Читаем без скачивания Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И пророки – люди откровений, а имамы – толкований. И ни в один век, и ни при каком пророке мир не оставался без имама. После Ибрагима (Авраама – В. А.) имамом был человек, который назван в Торе на еврейском и сирийском языках Мельхиседек и Мелех Шолом и чье имя по-арабски звучит Малик ас-Сидк и Малик ас-Салам.
<…> в мире всегда был имам, что через него можно познать Господа, а без него познание Бога невозможно. И все пророки во все века ссылались на него».
В период, наступивший после гибели имама Низара, стало очевидным, что позорные обстоятельства его незаконного отрешения от власти и последующего убийства свидетельствовали об очевидной неспособности «уклонившейся в мустализм» западноизмаилитской династии Фатимидов осуществить надежды, питаемые восточными измаилитами Персии. И теперь низариты пребывали в ожидании не мусталитского, а своего собственного имама, известного как «кайим аль-кийяма», то есть «Господин (Господь) Воскресения», которому надлежало явиться в мир для его духовного возрождения, обновления или нового рождения.
Именно этот вакуум и заполнил «худжа» Хасан ибн Саббах – как уже говорилось выше, не в качестве имама, но в качестве его признанного безошибочным в суждениях «рупора», остающегося таковым, пока имам не соблаговолит явить себя миру.
Однако, хотя Хасан и не был имамом, он, тем не менее, на протяжении всей своей жизни оставался верховным авторитетом и высшим арбитром в религиозных вопросах. Хасан вынес целый ряд религиозных положений и суждений, безоговорочно и единодушно принятых его последователями. Их убедительность и авторитетность была столь велика, что все эти положения, или суждения, направленные на распространение идеи о том, что человечество всегда нуждается в непогрешимом и божественном учении, которое может быть возвещено только назначенным богом наставником, снискали себе известность под обобщающим названием «новой проповеди» («дават джадида»), хотя в действительности представляли собой скорее повторение в обновленном виде и обобщение очень даже старых принципов. Хасан, в частности, сконцентрировал свое собственное внимание и внимание своей паствы на доктрине «наставления» («талим»), подчеркивавшей важность признанных, авторизованных духовных наставников-учителей в измаилитском мире. Такое наставление было жизненно важной составной частью измаилитской доктрины, поскольку не следует забывать, что измаилиты подчеркивали необходимость понимать и принимать не только внешний, откровенный смысл Корана, но и его внутренний, сокровенный смысл (отчего, как мы помним, их и прозвали «батинитами», от слова «батин», то есть «сокровенный», «скрытый»). Именно «профессиональным» умением авторитетных религиозных наставников распознавать и истолковывать «непосвященным» этот сокровенный, эзотерический смысл Корана, наставлять их в истинной вере, и объяснялось их высокое положение и огромное влияние на измаилитскую «общину равных». Естественно, Хасан ибн Саббах считал и утверждал, что только законный (скрытый до поры-до времени от «профанического» мира) имам измаилитов имеет право быть признанным в качестве самого авторитетного наставника и истолкователя подлинного, сокровенного смысла Корана. А сам «худжа» Хасан – не более (но и не менее), чем «рупор» этого высшего религиозного авторитета. Однако все высказываемые им суждения являются фактически суждениями имама, вложенными имамом ему, своему «рупору», в уста.
Хасан ибн Саббах отдавал суждениям имама («озвучиваемым» через него, Хасана) по религиозным вопросам, как совершенно безошибочным, абсолютный приоритет над суждениями любых иных измаилитских духовных авторитетов. Если верить Джувейни:
«<…> они (измаилиты – В. А.) говорили, что каждое откровение имеет скрытое значение, и каждая внешняя форма имеет внутренний смысл. Хасан же ибн Саббах не признавал ничего, кроме наставления и учения. Бога, говорил он, нельзя познать разумом и размышлением, а только через наставления имама, ибо большая часть человечества обладает разумом, и у каждого свое понимание веры. Если бы одного разума было достаточно для познания Бога, тогда между членами разных сект не было бы споров, и все были бы равны, при условии, что все обрели веру посредством размышлений. Но поскольку [люди] продолжали спорить и опровергать, а у кого-то была потребность подражать другим, это было не что иное, как вера, обретенная через наставления (талим), то есть разума было недостаточно, и во все времена должен быть имам, чтобы люди могли получать наставления и обрести веру через его учение».
«Худжа» Хасан подробно изложил свои идеи на писчем материале. Сделанные им (или же – под его диктовку) записи к счастью для «нас, нынешних», сохранились в передаче мусульманского ученого по имени Таджуддин Абуль Фатх аль (аш-) – Шахрастани. Аль-Шахрастани, возможно, сам принадлежал к числу измаилитов. В пользу данного предположения свидетельствует, в частности, вышедший из-под его пера комментарий к Корану, насыщенный измаилитской терминологией и содержащий намек на обращение автора комментария в истинную веру «благочестивым слугой Божьим», научившим его распознавать эзотерический («батин») смысл «благородной книги» – Корана. А в своем трактате «Китаб Аль-мусараа» («Книга борцовского поединка») аль-Шахрастани критикует веру знаменитого мусульманского ученого-энциклопедиста (и иранца по происхождению) Абу Али ибн Сины (известного на «франкском» Западе под искаженным именем «Авиценна») в то, что Бог является невольной причиной возникновения мира, противопоставляя ей измаилитский тезис о том, что Бог пребывает за пределами бытия и небытия. Если верить этому источнику, учение Хасана ибн Саббаха содержало четыре фундаментальных положения.
Первое заключалось в простой констатации того, что каждый человек нуждается в наставнике, или учителе. Ибо один только человеческий разум сам по себе не способен привести человека к постижению религиозной истины, для которого требуется еще и вера. В этом пункте Хасан вступал в конфликт с воззрениями многих видных мусульманских философов, знаменитых на весь Восток, согласно которым человек был способен найти путь к духовному совершенству только силой собственного разума.
Второе фундаментальное положение было напрямую связано с центральным пунктом измаилитского учения о важности имама. Оно заключалось в категорическом утверждении, что в мире есть только один единственный истинный наставник и (веро)учитель, и это – имам измаилитов. Что полностью противоречило точке зрения суннитов, допускавшей диспуты и право ученых богословов и религиозных авторитетов в любое время высказывать разные доктринальные мнения и точки зрения. Измаилизм выступал в качестве яростного оппонента суннитской ветви ислама и всех признаваемых ею доктринальных воззрений и мнений. Все это весьма укрепило положение в восточноизмаилитской среде самого Хасана – хотя и не имама, но признанного и, так сказать, полномочного представителя имама.
Третье и четвертое фундаментальные положения «новой проповеди» Хасана ибн Саббаха, в
