Читаем без скачивания Оперные тайны - Любовь Юрьевна Казарновская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заезжему иностранцу предоставлялась в полное распоряжение подданная микадо – чаще всего в возрасте 13–14 лет, бывало и меньше, – а он в обмен на это предоставлял ей кров, еду, прислугу и рикшу. Контракт заключался, как правило, на месяц с возможностью продления, и обходился гостю совсем недорого – не более 10–15 долларов.
Не стоит смешивать мусумэ с гейшами. Ни те, ни другие не были проститутками в привычно-европейском смысле этого слова. Но если гейша больше считалась утончённой собеседницей и плотские контакты с нею не предусматривались, то мусумэ по контракту обязана была услаждать своего покровителя в первую очередь именно в постели. Любопытно, что нищие японские крестьяне и ремесленники сами сдавали в аренду иностранцам своих дочерей – а как иначе можно было собрать приличное приданое?
Услугами мусумэ пользовались наши соотечественники, посещавшие Японию. Одним из первых был сын Александра Второго великий князь Алексей Александрович, в ту пору (в 1873 году) статный красавец, ещё не успевший заслужить не слишком лестное прозвище «семь пудов августейшего мяса».
Отдал дань японской экзотике и двоюродный дядя Николая II великий князь Александр Михайлович, который во время своего пребывания в стране – его корабль зимовал в том же самом Нагасаки! – жил с молодой японкой. Этой связи великий князь, женатый на сестре Николая II, никогда не стеснялся, и подробно вспоминал о ней в своей книге мемуаров.
Попал под чары японок и Антон Павлович Чехов. Только в постсоветские годы было опубликовано его письмо издателю Алексею Суворину, в котором Чехов делится впечатлениями от общения с восточными красавицами: «Комнатка у японки чистенькая, азиатски-сентиментальная, уставленная мелкими вещичками: ни тазов, ни каучуков, ни генеральских портретов. На подушку ложитесь вы, а японка, чтобы не испортить себе прическу, кладет под голову деревянную подставку. Затылок ложится на вогнутую часть. Стыдливость японка понимает по-своему: огня она не тушит, и на вопрос, как по-японски называется то или другое, она отвечает прямо и при этом, плохо понимая русский язык, указывает пальцами и даже берет в руки, и при этом не ломается и не жеманится, как русские. И все время смеется и сыплет звуком «тц». В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы…»
Говорят даже, что Чехов вывез из Страны восходящего солнца девушку-японку, но её присутствие будто бы встретило активные протесты со стороны его любимой сестры Марии Павловны, и японка совсем недолго прожила в доме Чеховых…
Вера Инбер. Девушка из Нагасаки
Он капитан, и родина его – Марсель,
Он обожает споры, шум и драки,
Он курит трубку, пьёт крепчайший эль
И любит девушку из порта Нагасаки.
У ней следы проказы на руках,
У ней татуированные знаки,
И вечерами джигу в кабаках
Танцует девушка из порта Нагасаки…
У ней такая маленькая грудь,
И губы, губы алые, как маки…
Уходит капитан в далёкий путь
И любит девушку из порта Нагасаки.
Кораллы, алые как кровь
И шёлковую блузку цвета хаки
И пылкую, и страстную любовь
Везёт он девушке из порта Нагасаки.
Вернулся капитан издалека,
И он узнал, что джентльмен во фраке
Однажды, накурившись гашиша,
Зарезал девушку из порта Нагасаки…
У ней такая маленькая грудь,
И губы, губы алые, как маки,
Уходит капитан в далёкий путь,
Не видев девушки из порта Нагасаки…
Баварец, как и было сказано
Рихард Штраус был баварцем.
Это, как говорил герой известного фильма, многое объясняет. Бавария и баварцы – это особая страна, особая нация. Это люди очень свободомыслящие, очень яркие и очень отличающиеся и от северных, и от центральных немцев. Баварцы – очень гордый и воинственный народ, который привык на протяжении многих веков защищать свою страну, очень красивую – возьмите хотя бы Альпы и озёра! Страну, на которую зарились многие.
Это очень мощные и красивые люди – посмотрите на портреты Людвига Баварского, который был ростом под два метра. Таков, кстати, и Берндт – наш друг и помощник. Он очень широкоплечий, высокий и мощный человек, который свято верит в то, что Бавария всегда будет свободной, Freistadt – в том, что касается свободы людского духа.
Вообще и баварцы, и во многом тяготеющие к ним австрийцы – это две нации, очень связанные со славянством и тяготеющие к нему. Название австрийской столицы Вены несёт на себе отчётливый славянский след. Сначала римское поселение Виндабона, в котором весной 180 года окончил свои земные дни работавший римским императором великий философ Марк Аврелий Антонин. Потом – в итоге – Wien, Vienne, Вена… От «вендов» – так с древних времён германские племена называли соседние славянские народы. Те были людьми ведающими, носителями знаний. И некое огромное европейское культурное пространство, точнее, его элементы складывались сами собой – в том числе и в рамках многонациональной Австрийской, а потом и Австро-Венгерской империи.
От нашего дома можно проехать пять километров и не заметить границы между Германией и Австрией, вернее, между Баварией и Австрией – это очень близкие между собой народы, практически одна культура, созвучная и понятная и австрийцам, и баварцам. И Рихард Штраус – это национальная гордость Баварии.
Штраус учился на венской классике – Моцарте, Гайдне, Бетховене, Шуберте, – так что австрийцам он тоже не чужой! И самую популярную оперу Рихарда Штрауса – Rosenkavalier, «Кавалера розы», могут в полной мере оценить лишь венцы, ибо либретто написано на венском диалекте!
Великий поэт как-то сказал: «Выспрашивайте про меня / Лишь у моих же книг». Рихард Штраус, думаю, мог бы сказать то же о своей музыке. И не в последнюю очередь именно у «Кавалера розы», в котором очень много от классической венской оперетты. Это безумно красиво, это очень тонко и искренне написано. Но не на классическом немецком языке, а на венском диалекте. И людям, которые этого венского диалекта не разумеют, трудно понять и оценить эти шутки, этот юмор, этот типичнейший венский шарм, эту чисто венскую оперу, венскую шутку. Рихарда Штрауса надо хотя бы однажды прочувствовать по стилю, языку, звуковедению, по умению «парить» над оркестром в сто и более человек. Вначале это
