Читаем без скачивания Украденный экстаз - Ханна Хауэлл

– Ты раньше, чем я ждала тебя, Хантер.

– Хантер еще не вернулся, – раздался густой баритон. От неожиданности она застыла на месте. Труднее всего было заставить себя открыть глаза. На мгновение возникла дурацкая мысль, что если она не станет открывать их, то и не будет этого идиотского недоразумения. Прижав полотенце к груди, она взглянула наконец на владельца приятного густого баритона. И страх чуточку отпустил ее. Только близкий родственник Хантера мог быть так похож на него. Она строго нахмурилась в ответ на его веселую ухмылку.

– И кто же вы?

– Оуэн Уолш. Брат Таррента... э-э... Хантера, – Он протянул ей руку.

– Кажется, это не самый удачный момент для знакомства. Придется вам подождать, пока я не приведу себя б порядок. Не могли бы вы пройти в соседнюю комнату?

Как только он вышел, она вылезла из ванны, быстро вытерлась и надела халат, который ей недавно купил Хантер. Хотя ей и не понравилось то, что ее застали в ванне, она была благодарна Богу, что наконец-то появился хоть кто-то из родных Хантера. Сам Хантер не говорил на эту тему ничего, но она видела, что отсутствие вестей из дома приводило его в мрачное расположение духа. Ведь он послал к ним курьера около недели назад. Лина надеялась, что Оуэн Уолш не привез новости, которые вконец расстроят Хантера.

Приведя еще влажные волосы в некоторое подобие порядка, гордо выпрямив спину, она прошла в другую комнату, Хантер заказал и оплатил две комнаты в тщетном стремлении сохранить приличия, но соединяющая оба номера дверь никогда не закрывалась на ключ, Лина подозревала, что об этом знали многие, включая и младшего брата Хантера. Оуэн дружелюбно протянул ей руку.

– Вы, должно быть, Лина Саммерс, – сказал он, сжимая ее ладонь.

Улыбнувшись, она показала на стул, приглашая его сесть.

– Вы знаете меня?

– Не вас, а о вас. Такмен недавно рассказал мне кое-что о ваших злоключениях, о том, что вы попали в банду, когда скакали в Мексику.

– О! Не хотите ли выпить чего-нибудь? У Хантера есть, кажется, неплохой бренди. И конечно, сигары...

– Отлично! Тогда, с вашего разрешения, и то и другое. Приду в себя с дороги.

Подав бренди и поднеся огонь к сигаре гостя, она было подумала, что стоило бы переодеться во что-то более подходящее для приема. Но поскольку брат Хантера уже видел ее и в более откровенном виде, да и халат был достаточно закрытым, она передумала.

– Хантеру уже пора бы возвратиться. Сегодня мы собирались пообедать внизу. Вы присоединитесь к нам?

– Разумеется. Он все еще связан по рукам и ногам этим процессом Уоткинса?

– Да, и, наверное, ему придется быть здесь, пока бандиту не вынесут приговор в местном суде.

Ожидая Хантера, они еще немного поболтали о том о сем. Оуэн был довольно сдержан, но было очевидно, что он ловил каждое ее слово, чтобы получить максимум информации. Он довольно умно задавал вопросы, был вежлив, мило улыбался. Парень знал себе цену и лучился обаянием, которое, как известно, завоевывает людей гораздо быстрее и надежнее, чем сила. Она считала, что скрывать ей нечего, но вот как на ее откровенность отреагирует Хантер?.. Поэтому она была осторожна и почувствовала облегчение, когда Хантер наконец вошел в комнату. Нелегко быть вежливо уклончивой с таким умным собеседником, каким был Оуэн Уолш.

Пока братья обнимались и хлопали друг друга по спине, Лина налила бренди Хантеру. Успела зажечь и сигару. После этого она извинилась и вышла, чтобы одеться к обеду.

– Очень миленькая, – прокомментировал Оуэн, когда Хантер развалился в кресле напротив.

– К тому же только моя.

Многозначительно взглянув на дверь, ведущую в ее номер, Оуэн усмехнулся:

– Я это понял.

– Я собираюсь жениться на ней. – Хантер внимательно посмотрел на брата, но тот остался невозмутимым, так что прочесть что-либо на его лице было невозможно. – Сразу же, как с нас снимут обвинения и закончится процесс Уоткинса.

– Поздравляю. Не хмурься. Если я засомневался на минуту-другую, то только из-за матери.

Он тихонько засмеялся, когда Хантер поморщился, словно проглотил лимон.

– Такмен рассказал мне о Лине недели две назад. Кажется, жизнь обошлась с ней не менее сурово, чем с тобой.

– Возможно, даже гораздо хуже.

Хантер вкратце рассказал предысторию того, как Лина очутилась в банке в столь неподходящий момент.

– Бедняжка. Но Такмен, как я понял, не предвидит никаких сложностей в ее оправдании?

– Абсолютно никаких. Если честно, остались лишь формальности. Оформить бумагу, поставить подписи и печать. Когда привели шерифа Мартина, его внимательно слушала уйма юристов. Этот болван как увидел ее, так буквально изошел руганью и угрозами и высказал намного больше, чем хотел. Хватит с головой, чтобы полностью подтвердить ее слова, а его самого приговорить к виселице.

– И историю эту наверняка опубликовали во всех газетах. Ей это только на пользу.

– Хоть что-нибудь из происходящего дошло до ранчо или нет? Что тебе известно об этом деле?

– Не больше чем периодические заверения, что ты жив и здоров. Отец умирает от желания лично услышать всю историю и убедиться, что тебя полностью оправдали. Я понимаю твои сомнения, но от нас долгий путь, а мы по горло завязли в работе. Ты же знаешь, как бывает у фермеров: один день целый год кормит, если провести его с умом. И нельзя отложить на потом то, что должно быть сделано именно сегодня.

– Да нет, я все понимаю. Просто слегка подзабыл, что и когда у нас делается. Скажи честно, Оуэн, как нас там встретят?

– О, гораздо теплее, чем ты думаешь. Клянусь! Отец, Джастин и Тэйер жутко переживают, что сомневались в тебе и не сразу поверили в твою невиновность. Крейг бесится, что мы не поторопились сообщить ему, что ты уже здесь. Мама и Лори... – он пожал плечами, – что ж, у каждой монеты есть обратная сторона. Отношение матери ко всей этой истории тебе известно.

– Угу. Вижу, что из-за меня опять возник скандал. Им плевать на то, виновен я или нет. Лори по-прежнему слепо подчиняется ей?

– Как жеребенок, все еще сосущий молоко матери. Но, знаешь, из-за твоей истории между родителями произошел окончательный раскол, который уже не поправить ничем. Они и раньше, если помнишь, не очень ладили, но теперь даже не притворяются.

– Очень жаль.

– Не вздумай считать себя виноватым. Если честно, то стало намного легче. Более честно, что ли. И мы все уже достаточно взрослые, чтобы смотреть правде в лицо. Мать так никогда и не простила отцу то, что он увез ее из блистательного общества Нового Орлеана в нашу глушь, отсюда вся ее горечь и язвительность. Это сильно повлияло на нее, изменило как личность, превратило в злобную каргу. Конечно, отцу хотелось бы как-то очистить атмосферу в доме, но она не желает сделать ни малейшего шага навстречу.