Читаем без скачивания Лорды гор. Огненная кровь - Ирмата Арьяр

– Я не мог понять, – продолжал ничего не подозревающий пожизненный арестант, – что за нелюдь передо мной и почему вейриэны этого не видят. Не мог понять, что произошло с вами и вы ли это. Испугался, что моего дру… короля Лэйрина уже нет в живых. Но потом в том существе вдруг вспыхнул истинный огонь жизни. Я растерялся и пропустил удар.

Мысли понеслись с небывалой скоростью. Надо срочно что-то придумать!

– Любопытно… – медленно ответила я, развернула сверток с травами, вдохнула запах сушеных листьев земляники, цветов зверобоя и еще как минимум пяти составляющих сбора. Сходила в смежную комнату за водой. Одним касанием вскипятила воду в серебряном кувшине и высыпала травы. По круглой комнате поплыл густой аромат. Дигеро тоже молчал, удивленно наблюдая за моими действиями. Не каждому пленнику короли собственноручно готовят травяные настои. – Очень любопытно. Я и не знал, что у моей способности контролировать проявление огня есть такой побочный эффект. После рыцарской клятвы не применять магию на поле боя я полностью погасил дар. Но принять меня за нелюдь…

– Разве такое возможно – погасить дар?

– Насколько я знаю, способность запирать дар – не новость для мага.

– Риэнны могут запереть дар у детей, взрослые маги могут полностью отказаться от дара, но никто не может временно погасить его в себе. Это как разучиться дышать. Через повешение. Это смерть. И в том существе… в вас… не чувствовалось жизни! – Диго упрямо сжал губы.

– Либо ты что-то недоговариваешь, либо твой дар действительно слаб, как свечка. Он мог и отказать тебе, когда ты поднял оружие против первонаследника «огненной крови».

Пусть лучше думает так, чем догадается о правде. Если поверит, то выпущу из башни. Если нет…

Он расцепил пальцы, наклонился ко мне, вглядываясь в глаза.

– Мог и отказать. Тогда я спрошу прямо. На поле были вы или нет? Если не вы, то кто? Ответьте мне, сир, ради нашей прежней дружбы! Я клянусь не разглашать.

Не поверил. Жаль.

– На поле был я, – ответила. Ложь далась легко. У моей матери достойные ее дочери. Да и было ли это ложью? Лэйр – это тоже я, это то, что из меня хотела сделать королева Хелина. – Не клянись, рыцарь Священного Пламени. Помнится, были уже какие-то великие клятвы. Через них, наверное, неудобно перешагивать.

Дигеро густо покраснел, но глаз не опустил.

– Вы не захотели тогда меня выслушать, ваше величество. Моя вина в том, в чем виновны все дети горных домов: мы бессильны перед духами рода. Хотим мы того или нет, духи с разрешения или по приказу лорда-риэна способны видеть нашими глазами, копаться в нашей памяти и даже забирать ее. Стирать навсегда. И мы ничего не заподозрим! – воскликнул он с такой болью и таким жаром, что его чувства передались и мне. Я физически ощущала, как жжет его эта боль. Он положил ладонь на разворошенную кипу своих же писем. – Теперь я понял, почему у меня изъяли и попытались сжечь эти письма. В них – моя память, которой уже нет там, где она должна быть. Я так многого не помню, что мне кажется, тот парень, который писал эти письма, – уже не я.

Он рассказывал, а во мне поднимался гнев. Да как, как боги допустили такое?! Как смеет кто-то насиловать личность? Как еще Белые горы стоят и не рушатся?!

– Неужели все так?

– Все, мой король. Все, кто ходит «тропами духов», платят кровью и памятью. Взрослые риэны могут сами решать, что отдать в оплату за могущество. Могут отказаться ходить тропами иного мира, не получать помощь при обвалах в горах. То есть стать обычными, слабыми и уязвимыми людьми, которым не на кого надеяться.

– Не слишком ли велика цена за магию?

– Нет, когда сам решаешь, чем платить. И слишком велика, если кто-то решает за тебя. Говорят, без королевы лорды-риэны получили чрезмерную власть, их некому ограничить. От них мог бы защитить Совет лордов, но он и состоит из них же. Теперь-то я могу защитить себя от воли Совета, и никто из них не узнает о моей жизни ничего против моей воли, пока она не нарушает наших законов. Но и сейчас на меня может надавить глава рода. А тогда я не мог и этого! Поверьте мне, сир.

Без королевы… И кое-кто очень не хочет, чтобы она появилась. Вот чем мне надо вплотную заниматься, а не в турнирные игрушки играть и с Таррэ бодаться, не кокетничать со всякими там инсеями. А я уже столько времени потеряла! Но мой дар риэнны заперт. Без Хелины его не раскрыть, хоть сдохни. Значит, мне в первую очередь надо разыскать мою матушку хоть у самого Азархарта. Как, если я шагу не могу ступить из Гардарунта?!

– Я верю, Дигеро. И прощаю. И хватит «выкать». Наедине можешь говорить мне «ты». Все-таки мы почти родственники.

Он с облегчением выдохнул, а напряженные плечи опустились.

– Спасибо, Лэйрин. Я не снимаю с себя вину. Я готов нести любое наказание, чтобы искупить ее и вернуть твое доверие, но хочу, чтобы понял, что у нас происходит. И остерегался. Сквозь глаза любого горца, если это не лорд-риэн рода, на тебя могут смотреть все горы.

Значит, младший сын дома Ирдари Яррен для меня вдвойне опасен, сделала я вывод.

– Мне не надо было возвращаться в горы, ведь я уже знал, что дома меня вывернут наизнанку и я не смогу сопротивляться. Не все такие, как Яррен. Или как ты.

Я вопросительно подняла бровь.

– Ваш наставник – вейриэн. Он – щит между учеником и духами рода, – пояснил Дигеро, удивившись моему непониманию. – А король Роберт, отправивший меня в горы… Я был не прав, когда решил, что он издевался, обвинив меня в предательстве. Через столько десятилетий после бегства огненные изгои могли забыть о том, что на самом деле творится в Белых горах. Твой отец даже не спрашивал, хочу я вернуться или нет, хочу принять его дар или нет. Он спасал Виолу. Он поставил условие: либо я принимаю его дар, и тогда он отдаст принцессу под мою защиту, либо ее заберет Азархарт. Через темного ребенка в ее чреве владыка смог бы достать сердце принцессы даже в Белогорье. Я тоже хотел спасти ее и согласился. Сейчас через обряд айров я выстраиваю вокруг нее огненный щит, держу его днем и ночью. Но оказалось, есть вещи, от которых не спасут ни мои новые способности, ни древняя магия айров.

Нас всех использовали, с горечью подумала я. Ай да Роберт. Но разве я, надев корону, не использую сейчас всех, до кого могу дотянуться? И людей, и магов. Даже вейриэнов, которые держат в узде чувствующих мою слабость равнинных аристократов. Разве не добиваюсь своих целей любыми способами, включая поджоги амбаров саботажников, шантаж и подделку родовых грамот? Боги, да я загрызть готова любого, кто встанет между мной и моей целью – сохранить королевство. А теперь еще – поставить на колени Белые горы с их возгордившимися лордами и перепачканными грязью вейриэнами. И помыть их как следует.

– Что ты имеешь в виду, Диго? Какие вещи?

– Обряд айров беспощаден. Он позволяет заглянуть в чужую душу до самого дна, – Дигеро горько усмехнулся, судорожно сжав пальцы, словно хватался за соломинку и не мог удержать. Уперся невидящим взглядом в тарелку перед собой. – Моя душа ее ужаснула. Она и меня ужаснула, когда я увидел себя глазами Виолы. Но я-то переживу, никуда не денусь. А Виола… – он налил себе чай в чашку, забавно поморщился, разглядывая плавающие на поверхности лепестки трав. – Жаль, что нам с тобой даже напиться нельзя как следует. Любая зараза сгорит, не дойдя до желудка. А иногда дико хочется предаться очередному самообману. Человек, а тем более маг, создан для счастья. Чтобы небеса смотрели на нас и улыбались. А они смотрят на некоторых… – Диго посмотрел на свое отражение в чашке, вздохнул и отодвинул, – и переворачиваются вверх дном от омерзения.

– Любишь ты пострадать, Диго, – улыбнулась я. – Если ты о тех поцелуях переживаешь, то прости, я просто дразнил тебя. Меня бесило, как ты серьезно относишься к дурацким сплетням вокруг меня и Роберта.

Глаза у него стали, как у снежного дракончика – с блюдце во всю мордашку.

– К-каких поцелуях, Лэйрин? Ты имеешь в виду один, в библиотеке, после соревнований в долине Лета? Так там и поцелуем-то нельзя назвать.

– Позже. В Найреосе. В моей спальне.

– Что-о?!

Нет, ну выпадут же сейчас такие красивые карие глазищи!

– Успокойся, ничего не было и не могло быть. Я не извращенец. Мне девушки нравятся.

Жаль, что он не может оценить всю иронию сей фразы. Когда же, когда прекратится эта ложь, в которой я до сих пор вынуждена жить по воле матери и… Роберта?!

Диго отчаянно потряс головой, словно ему в уши залетел осиный рой и жалил, жалил… И вдруг он грохнул кулаком о стол:

– Сволочи! Они опять украли у меня память! Я ни зги не помню! Совсем ничего! – Он недоверчиво посмотрел мне в глаза. – Это правда? Ты меня не разыгрываешь? А как я себя вел? Мне понравилось?

– Нет, – честно призналась. – Ты был вусмерть пьян и влюблен в Виолу.

И Диго расхохотался, запрокинув голову.

– Бездна! Я такое испытал, оказывается! – Отсмеявшись, он утер проступившие слезы. – Клянусь, я заставлю этих бесплотных гадов вернуть мне все воспоминания. Я хочу это помнить! Знаешь, Лэйрин, ты мне всегда нравился. Ты так отличался от других, что иногда мне казалось: ты – переодетая девчонка. Честно. Мне жутко хотелось раздеть тебя и убедиться. А потом я узнал, что Хелина опаивала тебя зельями и применяла запрещенную магию, изменяющую сущность, и понял, что с тобой не так. Из тебя пытались сделать женщину, и это не могло не отразиться на твоей психике, поведении и фигуре. Даже сейчас «огненная кровь» еще не до конца выжгла твою ложную сущность. Твой огонь отличается от всех, что у мужчин, что у женщин.