элверта. «Это точно он, — убеждал меня возбужденный телохранитель. — Именно он сумел остановить прорыв, выгнав демона из нашего мира. Его сила привлекла лордов равновесия, и они собираются забрать его с собой! Мы не можем это позволить, ибо жизнь старшего сына принадлежит ол`Лари…» Никогда прежде я не видел сурового воина в столь неустойчивом состоянии. Он заламывал руки, порывался тащить меня куда-то, просил связаться с королевской семьей и очень огорчился, узнав, что это невозможно. В конце концов я, оставив отряд за городскими стенами, решил сам проверить самочувствие принца и поближе посмотреть на самозванца, посмевшего задурить ему голову. Захватив с собой трех воинов для охраны младшего сына и замотав лицо повязкой, ибо вонь человеческих городов давно вошла в поговорку, я вошел в городские ворота.

Поведение людей сразу показалось весьма странным. На улицах царили тишина и запустение, и лишь в каком-нибудь окне шевелились порой задернутые шторы да мелькало чье-то бледное лицо. Все изменилось ближе к центру. Нам стали попадаться группы хорошо вооруженных людей, державшихся за уши и кричавших на разные голоса. Чем дальше мы шли, тем больше становилось кричащих и стонущих солдат, у многих носом шла кровь, а кто-то лежал на земле недвижимо. Мне подумалось, что, возможно, прорыв демона все же прошел удачно и это начало тотального изменения реальности. В ответ на мой молчаливый вопрос двоюродный брат недоуменно пожал плечами.

— Странная болезнь поразила достойных мужей… Перед моим уходом все было нормально.

Пройдя сквозь толпу, Дронил решительно подвел нас к покосившемуся домишке и толкнул дверь. Младшего сына, без сознания, мы нашли в обществе юной молодой девы, тоже державшейся за уши, но в отличие от остальных вид имевшей скорее озадаченный. Бросившись к Айдену, лежавшему на скамейке, я обнаружил на его теле множественные ранения: кисти и ступни были пробиты насквозь острыми предметами, а кровавая повязка, закрывавшая бок, говорила о наличии еще одной раны. Девушка, в последний раз тряхнув головой, решительно встала между мной и моим принцем.

— Его сейчас нельзя трогать, он спит, — сказала она. Голос ее, хотя и весьма мелодичный, показался мне несколько громким.

— Дева! Я должен знать, что с принцем, — вскричал я, на что получил обнадеживающий ответ.

— Жить будет… если не помрет, — проворчала девушка, и я в удивлении замер, поймав себя на мысли, что считаю ее красивой. Черные волосы, черные глаза, правильные черты лица, маленькие ушки — все необычно сплеталось, даря ощущение гармонии и чистоты. Дверь сзади хлопнула, я резко обернулся и встретился глазами с существом, носившим на голове рыжее пламя.