Читаем без скачивания Обладатель великой нелепости - Борис Левандовский

«Ведь ты хочешь стать доктором, Феликс?»

Голос у Ай-Болита был мягким, доверительным и даже приятным, – именно такой голос должен быть у настоящих врачей, думал Феликс. Но его глаза оставались холодными и безжизненно-равнодушными – стеклянными глазами мертвой куклы, лежавшей одиноко в темном сыром подвале какого-нибудь заброшенного дома на окраине города или похороненной в одном гробу со зверски убитой маленькой девочкой. Глубоко под землей…

«Правда ведь, хочешь?»

Спрашивает Ай-Болит и понимающе улыбается одними лишь уголками губ:

«Это хорошо, это очень хорошо».

Мальчик согласно кивает, но не может улыбнуться в ответ. Потому что еле дышит от страха.

«Да, ты действительно это можешь. Это прекрасно…»

Ай-Болит немного подается вперед, словно хочет шепнуть ему что-то очень важное, но так, чтобы этого не смог подслушать кто-нибудь посторонний. Его лицо очень близко, однако кажется, что его от мальчика отделяет невидимый барьер, который он не может переступить, или выжидает, пока ему не позволят это сделать.

«Но я открою тебе один маленький секрет…»

Шепчет пухленький розовый доктор. Мальчик слышит, как что-то совсем близко посвистывает, когда врач дышит, будто у него в каждую ноздрю вставлено по маленькой свистульке, очень глубоко, так, что невозможно увидеть, но зато, если приблизится почти вплотную, можно отчетливо расслышать, – такой же свистящий звук вылетает из ноздрей отца мальчика, когда тот выпьет спиртного больше обычного и завалится на постель. И еще… Теперь совсем близко блестят стеклянные глазки маленького доктора, иногда в них можно поймать свое отражение, но оно какое-то странное… Кажется, будто с ним что-то происходит внутри… там, в глубине этих глаз, и оно слишком миниатюрное, чтобы разглядеть за те две-три секунды, пока доктор, похожий на Айболита, вновь не пошевельнет головой.

«Очень важный секрет, – шепчет доктор. – Ты можешь стать не просто врачом, хирургом… ты можешь стать Большим Доктором!»

«Я не знаю… – отвечает мальчик. – Как это?»

«О-о-о! – многообещающе подымает розовый пальчик Ай-Болит. – Это здорово! Ты не можешь себе представить! У тебя всегда будет много пациентов, очень много… Но главное…»

Он приближает свое лицо со стеклянными глазами уже совсем вплотную к лицу мальчика, их разделяют каких-нибудь два сантиметра невидимого барьера.

«Главное, ты сможешь делать с ними все, что захочешь… ВСЕ! АБСОЛЮТНО ВСЕ! И никто не будет тебе мешать… твоим исследованиям… самым смелым экспериментам… Только ты сам начнешь решать, что для них хорошо, а что…»

Взгляд маленького доктора иступленный, он принадлежит сумасшедшему, Ай-Болит хихикает, как маленькая девочка.

«…А что еще лучше! У-у-у! Ты можешь себе это представить?»

Феликс с ужасом смотрит в глаза Ай-Болита, но не в силах сказать ни слова, он боится, очень боится этого маленького доктора с пухленьким личиком, на котором эти глаза блестят как стеклянные пуговицы… и что-то происходит там с его отражением. Но что именно – невозможно уловить.

«Да, я знаю, – улыбаясь, шепчет доктор, и все время что-то теребит в кармане своего белоснежного халата. – Ты, наверное, хочешь подумать, правда? А, Феликс? Разве тебе не хочется стать таким Доктором? Я навещаю многих мальчиков и девочек, которые собираются стать докторами, когда вырастут. И даже некоторых – уже взрослых, настоящих врачей… Ну, ты уже решил? Когда я смогу…»

«Нет! – кричит мальчик, он по-прежнему шепчет, но теперь – это крик. – Нет, уходи!»

Он неожиданно вспоминает, что Ай-Болит приходит к нему уже не в первый раз.

«Уходи! Уходи, пожалуйста! Я не хочу… Я тебе уже много раз говорил… я не хочу…»

Добрый Доктор отскакивает от него, словно мальчик швырнул в него камнем.

«Глупый дерьмовый мальчишка! Глупый… дерьмовый… мальчишка!..»

Он выхватывает из кармана халата неожиданно огромный скальпель, его лицо перекошено от ярости, а глаза, наконец, оживают, но их жизнь – это всепоглощающая ненависть и разочарование.

Мальчик уже знает, что произойдет дальше.

И с ужасом наблюдает, потому что не может отвернуться.

Доктор визжит и начинает кромсать себя огромным скальпелем: полосовать лицо, втыкать в грудь, строгать свои пальцы, словно карандаши… Во все стороны летят куски мяса, ярко-красная кровь ручьями заливает белоснежный халат доктора, который похож теперь на халат мясника или живодера.

«…Глупый!» – удар в шею…

«…Дерьмовый!» – опять удар…

Скальпель рассекает верхнюю губу, та падает вниз, открывая ровный ряд верхних зубов… «…Мальчишка!» – и в сторону летит кончик носа…

ГЛУПЫЙ… ДЕРЬМОВЫЙ… МАЛЬЧИШКА…

Что-то в памяти мальчика подсказывает: когда Ай-Болит вернется снова, на нем не будет видно ни единого шрама… а может, больше уже не вернется… и этот кошмар случается последний раз? – вспыхивает робкая надежда.

Но маленький розовый доктор, похожий на Айболита из детской книжки, будет приходить к нему во сне еще много раз и много лет, пока мальчик окончательно не вырастет. Но даже тогда он еще неоднократно напомнит о себе.

Когда доктор прямо через халат распарывает себе с сочным рвущимся звуком живот, выворачивает наружу кишки и начинает их наматывать через локоть себе на руку, как бельевую веревку, продолжая взвизгивать: «глупый!.. дерьмовый!.. мальчишка!..» – Феликс начинает плакать и просыпается…

Часто простыня под ним оказывается мокрой, насквозь пропитанная холодным липким потом, и не всегда только им.

Но несмотря ни на какие сны, он все равно очень хочет стать доктором – хорошим, настоящим доктором.

И это главное – было и остается…

…для подполковника медицинской службы в отставке Феликса Лозинского, стоявшего у плиты в кухне своей квартиры поздним вечером 28 сентября 1999 года.

Разбив о край сковородки первое яйцо вдребезги, Лозинский выругался шпилевидным небоскребом, коим дословно не рискнула бы украсить свой выпуск ни одна бульварная газета в нижнем углу последней страницы самым мелким шрифтом.

Нервы…

На работе снова были неприятности. Кое-кому, видишь ли, пришлось не по нраву его отсутствие на похоронах Маркевича, которого он и при жизни на дух не переносил. Этого червя, слизняка! Лозинский снова выругался вслух – на сей раз в адрес покойного. Таких, как этот, в энском полку…

Похороны Маркевича состоялись в субботу 25 сентября, на них собралась почти вся больница, включая родственников с обеих сторон четы Маркевичей, некоторых соседей и просто любителей бесплатной дармовщины – рыцарей стакана и закуски.