Читаем без скачивания Ожидая тебя - Кейси Майклз

— Они не просто разгуливают, Джек. Они обо мне заботятся. Защищают меня.

Джек понимал, что ему надо отодвинуться от Мери, встать и выйти из комнаты. Но знал, что никуда не уйдет.

— Ты действительно во все это веришь?

— Да, Джек. Я действительно во все это верю. Клуни и Клэнси умерли, но они все еще здесь. Наблюдают за нами. Я раньше думала, что они не уйдут, пока ты не вернешься домой, а теперь верю, что они не исчезнут, пока все не уладится. Или до тех пор, пока ты не поверишь в них, и тогда они смогут с нами попрощаться. Разве тебе не хочется с ними попрощаться, Джек?

Джек не знал, что сказать — такое случалось с ним все чаще. Если он скажет Мери, что она все выдумывает, она возненавидит его. А если скажет, что верит в эти привидения, она сразу поймет, что он лжет.

— Мне очень жаль, что ты чувствовала себя такой одинокой, когда они умерли, — наконец сказал он и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. — Я прошу прощения за каждый день, что тебе пришлось бороться в одиночку, за все те дни, что ты считала себя забытой и брошенной.

Мери схватила руку, гладившую ее щеку, и посмотрела на Джека глазами, полными любви.

— Мери, не делай этого, — просипел Джек — отчего-то садился голос, — чувствуя, что погружается в эти огромные доверчивые голубые глаза. — Пожалуйста, дорогая, не делай этого. Нам обоим нужно время подумать, поговорить… вытащить на свет Божий все, что наболело, все те проблемы, которые повисли нерешенными.

Это же смешно. Ведь не она наклонилась к нему, а он — к ней. Не она держит его так, что он не может сдвинуться с места. Все, что ему надо сделать, — это встать и уйти.

— Ты помнишь, Джек, — спросила она, все еще глядя на него снизу вверх и удерживая его невидимыми нитями, прочными, как стальные канаты, — ты помнишь тот день у ручья, когда ты учил меня кидать камни так, чтобы они по нескольку раз подпрыгивали на воде?

Что это с ним? Его мозг отказывался слушаться, а памяти как будто и вовсе не существовало. Он не мог представить себе Мери ребенком. Во всяком случае, не сейчас, когда он смотрит на Мери — женщину. «Боже, — взмолился он, — помоги мне забыть, что я когда-то знал ее другой».

— Я назвала тебя ворчуном, и ты меня обрызгал, — тихо напомнила она, так как он молчал. Она его куда-то вела, но он не был уверен, что хочет идти за ней.

— Кажется, ты называла меня так не один раз, — почти машинально ответил он, понимая, что каким-то образом оказался совсем близко к Мери и обнимает ее за тонкую талию. — Мери…

— Я так тебя называла, потому что настроение у тебя часто бывало мрачным, и я старалась вывести тебя из него, пока ты не наделал глупостей. В общем, ты тогда меня обрызгал, а потом велел прикрыться. А после побежал домой и поколотил одного из гостей Августа. Да ты помнишь этот день: тогда ты в первый раз сбежал из Колтрейн-Хауса. После этого я тебя не видела целый год.

Джек почувствовал, как у него задергался угол рта. Она определенно его куда-то ведет. А он — тоже определенно — не желает туда идти.

— Я помню. Я думал, мы покончили с разговорами о том, почему я тогда сбежал из дома.

— Не совсем, Джек. Я должна тебе кое в чем сознаться. Я всегда была убеждена, что ты избил того человека, потому что не мог ударить меня. Я думаю, ты хотел тогда уехать на год, потому что тебе было невыносимо смотреть на меня.

— Неужели ты так думала? Господи, Мери, ты ведь говоришь неправду? Ты взрослела, Мери, а я не мог этого пережить, да и не хотел. Не знал, что с этим делать. Наверное, поэтому я избил того негодяя — он тоже видел, что ты повзрослела.

— А теперь мы подошли к самой сути. Я больше не ребенок, Джек. Я теперь твоя жена. Ты вчера чуть было не поцеловал меня. Нам помешал Кипп, но с тех пор ты меня избегаешь: то объезжаешь поля, то сидишь с Уолтером и копаешься в бухгалтерских книгах. Сколько еще времени ты будешь убегать от меня, Джек? И от самого себя?

— Вокруг слишком много народу, Мери, — отрезал Джек, глядя на человека, маячившего за стеклянными дверями комнаты и время от времени бросающего на них любопытные взгляды. — Мы поговорим потом, — добавил он и закрыл глаза, чтобы не видеть, как в глазах Мери мелькнула боль.

— Конечно, Джек. Мы поговорим позже.

— Ты поедешь со мной в поле сегодня?

— Если ты этого хочешь, — без всякого выражения ответила она. — А вечером, после обеда, наметим план ремонта, хорошо?

Джек молча кивнул, понимая, что получил отсрочку для своей трусости.

— Мы все будем делать вместе, Мери. Так, как хочешь ты, как давно должно было быть. Я больше не стану убегать, обещаю. — Он встал и направился к двери, но перед тем, как выйти, он обернулся и сказал: — Я люблю тебя, Мери.

Мери сидела, время от времени вздыхая, и никак не могла взяться за лежавшую у нее на коленях книгу. Клуни тоже вздыхал, глядя вниз на печальную Мери. Все же вид у него был довольный.

— Если посмотреть на вещи трезво, — сказал он, усаживаясь рядом с Клэнси, — все прошло не так уж плохо. Они решили пару проблем, и она заставила его пообещать держаться с ней рядом. Так она узнает, не он ли новый Рыцарь Ночи. Еще она взяла с него обещание не мешать ей делать то, что она любит больше всего, — объезжать поля. Позже поговорят еще.

— И ты называешь это победой? — проворчал Клэнси. — Тупоголовый, пузатый мамонт! Ты разве не понял? Он ее любит, но все еще борется с дьяволом, которого мы не знаем. Я в этом уверен. Здесь что-то не так, Клуни, поверь моему слову.

Глава 21

Мери смотрела на себя в зеркало в большой гостиной и вспоминала, как давным-давно Хильда говорила, что чистое личико и приятная улыбка — это уже хорошо, но нет никакого вреда в том, чтобы немного повозиться с тем, что дал тебе Боженька, и чуть-чуть подправить — и там и тут — если это необходимо.

Хильда научила Хани усмирять ее буйные волосы, накручивая их на папильотки, и даже как обращаться с румянами, хотя Мери и в голову не приходило румяниться или подкрашивать губы. Склонив голову набок, Мери изучала свое отражение. Может, все же чуть-чуть. Только губы.

— Нет, — наконец вслух провозгласила она, отворачиваясь от зеркала. — Я больше не стану гоняться за этим человеком. Не буду, вот и все.

— Вы что-то сказали, миссис Колтрейн?

Мери покачала головой и вернулась на диван, где Уолтер и Алоизиус горячо обсуждали свое за лимонадом, ожидая, когда Джек и Кипп подойдут к обеду.

— Нет, Уолтер, — сказала Мери. — Я просто думала вслух. И пожалуйста, зовите меня Мери. Никто не называет меня миссис Колтрейн.

— А должны были бы, потому что вы миссис Колтрейн. Разве я не прав, Алоизиус?

Старик взглянул на Мери и улыбнулся:

— В данный момент я вижу не жену, а маленькую девочку. Сконфуженную и несчастную маленькую девочку. Подозреваю, что у нее в головке полно вопросов и парочка каких-нибудь безумных планов, помоги нам Боже! Я прав, Мередит?