Читаем без скачивания Сталин - тайные страницы из жизни вождя народов - Ольга Грейгъ

История 18

РАЗВРАТ КАК СОСТАВНАЯ ЧАСТЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ

Разврат, конечно, не является порождением советской системы, и присущ не только ей. Он привнесен из глубины веков, седых тысячелетий. Каждая общественно-социальная формация не могла не иметь пороков, ибо человек по своей природе слаб. С давних времен любой безмерный разврат сопровождают венерические заболевания. Покажется странным, но от этого заболевания иногда приходилось лечиться и известным представителям советских военных и силовых карательных структур: военачальникам, представителям органов НКВД. Не минули эту нелегкую стезю ни генералы, ни сотрудники политорганов Красной армии.

К примеру, Л. П. Берия, — кого называли «всемогущим рыцарем плаща и кинжала», несмотря на множество талантов, был всего лишь, как говорят в народе, хитромудрым бабником. И когда он, кажется, года за полтора до Ливадийской конференции схватил сифилис, с ним произошел такой казус. С момента приключившейся болезни, он как-то направлялся не спеша в кабинет к Сталину, как чаще и было — по собственной инициативе. Войдя в приемную, он с иронией взглянул на начальника охраны вождя Власика, подмигнул Поскребышеву, а тот вдруг сказал: «Лаврентий Павлович, к товарищу Сталину нельзя». Берия взвился, словно ужаленный гюрзой, так его поразили слова Поскребышева, что он не мог говорить. А ведь он же без приглашения беспрепятственно мог приходить к вождю! Но вот — случилось непредвиденное… Не оттого ли даже в Ливадии, когда Берия из кожи лез и суетился перед вождем, это нет-нет, да и вызывало брезгливо-кривую усмешку Иосифа Виссарионовича.

В 30-е — 40-е годы XX века в Красной армии были и такие выдающиеся полководцы, для которых грабеж, разбой и насилие — обычные занятия. По приказу одного такого весьма знаменитого деятеля почти все мужчины, которые до него самого спали с женщинами, оказавшимися в его постели, расстреливались либо осуждались к отбыванию наказанию в лагерях. Часто к естественным порокам присоединялись и пороки противоестественные…

В кремлевской верхушке было хорошо известно, что в отдельных штабах фронта в годы Второй мировой процветали самые извращенные формы насилия. И к этому побуждали мужчин, прошедших период идеологического совкового деградирования, чудовищные условия войны, когда каждый находится на грани жизни и смерти, на грани чести и бесчестия, права и бесправия…

Приезжавшие на фронт актрисы были нередкими гостями не столько на передовой, сколько в самих воинских штабах. Где часто в связи с их прибытием устраивались пиршества и ночные оргии. Все действовали по принципу: война все спишет! И, казалось, никакими силами и средствами (если такое желание у кого-либо возникало) невозможно было остановить этот пиршественный, самозабвенный беспредел.

Были и вообще самые дикие, прискорбные случаи, когда военачальник, пресыщенный связью с десятками, а то и сотнями красивых и доступных женщин, вдруг изъявлял желание… воспользоваться правом первой ночи. И тут вновь возникает прямая параллель с далеким прошлым, — не так уж развита фантазия сильного пола, вернее, у тех представителей оного, что обличены запредельной властью. Для развратника-генерала работники СМЕРШа выявляли объект, и когда юная девушка (неважно где — в армии или в населенном пункте) выходила замуж, ее в буквальном смысле вырывали из-за скромного свадебного стола. В то время, как гости оставались сидеть за столом под дулами нескольких автоматов, шальной генерал насиловал невесту. После чего ее возвращали, будто ничего не произошло, и автоматчики покидали свой пост.

Говорить, что подобные факты вообще не могли происходить, и что советские генералы не совращали невинных существ, потому что наши военачальники — самые лучшие, самые порядочные и самые справедливые в мире; все равно что доказывать, что все советские партизаны времен войны — сплошь отважные люди, совершавшие только героические поступки и только во благо мирным жителям. Однако, и там и тут, как и у любой горькой правды, есть две стороны медали. Те, кто ныне осмеливается показать нелицеприятные деяния тех же партизан, оказываются гонимыми и притесняемыми новыми властями, разглагольствующими о демократии и свободе мысли. «Смелый победный марш Красной армии не должен быть запятнан черной пропагандой недоброжелателей!» — таково наследие социализма, и избавиться от него ой как непросто. Однако все чаще и чаще раздаются голоса тех, кто хочет донести крупицы правды до своего народа. Ведь можно же, не умаляя подвигов и славы, признать ошибки, во избежания их в будущем…

И, чтобы рассуждение не казалось голословным, приведу такой пример. Газета «Новы час» (№ 21, 2008 г.; издается в Белоруссии) интервьюирует 75-летнего пенсионера из города Слонима Ивана Быкова (Санюка), в малолетстве побывавшего в фашистской Германии, затем, в юном возрасте, прошедшего советские концлагеря. В зрелые года в поисках правды и для реабилитации отца И. Быков обратился в архив истории революции и Гражданской войны и в КГБ. Удивительное дело, но в 1994 г. он получил дозволение ознакомиться с криминальным делом отца, осужденного за «агитацию против Советской власти». Так им обнаружилась справка за подписью секретаря и председателя сельсовета, что партизаны расстреляли 18 мирных граждан, которых немцы пригнали на сельхозработы в урочище Ганевичи. При последующих обращениях Быкова в местное КГБ для более детального ознакомления с делом, он получил отказ в связи с тем, что дело… засекречено. Оказывается, рядом с местным Ружанским кладбищем стоит крест, под которым, как уверяют жителей власти, находятся останки гнусных предателей-полицаев. Тогда как на самом деле там покоятся мирные жители, расстрелянные партизанами, воспетыми множеством агитпроповцев как «славные белорусские сыны». И похоронили несчастных как раз немцы, не впервой изумленные подобными злодеяниями. Уверена, что инициатором расправы был кто-то из тех, кто прошел специальную подготовку на так называемых ленинских курсах или в секретных школах Коминтерна, и кто при надобности становился во главе партизанского отряда (коих было множество) на приграничных территориях. Любопытнее всего, как из этого отдельного чудовищного случая советские агитаторы получили вполне патриотическую картинку. «Когда-то в районке писали, — утверждает пенсионер, которого уже основательно задергали власти за его правдоискательство, — что партизаны в Ганевичах разгромили полицейский гарнизон. Через некоторое время написали, что разгромили немецкий гарнизон, а еще позже — что разбили пулеметную школу. На самом деле история такова, как я вам рассказал».

Ну, и кто же это вам дозволит пересматривать ход, деяния и итоги Второй мировой?! А ведь ложь — это тот же разврат, только разврат не тела, а души.

К слову: в советское время в Белоруссии под постоянным и негласным надзором КГБ в небольшом местечке Зэльва проживала прежде репрессированная талантливая поэтесса Лариса Гениюш; ее рукописные стихи о злодеяниях партизан, чему она сама и ее близкие были свидетелями, наравне с патриотичными творениями передавались из рук в руки.

Но вернемся к нашей основной теме.

При каждом штабе фронта или армии, как в военные, так, впрочем, и в послевоенные годы существовали бани, которые тоже не являлись достоянием страны Советов, а пришли из канувшего в века Древнего Рима. Иногда, при определенных обстоятельствах, эти бани превращались в натуральные дома терпимости. Особое пристрастие к баням питали немецкие военачальники, и для них то была древняя традиция. Которую охотно переняли советские маршалы и генералы.

Известен факт, что на Украине руководителем партизанского соединения, первым секретарем обкома партии, впоследствии дважды удостоенным высокого звания Героя Советского Союза для партийной работы в тылу у немцев была оставлена бывший секретарь по пропаганде Алевтина Рубина. От природы очень красивая женщина, она в середине 30-х годов вышла замуж за заместителя начальника НКВД комиссара госбезопасности 3-го ранга Варичева, но тот вскоре был репрессирован как враг народа. А Аля стала любовницей первого секретаря обкома, которого мы обозначим лишь начальной буквой фамилии Ф.

Естественно, первый секретарь обкома осознавал, что его партию, как и всю советскую страну, ждут великие дела, и в первую очередь, с фашисткой Германией. И тогда он рекомендовал свою любовницу, по образованию учительницу немецкого языка Алевтину, для прохождения спецкурсов при НКВД СССР. По завершению которых Аля была утверждена в должности секретаря по пропаганде. Но ее прибывание в Москве не осталось незамеченным высшими чинами НКВД, и красавице пришлось пройти через постели многих руководителей, вплоть до наркома внутренних дел уродца Николая Ивановича Ежова. А незадолго перед отъездом в украинские пенаты, ее не только положил в постель, но и завербовал небезызвестный и властный Иван Серов (с которым она познакомилась еще прежде, будучи на отдыхе в Крыму). Именно будущий генерал Серов наказал ей тщательно отслеживать работу первого секретаря обкома и доносить ему в Москву через надежного агента (который в процессе связи тоже не раз спал с Алей).