Читаем без скачивания Люди и призраки - Оксана Панкеева

– А как же! Разумеется, обещал. Только вряд ли я их увижу, если Багги так решительно настроен, он лучше репутацией пожертвует… тем более она у него и так не самая лучшая. Бабушка, а ты точно уверена? Твой специалист не мог ошибиться? Если этот мистралиец никто, почему Шеллар так настойчиво желает его заполучить? Или ты думаешь, он тоже его логически вычислил, как он это называет, и ошибся? Не верю я, что Шеллар в таких вещих ошибся…

– Зюси, ты несносный мальчишка! – возмутилась бабушка. – Разумеется, Шеллар не мог ошибиться, как ты или Багги! Он лично знал Орландо, и довольно близко, и не узнать его в лицо он бы не мог. Равно, как и принять за него постороннего человека с совершенно другим, кстати, типом лица. А дела у них могут быть какие угодно. Начиная с того, что этот человек – его агент, и кончая тем, что у них любовь. Это я шучу, разумеется, просто чтобы нагляднее проиллюстрировать тебе, насколько велик простор для фантазии по этому вопросу. И оставь ты дурацкую мысль о том, что твоя бедная бабушка ошиблась, я абсолютно права. Лучше давай подумаем, что нам с тобой выгоднее – комиссионные от Шеллара или подпорченная репутация Багги.

Глава 7

Где-то часам к двум Кантор, наконец, уснул. Без особого труда, поскольку за пять часов, прошедших с момента ухода Тедди, измотался так, что усталость все же взяла верх над болью. Все это время он был занят очень полезным и адски трудным делом – выковыривал из своих нар гвоздь. Этот весьма перспективный предмет он заметил еще, когда препирался со «специалистом» по поводу одеяла. Один из гвоздей, которыми были сколочены нары, расшатался и не особенно крепко сидел в дереве. Даже шляпка немного неплотно прилегала к поверхности. И когда заботливый палач удалился, так и не дав никакой тряпки и заявив, что Кантор, дескать, еще благодарить его за это будет, узник принялся за работу.

Сначала работать приходилось зубами, то и дело обдирая губы о неструганные доски, матерясь и одновременно благодаря небо, что эти самые зубы ему не выбили. Долго и старательно, по щепочке, как бобер какой, он выгрызал дерево вокруг гвоздя, чтобы получше его расшатать и чтобы иметь возможность уцепить его пальцами или хотя бы теми же зубами. Затем так же долго, упорно и осторожно, стараясь не шуметь, чтобы никто не обратил внимания на подозрительную возню в камере, расшатывал и тащил неподатливый гвоздь, никак не желавший вылезать из своей норки. Попеременно, то уцелевшей левой рукой, то зубами, он расшатывал и тащил, расшатывал и тащил, выбиваясь из сил, но ни на минуту не оставляя свой тяжкий труд. Ему позарез нужен был этот гвоздь, и он не собирался отступать, пока не получит его. В его положении, когда он был бы рад даже маленькому кусочку проволоки, гвоздь был просто роскошным подарком судьбы. Им можно было не только отомкнуть наручники но и много чего еще сделать. А делать как раз что-то надо было, и срочно. Два момента из сегодняшней застольной… вернее, затабуреточной беседы не давали Кантору покоя.

Во-первых, то, что босс не велел его убивать, но и продолжать пытать тоже не велел. Во-вторых – известие о смерти короля Шеллара.

Если сразу отбросить предположение, что господин Дорс психически болен и страдает тяжелыми припадками гуманизма, вывод из первого момента следовал единственный. Кантор им все еще для чего-то нужен, но метод обработки будут искать другой. Поскольку угрозы, пытки и сканирование уже попробовали, оставались шантаж и заложники. Шантажировать его нечем, перед своими он чист, и даже если попробуют подставить, Амарго ему поверит в любом случае и пропасть не даст. А вот если они начнут искать, нет ли где на свете людей, дорогих товарищу Кантору до такой степени, что для него будет большим несчастьем их потерять, то могут и найти. Нет, маму они, конечно, не найдут, никому и в голову не придет предположить, кто он такой на самом деле. На это только у короля Шеллара могло хватить фантазии, да и то потому, что у него есть очень интересный шут… так что за маму можно не беспокоиться, как не беспокоился все последние пять лет. А вот Ольга найдется немедленно. Если они попробуют искать в Ортане, то первый же городской сплетник охотно расскажет про ненормальную переселенку, которая дружит с королями, сражается с драконами и трахается с мистралийскими убийцами, да так, что у всех соседей в двух ближайших подъездах случается коллективный оргазм. Вот ведь придурок, как же у него ума хватило не предупредить ее, чтобы помалкивала об их отношениях… Да еще шлялся по городу в ее обществе, по балам таскал… Совсем голову потерял от счастья, кретин влюбленный! Ведь она же совершенно беззащитна, проще простого ее где-нибудь посреди улицы схватить за руки и впихнуть в карету, она даже свое дежурное «ой!» сказать не успеет, не то что пистолет выхватить. Если бы она хотя бы знала, что ей грозит, и поостереглась! Но ведь предупредить ее совершенно некому. Даже, если этот полоумный медитатор товарищ Пассионарио уже слез со своего насеста и пожаловался Мафею, толку от этого никакого. Был бы жив Шеллар, он бы мигом сообразил, что из чего следует, предупредил бы, охранял бы, присматривал. А Элмару и в голову не придет в день похорон любимого кузена задумываться о судьбах всяких там посторонних мистралийцев да еще делать логические выводы, а не может ли это быть как-то связано с Ольгой. Да и потом не до того ему будет, стоит только вспомнить памятный рассказ Мафея, как приходилось надрываться бедному Шеллару в первые месяцы после коронации, чтобы въехать во все вопросы управления государством. Так ведь Шеллар был мужик сообразительный, трудолюбивый и с юридическим образованием, а что со всем этим будет делать Элмар, вообще подумать страшно. Да и все прочие на известие о печальной судьбе товарища Кантора отреагируют просто и естественно – огорчатся, расстроятся и договорятся ничего не рассказывать Ольге. А о том, что ей может грозить опасность, ни один не додумается. Разве что Элмар случайно обмолвится своему проницательному Флавиусу, может, тот догадается и поделится догадками. Но на это рассчитывать не стоит, уж слишком маловероятно. Значит, надо что-то делать самому, и срочно. Что можно сделать в его положении, Кантор с трудом себе представлял, и пока сосредоточился на низменном физическом труде, решив отложить труд умственный на тот момент, когда добудет себе хотя бы какое-то орудие.

После пятичасового каторжного труда он получил в свое распоряжение замечательный стальной гвоздь в три пальца длиной, крепкий и почти острый. Затем оторвал лоскут от рубашки и, зажав свою добычу между пальцами правой руки, насколько смог аккуратно соорудил некое подобие повязки. Затем снова лег, успел еще подумать, что вот теперь самое время начать строить планы на будущее, и неожиданно отключился.