Читаем без скачивания Две Дианы - Дюма Александр

– Вы и в самом деле знаете цену независимости, – рассмеялся Габриэль.

– Вы не ошиблись, – в тон ему ответил лорд Уэнтуорс, – я еще не в том возрасте, когда поносят свободу.

Затем он обратился к Жану Пекуа:

– А вы, метр Пекуа, можете рассчитывать на кошелек родственника? Лорд Грей говорил мне, что вы собираетесь занять у него сто экю для своего выкупа.

– Все, что есть у Пьера, есть и у Жана, – ответил убежденно ткач. – Так уж повелось испокон веков в семье Пекуа. Я заранее был уверен, что дом моего родича – мой дом. Так что прошу вас послать со мною кого-нибудь из подчиненных: он возвратится к вам с условленной суммой.

– Это излишне, мэтр Пекуа, – ответил лорд Уэнтуорс, – я и вас отпускаю на слово. Завтра или послезавтра я навещу виконта д’Эксмеса у Пьера Пекуа и на те деньги, которые вы должны моему зятю, приобрету что-нибудь из оружия.

– Как вам будет угодно, милорд, – поклонился Жан.

– А теперь, господин д’Эксмес, – обратился губернатор к Габриэлю, – нужно ли мне говорить вам, что вы всегда будете моим желанным гостем?

– Благодарствую, милорд, – ответил Габриэль, – я принимаю вашу дружбу, разумеется, на условиях взаимности, – прибавил он, улыбаясь, – ибо война изобилует превратностями, а сегодняшний друг может завтра стать врагом.

– О, я-то чувствую себя в полнейшей безопасности за этими неприступными стенами. Если французам суждено взять обратно Кале, то это произойдет не раньше чем через двести лет… А тем временем надо жить как можно веселее. Кстати, забыл сказать: если вы испытываете денежные затруднения, виконт, то мой кошелек к вашим услугам.

– Еще раз благодарствую, милорд. Мой кошелек, правда, не так туго набит, чтобы я мог тотчас же расплатиться с вами, но все же позволяет прожить в Кале безбедно. Беспокоит меня другое: сможет ли дом вашего родственника, мэтр Пекуа, вместить трех нежданных гостей? Если нет, тогда я предпочел бы поискать иное жилище…

– Вы, верно, шутите! – перебил его Жан Пекуа. – Да в этом доме могут разместиться не только три гостя, а целых три семьи! Слава богу, дом достаточно просторен. Провинциалы строятся не так бережливо и тесно, как парижане.

– Это верно, – сказал лорд Уэнтуорс, – могу засвидетельствовать, что дом оружейника достоин служить вам кровом… Кстати, мэтр Пекуа, вы, кажется, собирались обосноваться в Кале и опять заняться ремеслом ткача? Лорд Грей сообщил мне вскользь об этом вашем плане! Я бы только приветствовал подобное начинание.

– Может, так и случится, – ответил Жан Пекуа. – Ведь Сен-Кантен и Кале скоро будут подвластны общему господину, и тогда я предпочту быть поближе к своим.

– Да, да, – подтвердил лорд Уэнтуорс, не раскусив истинного смысла слов лукавого ткача, – возможно, что Сен-Кантен вскоре станет английским городом. Но простите, господа, я вас задерживаю, – прибавил он. – Вы устали с дороги, и вам нужен отдых. До скорого свидания.

Он проводил их до дверей, пожал руку одному, другому кивнул любезно, и они отправились на улицу Мартруа, где жил Пьер Пекуа.

Проводив их, лорд Уэнтуорс подумал: «Я, кажется, хорошо сделал, удалив из своего дома этого виконта. Он человек знатный, вероятно, придворный, и, если бы ему хоть раз попалась на глаза моя красавица пленница, он бы ее запомнил на всю жизнь. Ведь и я видел ее только мельком, а до сих пор все еще ослеплен. Что за красота! Боже, я влюблен! Ну да, влюблен! А ведь этот молодой человек мог бы помешать так или иначе тем отношениям, которые, надеюсь, установятся между госпожой Дианой и мною. Ну уж нет!.. Третьих лиц не должно быть между нами!»

Он позвонил. Спустя минуту явилась служанка.

– Джейн, – спросил ее по-английски лорд Уэнтуорс, – мое приказание исполнено? Вы предоставили себя в распоряжение этой дамы?

– Да, милорд.

– Как она чувствует себя сейчас?

– Вид у нее грустный, но не подавленный. Смотрит она гордо, говорит решительно и приказывает хоть и мягко, но властно.

– Хорошо, – сказал губернатор. – Вы ей подали угощение?

– Едва отведала фрукты, милорд. Она все старается напустить на себя уверенный вид, но нетрудно разглядеть, что она сильно тревожится.

– Хорошо, Джейн, вернитесь к этой даме и спросите ее от моего имени, от имени лорда Уэнтуорса – губернатора Кале, угодно ли ей принять меня. Идите и живо возвращайтесь.

Спустя несколько минут, показавшихся нетерпеливому Уэнтуорсу целым столетием, служанка вернулась.

– Ну?

– Эта дама не только согласна, но и сама желает говорить с вами незамедлительно, милорд.

«Превосходно!» – подумал Уэнтуорс.

– Но только, – прибавила Джейн, – она велела оставаться в комнате старой Мери, а мне тут же вернуться к ней.

– Хорошо, Джейн, идите. Слушайтесь ее во всем. Поняли? Идите и скажите, что я следую за вами.

Джейн вышла, а лорд Уэнтуорс с сердечным трепетом двадцатилетнего влюбленного помчался по лестнице, которая вела в комнату Дианы де Кастро.

«О, какое счастие! – думал он. – Я влюблен! Моя возлюбленная – королевская дочь! И она в моей власти!»

XXXVIII. Влюбленный тюремщик

Диана де Кастро приняла лорда Уэнтуорса с величавым спокойствием. Но под этой кажущейся безмятежностью таилась сильная тревога. С трудом подавив в себе невольную дрожь, она ответила на поклон губернатора и поистине царственным жестом указала ему на стоявшее поодаль кресло.

Затем она знаком приказала Мери и Джейн, собиравшимся было уйти, остаться, и так как лорд Уэнтуорс молчал, погруженный в восторженное созерцание, первая решилась заговорить:

– Если не ошибаюсь, лорд Уэнтуорс – губернатор Кале?

– Лорд Уэнтуорс – ваш преданный слуга, ждущий ваших распоряжений, герцогиня.

– Моих распоряжений? – переспросила она с горечью. – Не говорите так, я могла бы принять ваши слова за издевательство. Если бы мои просьбы исполнялись, то меня бы здесь не было. Вам известно, кто я и к какому дому принадлежу, милорд?

– Безусловно. Вы – герцогиня де Кастро, любимая дочь короля Генриха Второго.

– Почему же я, в таком случае, оказалась пленницей? – чуть ли не шепотом спросила Диана.

– Да именно потому, герцогиня, что вы дочь короля, – ответил Уэнтуорс. – По принятым адмиралом Колиньи условиям капитуляции пятьдесят военнопленных, независимо от своего положения, возраста и пола, подлежали выдаче победителям, и вполне понятно, что выбрали самых знатных, и, если говорить прямо, тех, которые могут уплатить крупный выкуп.

– Но как узнали, что я укрылась в Сен-Кантене под именем сестры Бени? Кроме настоятельницы и еще одного лица в городе, никто не знал моей тайны.

– Это лицо вас, по-видимому, и выдало, вот и все.

– О нет, я уверена, что не оно! – воскликнула Диана так пылко и убежденно, что лорд Уэнтуорс почувствовал, как змея ревности ужалила его в самое сердце, и даже не нашелся что ответить. – Случилось это на второй день после взятия Сен-Кантена, – продолжала Диана, – я в великом страхе забилась в свою келью. Вдруг мне сказали, что меня ждет в приемной английский солдат. Я испугалась: неужели случилось какое-то несчастье? Но этот незнакомый стрелок тут же объявляет мне, что я его пленница. Я возмущаюсь, я сопротивляюсь, но что можно сделать против силы? Их было трое солдат, милорд, трое против одной женщины… Так вот, эти люди нагло требуют от меня признания, что я Диана де Кастро, дочь французского короля. Я пытаюсь отрицать это, но, несмотря на мое запирательство, они уводят меня. Тогда я прошу отвести меня к адмиралу Колиньи, но, спохватившись, что имя «сестра Бени» ничего ему не говорит, решаюсь признаться: да, я действительно Диана де Кастро. Вы, может быть, думаете, милорд, что, добившись признания, они уступают моей просьбе и отводят к адмиралу? Ничуть не бывало! Они только радуются, подталкивают меня или, вернее, вталкивают в закрытые носилки, и, когда я, захлебываясь от слез, все же стараюсь допытаться, куда меня везут, оказывается, что я уже на пути в Кале. Затем лорд Грей отказывается меня выслушать, и я слышу от одного из солдат, что нахожусь в плену и что мы едем в Кале. Вот как я прибыла сюда, милорд, и больше ничего не знаю.