Читаем без скачивания Гарри Поттер и Принц-полукровка - Джоан Роулинг

Гарри показалось, что в животе у него заворочалось что-то громадное и чешуйчатое, раздирая когтями внутренности. Кровь горячей волной хлынула в мозг, все мысли угасли, осталось только дикое желание превратить Дина в студень. Борясь с внезапно подступившим безумием, он словно издалека услышал голос Рона:

— Эй!

Дин и Джинни отскочили друг от друга и оглянулись.

— Что тебе? — спросила Джинни.

— Я не желаю, чтобы моя родная сестра лизалась с парнем прямо при всех!

— Между прочим, в коридоре было пусто, пока вы сюда не влезли! — сказала Джинни.

Дин выглядел смущенным. Он трусливо улыбнулся Гарри. Гарри не ответил на улыбку — новорожденное чудовище у него внутри с ревом требовало тут же на месте вышвырнуть Дина из команды.

— Э-э... пошли, Джинни, — пробормотал Дин, давай вернемся в гостиную...

— Ты иди, — ответила Джинни. — А я скажу пару ласковых слов моему дорогому братцу!

Дин ушел, явно радуясь возможности уклониться от скандала.

— Так, — сказала Джинни, отбросив с лица длинные рыжие волосы и гневно глядя на Рона, — давай-ка, Рон, договоримся раз и навсегда: тебя не касается, с кем я встречаюсь и чем я с ними занимаюсь...

— Нет, касается! — Рон разозлился не меньше нее. — Думаешь, мне хочется, чтобы в школе говорили, что у меня сестра...

— Кто? — завопила Джинни, выхватывая волшебную палочку. — Ну, говори — кто?

— Он ничего такого не хотел сказать, Джинни, — машинально встрял Гарри, хотя чудовище одобрительно зарычало, полностью поддерживая Рона.

— Нет, хотел! — сказала она, сверкнув глазами на Гарри. — Только потому, что сам ни разу в жизни ни с кем не целовался, потому что никто не станет с ним целоваться, кроме нашей тетушки Мюриэль...

— Да замолчи ты! — заорал Рон. Он был уже не красным, а бордовым.

— Не замолчу! — вне себя от злости кричала Джинни. — Я видела, как ты пялишься на Флегму, все надеешься на поцелуй в щечку, смотреть противно! Пошел бы да сам с кем-нибудь полизался, тогда хоть не будешь так переживать, что все остальные это делают!

Рон тоже выхватил волшебную палочку; Гарри быстро встал между ними.

— Много ты понимаешь! — вопил Рон, пытаясь прицелиться в Джинни из-под мышки у Гарри, который заслонил от него Джинни, широко расставив руки. — Если я не занимаюсь этим на публике...

Джинни пронзительно захохотала и попыталась оттолкнуть Гарри в сторону.

— С кем же это ты целовался, со своим Сычиком? Или, может, у тебя под подушкой хранится фотография тетушки Мюриэль?

— Ах ты...

Струя оражневого света ударила из-под левой руки Гарри и чуть-чуть промахнулась мимо Джинни. Гарри прижал Рона к стене:

— Слушай, не дури...

— Гарри вот целовался с Чжоу Чанг! — выкрикнула Джинни, чуть не плача. — А Гермиона целовалась с Виктором Крамом! Один ты, Рон, ведешь себя так, будто целоваться — это какая-то гадость, а все потому, что опыта у тебя, как у двенадцатилетнего!

С этими словами она кинулась прочь. Гарри выпустил Рона; лицо у того было как у человека, готового совершить убийство. Они стояли, тяжело дыша, и тут из-за угла показалась Миссис Норрис, кошка смотрителя Филча. Ее появление разрядило атмосферу.

— Пошли отсюда, — сказал Гарри.

За углом уже раздавались шаркающие шаги школьного смотрителя.

Рон и Гарри бегом взбежали по лестнице и помчались по коридору восьмого этажа.

— Кыш с дороги! — рявкнул Рон на какую-то малявку.

Девочка подпрыгнула от испуга и выронила бутыль с жабьей икрой.

Гарри едва расслышал звон бьющегося стекла; он был совершенно сбит с толку, голова у него шла кругом. Наверное, что-то похожее чувствуешь, если в тебя ударит молния. «Это все потому, что она сестра Рона, — повторял он про себя. — Мне было неприятно видеть, как она целуется с Дином, потому что она сестра Рона...»

Но тут перед ним возникла непрошеная картина: тот же пустой коридор, только на этот раз не Дин, а он сам целует Джинни... Чудовище у него в груди замурлыкало... И тут Гарри представилось, как Рон отдергивает гобелен, выхватывает волшебную палочку и целится в него, выкрикивая что-то вроде: «Предатель»... «А еще друг называется».

— Ты думаешь, Гермиона правда целовалась с Крамом? — неожиданно спросил Рон, когда они уже подошли к Полной Даме.

Гарри виновато вздрогнул, с трудом прогнав образ коридора, куда никакой Рон не врывался и где они с Джинни были совершенно одни.

— Что? — очумело спросил он. — А... Ну-у...

Честнее всего было бы сказать «да», но Гарри не хотелось этого говорить. Впрочем, Рон, как видно, и сам догадался по его лицу.

— Лабардан, — угрюмо сказал он Полной Даме, и оба они забрались через проем в гостиную.

Больше они не говорили ни о Джинни, ни о Гермионе. Они вообще почти не разговаривали в тот вечер и улеглись в кровати молча, погруженные каждый в свои мысли.

Гарри долго лежал без сна, уставившись на полог над кроватью и пытаясь убедить самого себя, что испытывает к Джинни исключительно братские чувства. Они ведь все лето жили в одном доме, как брат и сестра, играли в квиддич, дразнили Рона, смеялись над Биллом и Флегмой. Он уже столько лет знает Джинни... Естественно, ему хочется ее защи-щать... Хочется Дина разодрать на мелкие кусочки за то, что целовался с ней... Нет, вот именно этому братскому чувству лучше не давать воли...

Рон громко всхрапнул.

«Она сестра Рона, — твердо сказал себе Гарри. — Сестра Рона. Это запретная территория». Он ни за что на свете не поставит под угрозу свою дружбу с Роном. Гарри ткнул кулаком подушку, устраиваясь поудобнее, и стал ждать, пока придет сон, тем вре-менем прилагая все силы, чтобы его мысли не вздумали приближаться к Джинни.

На следующее утро Гарри проснулся слегка обалдевшим после целой серии долгих и запутанных снов, в которых Рон гонялся за ним, размахивая битой для квиддича, но к полудню он уже готов был предпочесть эти сны реальности, где Рон, мало того что демонстративно не замечал Джинни и Дина, но еще и третировал с ледяным и надменным безразличием бедную Гермиону, которая страшно обиделась и никак не могла понять, в чем дело. К тому же Рон стал невероятно дерганым и чуть что кидался на людей почище какого-нибудь соплохвоста. Весь день прошел у Гарри в безуспешных попытках примирить Рона и Гермиону. В конце концов Гермиона в расстроенных чувствах удалилась в спальню для девочек Рон тоже отправился спать, обругав по дороге нескольких малолетних первокурсников за то, что они на него смотрели.

Гарри окончательно загрустил, видя, что за последующие дни свирепое настроение Рона нисколько не улучшилось. Вдобавок Рон стал еще хуже играть в квиддич, а от этого еще больше злился, и в итоге на последней тренировке перед субботним матчем не смог взять ни одного мяча, зато так на всех орал, что довел Демельзу Робинс до слез.

— А ну заткнись, оставь ее в покое! — закричал на него Пикс, который был ростом примерно на треть меньше Рона — правда, в руках зато держал тяжелую биту.

— ХВАТИТ! — заорал Гарри.

Он заметил, с какой злостью Джинни смотрит на Рона, и, вспомнив ее репутацию непревзойденного мастера по Летучемышиному сглазу, примчался с другого конца стадиона, чтобы вмешаться, пока не дошло до беды.

— Пикс, уложи бладжеры в ящик. Демельза, успокойся, ты сегодня играла просто замечательно. Рон... — Он дождался, пока остальные игроки уйдут подальше, и только тогда закончил: — Ты мой лучший друг, но, если ты будешь так себя вести, мне придется выгнать тебя из команды.

На мгновение ему всерьез показалось, что Рон сейчас его ударит, но тут произошло кое-что похуже: Рон, сидя на метле, как-то обмяк, растеряв весь свой боевой пыл, и сказал:

— Я сам уйду. Я бездарный вратарь.

— Никакой ты не бездарный, и никуда ты не уйдешь! — яростно крикнул Гарри и сгреб Рона за ворот мантии. — Ты, когда в форме, любой самый трудный гол можешь взять, у тебя только с психикой проблемы!

— Хочешь сказать, что я псих?

— А может, и да!

Они злобно сверлили друг друга взглядами, потом Рон безнадежно покачал головой:

— Я знаю, у тебя уже нет времени искать другого вратаря, так что завтра я буду играть, но если мы проиграем, а мы точно проиграем, я ухожу из команды.

Что Гарри ему ни говорил, толку не было. За обедом Гарри продолжал всеми средствами внедрять в Рона уверенность, но Рон ничего не воспринимал. Ему было не до того — он дулся и рявкал на Гермиону. Вечером в гостиной Гарри возобновил свои попытки, но его заверения, якобы вся команда будет в страшном горе, если Рон их покинет, звучали несколько слабовато, учитывая, что вся команда сидела тут же в уголке, явно обсуждая Рона и бросая на него враждебные взгляды. Под конец Гарри опять позволил себе раскричаться в надежде вызвать у Рона хоть какой-то отклик и, может быть, разбудить в нем спортивную злость, но этот метод тоже не подействовал; Рон поплелся в спальню все такой же унылый и обреченный.