Читаем без скачивания Феодальное общество - Марк Блок

2. Италия

В северной Италии, где управляли лангобарды, развивались почти те же самые отношения личной зависимости, что были характерны и для Галлии: традиционное личное рабство со временем стало зависимостью воина-дружинника. Дружинники короля, герцогов и крупных феодалов назывались германским словом «тазинды» и многие из них получали землю. Но они были обязаны вернуть эту землю обратно в случае, если отказывались от дальнейшего повиновения. Согласно обычаю, который существовал повсюду, где только начинали формироваться отношения личной зависимости, связь вассала и господина легко могла быть расторгнута. Закон гласил, что свободный лангобард, если только он не покидал королевство, имел право «удалиться вместе со своим семейством, куда ему будет угодно». Однако вознаграждение недвижимостью за службу выделилось в специальное юридическое понятие только после того, как Лангобардское королевство растворилось в империи Каролингов. «Бенефиций» был импортирован в Италию франками. В скором времени и здесь, как на родине самого этого института, вместо «бенефиция» стали говорить «феод», так как в лангобардском языке было это слово, но со старинным значением движимого имущества. Однако к концу IX века в Лукке оно уже обозначает землю, пожалованную воину в держание{148}. В то же самое время галло-франкский «вассал» замещает лангобардского «газинда», оставив ему только узкое значение: безземельный воин свиты, что свидетельствует о том, что иноземное господство наложило свой отпечаток даже на житейские реалии. Но нужно сказать, что широкое распространение патроната в его самых различных формах было не столько следствием социального кризиса, вызванного завоевательными войнами, о чем один Каролингский картулярий содержит интересные сведения{149}, не столько притязаниями иммигрантской аристократии, владевшей всеми высшими должностями, сколько политикой Каролингов, которые упорядочили поначалу весьма неопределенные связи личной и земельной зависимости и распространили их и по другую сторону Альп. Если из всех европейских стран именно в северной Италии система вассалитета и феодов больше всего напоминала французскую, то в первую очередь потому, что схожими были как исходные условия: однотипный социальный субстрат, в котором переплелась практика римской клиентуры и германские традиции, так и однотипный суперстрат: организаторская деятельность первых Каролингов.

Но в Италии, где никогда не прекращалась законодательная деятельность и всегда сохранялись юридические школы, феодальное и вассальное право, которое во Франции существовало в виде расплывчатых рекомендаций, преимущественно устного характера, очень рано приобрело совершенно другую форму. Властители королевства Италия, которые были, по сути, германскими королями, начали примерно с 1037 года издавать по этим вопросам ордонансы, вокруг них возникло и множество других текстов, которые не только комментировали и толковали законы, но и описывали «добрые обычаи придворной жизни». Основные фрагменты этих текстов представлены в известной и более поздней компиляции «Книги Феодора». Фрагменты, излагающие вассальное право, открывают нам одну очень существенную особенность: в них ни разу не упоминается обряд оммажа: вкладывание рук и поцелуй; похоже, что вассалитет в этих местах подкреплялся только клятвой верности. Хотя вполне возможно, при изложении процедура была искусственно логизирована, что было свойственно для письменных теоретических источников той поры. Документы, связанные с реальными событиями, свидетельствуют, что в Италии в период феодализма иногда все же приносился оммаж по типу французского. Но безусловно, не всегда, и даже нельзя сказать, что часто. Скорее всего, для создания вассальных отношений он не казался необходимым и, может быть, в силу того, что был привнесен извне. Юристам по ту сторону гор было гораздо легче согласиться с обязательствами, принятыми вне обрядовых формальностей.

Суть понятия «феод вассала» разъясняет нам история вассальных феодов в другой части Италии — «наследии святого Петра», или Папской области. В 999 году, милостью императора Отгона III, понтификом стал человек, рожденный в сердце Аквитании и хорошо усвоивший во время своей блестящей и бурной карьеры опыт монархов и крупных князей церкви, как Франции, так и лангобардской Италии. Звали его Герберт, он учился в монастырской школе Орильяка, а потом был в Орильяке монахом. Став папой, он сделался Сильвестром II. Сильвестр II убедился, что его предшественники понятия не имели о феоде, хотя и у римской католической церкви были свои верные и она наделяла их землей, но использовала при этом старинные римские формы, в том числе эмфитевзис. Приспособленные к нуждам общества совершенно иного типа, римские формы плохо соответствовали новым требованиям. В частности, они не предполагали ответного груза обязанностей. При том, что пользование собственностью было временным, оно распространялось на отцов, детей и внуков, и необходимость при смене поколении вновь получать ее от дающего не предполагалась. Герберт хотел заменить эти формы системой феодов и даже объяснил причины этого{150}. Его усилия не увенчались мгновенным успехом, но с течением времени, уже после его смерти, феод и оммаж заняли свое место в папском праве. Именно эта связь утвердилась в общественном сознании как надежное средство для обеспечения военной помощи.

3. Германия

Провинции Мааса и Рейна, сначала входившие в королевство Хлодвига, затем ставшие центром могущественной империи Каролингов, в немецком государстве — таком, каким оно сложилось к началу X века, были достаточно обширны территориально, но остались несколько в стороне от могучего преобразовательного движения, охватившего общественные учреждения и население галло-романских земель. В первую очередь сказанное относится к саксонской равнине между Эльбой и Рейном, которую приобщил к западной цивилизации только Карл Великий. И все-таки вассальные отношения и практика феодов распространились на все зарейнские области. Однако нигде, и это касается в первую очередь северных районов, эти отношения не затронули социум так глубоко, как на исконных франкских землях. Высшие классы Германии, в отличие от Франции, не прониклись человеческой стороной оммажа, он сохранил свой первоначальный вид и свое первоначальное значение, в первую очередь значение подчинения. К вложению рук обряд поцелуя, ставящий почти на одну ступень господина и слугу, прибавлялся в редчайших случаях. Вполне возможно, что поначалу члены обширных княжеских родов неохотно принимали или не принимали вовсе вассальных отношений, которые воспринимались ими как полурабские. В семье Вельфов сохранилось предание, что старейший член их рода, узнав об оммаже, который один из его сыновей принес королю, счел это страшным унижением их благородной крови, посягательством на свободу аристократов и разгневался так, что удалился в монастырь и умер, так и не допустив до себя провинившегося. В этой легенде есть что-то очень подлинное, по крайней мере, реакция старого аристократа весьма симптоматична. Хотя второй такой истории о феодальном мире мы не знаем.

С другой стороны, основополагающее противопоставление военной службы и землепашества, которое впоследствии отделило один класс от другого, в Германии формировалось очень медленно. Когда в начале X века король Генрих I, по происхождению саксонец, создал укрепленные сторожевые посты вдоль восточной границы Саксонии, которую без конца тревожили своими набегами венгры и славяне, то он поручил их охранять небольшим отрядам из девяти человек. Восемь были размещены вокруг крепости и собирались внутри нее только по тревоге, девятый находился в крепости постоянно, наблюдая за домами, запасами и оружием, предназначенным для его сотоварищей. На первый взгляд, система совершенно аналогичная той, что была принята для охраны пограничных замков в это время во Франции. Но если приглядеться внимательнее, то заметна существенная разница. Сторожа саксонских границ не получали положенного им вознаграждения в виде содержания от господина или в виде полученного от него феода, как их западные соседи, они оставались настоящими крестьянами и собственноручно обрабатывали землю, то есть были крестьянами-воинами.

Две черты отличают на всем протяжении Средневековья менее развитый, нежели французский, немецкий феодализм. Черта первая: большое количество аллодов вообще и многоземельных в частности, принадлежащих крупной знати. Когда Генрих Лев Вельф, герцог Баварии и Саксонии, был в 1180 году лишен по решению суда всех феодов, которые он получил от Империи, его потомки продолжали пользоваться полученными но наследству аллодами, и их хватило на то, чтобы создать настоящее княжество{151}. Спустя семьдесят пять лет это княжество будет преобразовано в императорский феод и под именем герцогства Брауншвейгского и Люнебургского станет базой будущего германского союза: государств Брауншвейгского и Ганноверского. И вторая черта: в отличие от Франции, где вассальное право и право феода пронизало все юридические отношения, в Германии они почти сразу же были выделены в отдельную систему, распространялись только на отдельные земли, касались только отдельных лиц и рассматривались специальными судами. Феодальное право в Германии заняло примерно такое же место в общей системе нрава, какую у нас в гражданском занимает коммерция и коммерсанты. Lehnrecht называлось право, касающееся феодов, Landrecht — общее право для всей страны. Все крупные немецкие руководства XIII века выделяют эту двойственность, о которой наш Бомануар не мог бы и помыслить. Произошло это потому, что даже в высших слоях общества многие юридические отношения не укладывались в рамки феодальных.