Читаем без скачивания Перерождение - Джастин Кронин

Сейчас?

«Сейчас», — ответил голос.

Лейси вскочила и понеслась во всю прыть, нацеливаясь на кузов. Вот задний бампер, а над ним широкий грузовой отсек, скрытый развевающимся брезентом. На миг показалось, что рывок запоздал и грузовик удаляется, но Лейси все же его настигла. Руки вцепились в бортик, босые ноги оторвались от дороги. Лейси Антуанетт Кудото сделала сальто в воздухе и с глухим стуком упала в кузов.

Ящики… Грузовик вез какие-то ящики.

Лейси пробралась к задней стенке кабины. Приближающийся к караулке грузовик в очередной раз сбавил скорость. Монахиня затаила дыхание: будь, что будет, она теперь бессильна. Зашипели пневмотормоза, и грузовик остановился.

— Покажи накладную!

Голос принадлежал первому часовому, тому, который сначала гнал Лейси от караулки, а потом требовал остановиться. Мальчишка с автоматом… Судя по тому, как звучал голос, охранник стоял на подножке. В воздухе едко запахло сигаретным дымом.

— Курить нельзя!

— Ты прям как моя мамаша!

— Прочти декларацию, дебил! Ты везешь столько оружия и боеприпасов, что от любой искры мы на Марс улетим.

Сидевший на пассажирском месте громко заржал.

— Ладно, это твои проблемы. На дороге никого не видел?

— В смысле из гражданских?

— Нет, из инопланетян, мать твою! Конечно, из гражданских! Ищем женщину в юбке и блузке, ростом пять футов шесть дюймов, чернокожую.

— Офигеть! — присвистнул водитель. — Нет, мы никого не видели, да и темнота вокруг…

Часовой спрыгнул с подножки.

— Подожди, я кузов проверю!

«Не шевелись, Лейси! — велел голос. — Не шевелись!»

Края брезентового кожуха распахнулись, сошлись, снова распахнулись. Мрак кузова прорезал яркий луч фонаря.

«Лейси, зажмурься!»

Монахиня зажмурилась. Луч фонаря скользнул по лицу раз, другой, третий. «Ты, Господи, щит предо мною…» Правый борт грузовика сотрясли два мощных удара.

— Порядок!

Грузовик отъехал от караулки.

Ричардс кипел от злости. Свихнувшаяся монахиня… Ей-то какого хрена здесь надо?! Сайкса он решил в известность не ставить, по крайней мере, пока сам во всем не разберется. Шестерых ведь на облаву отправил, шестерых! Пристрелите ее, дебилоиды беспомощные! Придурки вернулись ни с чем. Ричардс отослал их обратно, велев прочесать лес. Разыщите ее, пристрелите, как собаку! Неужели сложно?

Слезливая мелодрама с Уолгастом и девчонкой явно затянулась… А Дойл, этот-то почему еще жив? Ричардс взглянул на часы — за полночь перевалило, три минуты первого, — достал из нижнего ящика стола пистолет, проверил, заряжен ли, сунул за пояс и бросился вон из кабинета. На Уровень 1, скорее, потом на улицу со стороны дебаркадера…

Дойла держали в комнате умершего уборщика. У двери на стульчике дремал часовой.

— Подъем! — прорычал Ричардс.

Солдат тотчас разлепил веки, но, судя по мутным расфокусированным глазам, не понимал, где находится. Сообразив, что перед ним Ричардс, он вытянулся по стойке «смирно».

— Простите, сэр!

Часовой набрал комбинацию кода и отошел в сторону.

— Свободен! — бросил ему Ричардс.

— Сэр?

— Раз спишь на ходу, лучше ступай в казарму!

— Есть, сэр! Виноват, сэр! — Солдат вздохнул с облегчением и умчался прочь.

Ричардс распахнул дверь. Дойл сидел на краешке кровати, аккуратно сложив руки на коленях, и смотрел на пустую консоль, где когда-то стоял телевизор. На полу тосковал поднос с нетронутой едой, источающей слабую вонь тухлой рыбы. При виде Ричардса Дойл растянул губы в улыбке.

— Ричардс, ублюдок…

— Пошли!

Дойл вздохнул и ударил себя по коленям.

— Знаешь, он был прав насчет тебя, Уолгаст то бишь. А я как раз сижу и думаю: почему друган Ричардс не заглядывает?

— Будь моя воля, давно бы заглянул.

Казалось, Дойла душит смех. Никогда в жизни Ричардс не видел, чтобы перед лицом смерти человек пребывал в таком прекрасном настроении. Не переставая улыбаться, Дойл покачал головой.

— Эх, лучше б я сразу к дробовикам метнулся!

— Да уж, сейчас бы было одной проблемой меньше! — Ричардс достал «Спрингфилд», снял с предохранителя и повел Дойла через двор, навстречу ярким огням Шале. А если сбежит? В принципе, конечно, может, только куда здесь бежать? Интересно, почему он не спрашивает про Уолгаста и девчонку?

— Скажи, она уже здесь? — спросил Дойл, когда они приблизились к стоянке, на которой еще находилось несколько машин работавших в ночную смену лаборантов.

— Кто «она»?

— Лейси.

У Ричардса чуть ноги не подкосились.

— Похоже, ответ утвердительный, — усмехнулся Дойл. — Ричардс, видел бы ты себя сейчас!

— Что тебе об этом известно?

Глаза Дойла полыхали холодным голубым огнем, четко различимым даже на фоне яркой иллюминации стоянки. Ричардс как будто смотрел в фотообъектив в момент открытия затвора.

— Знаешь, я ведь слышал, как она приближается, — проговорил Дойл и поднял глаза на темные силуэты деревьев.

«Грей!»

На Уровне 4 Грей разглядывал в мониторе сияющую фигуру Ноля.

«Пора, Грей, пора!»

Теперь Грей вспомнил, наконец вспомнил все: сны и ночи, которые провел в отсеке, наблюдая за Нолем. Вспомнил его истории, вспомнил Нью-Йорк, первую девушку, потом всех последующих, каждый раз новых; вспомнил накрывающую с головой темноту, бешеный кайф и сладость первого укуса. Он был Греем и в то же время нет, Нолем и в то же время нет, он был повсюду и нигде конкретно. Грей подошел к стеклу.

«Пора…»

«Время — прикольная штука, — думал Грей. — Не в смысле смешная, а в смысле странная». Время оказалось не таким, как он представлял, — не прямой, а кругом, несколькими кругами, один внутри другого, поэтому каждый отдельно взятый миг накладывался на другой и растворялся в нем. Стоило это понять, и все перевернулось с ног на голову. Теперь события будущего вызывали ощущение дежа-вю, потому что в каком-то смысле они уже на самом деле произошли.

Грей открыл шлюз. На стене висел биокостюм, напоминающий бесформенное тело со сломанной шеей. Чтобы открыть вторую дверь, следовало закрыть первую; чтобы открыть третью, следовало закрыть вторую… Кто сказал, что в гермозону можно входить только в костюме — и только по одному?

«Вторую дверь, Грей!»

Грей шагнул во внутренний отсек. Над головой отвратительным цветком висел душ, в углу притаилась камера слежения, однако Грей знал: его никто не видит. Теперь он слышал не только голос Ноля, но и другие голоса. Чьи они, сомнений не вызывало.

«Третью дверь, Грей!»

Надо же, какое счастье, какое облегчение! Какой груз с плеч упал! Он ведь давно чувствовал: плохой и хороший Грей сливаются, образуя нечто иное, неотвратимое — нового Грея, способного прощать.

«Я прощаю тебя, Грей».

Грей повернул широкую ручку. Решетку не опустили, и Ноль тотчас вырос перед ним из мрака. Ртом, глазами, кожей Грей чувствовал его жаркое дыхание и бешеный стук сердца. Грей вспомнил лежащего на снегу отца и заплакал. Он плакал от страха, плакал от радости, плакал, плакал, плакал, а когда Ноль припал к его шее, там, где ближе всего артерия, понял, кто на самом деле был десятым кроликом.

Десятым кроликом был он.

Все случилось очень быстро. За тридцать две минуты умер старый мир и родился новый.

— Что ты сказал? — переспросил Ричардс, и в следующий миг услышал — они оба услышали — вой сирены. Громкий атональный сигнал эхом разносился по объекту и, казалось, исходил отовсюду сразу. Означал он лишь одно, самое худшее, то, что в принципе не должно было произойти, — нарушение системы безопасности в гермозоне Уровня 4.

Ричардс украдкой глянул на Шале и, приняв молниеносное решение, поднял «спрингфилд». Только стрелять было не в кого: Дойл исчез.

«Черт подери!» — подумал Ричардс, а потом произнес вслух:

— Черт подери!

Теперь беглецов стало двое. Он обвел взглядом стоянку — вдруг спина мелькнет? Повсюду вспыхивал свет, заливавший территорию неестественным голубоватым сиянием, из казарм доносились крики и топот бегущих солдат.

Да, Дойла придется отложить на потом.

Ричардс пулей влетел в Шале, пронесся мимо охранника, кричавшего ему вслед что-то про лифт, и, едва касаясь ногами ступеней, спустился на Уровень 2. Дверь кабинета оказалась открытой, и через секунду Ричардс уже смотрел на мониторы.

Гермозона Ноля пустовала.

Гермозона Бэбкока пустовала.

Все гермозоны пустовали.

Ричардс включил звук.

— Охрана Уровня 4, это Ричардс. Доложите обстановку!

Тишина, полная тишина…

— Главная лаборатория, доложите обстановку! Кто-нибудь объясните, какого хрена здесь творится!

В ответ раздался чей-то перепуганный голос — кажется, Фортса:

— Их выпустили!

— Кто? Кто их выпустил?