Читаем без скачивания Обеднённый уран. Рассказы и повесть - Алексей Серов

— Вы не боитесь? Всё-таки скоро ночь.

— Нет, здесь хорошие мальчики, спокойные. Мы их видели, знаем.

Против воли я представил себе, что происходит после дискотеки в ближайших к деревенскому клубу кустах. Мальчики хорошие, спокойные. Их сразу несколько.

Мотнул головой и стал сосредоточенно пережёвывать кусок мяса с кетчупом. Моё-то какое дело. О другом думать надо: завтра пораньше убраться бы отсюда, пока все спят — чтоб никто не заметил. Это соседство затягивало меня. К тому же.

Я снова вспомнил о звере, живущем в бездонном озере. Да, ведь теперь я должен довести этот факт до сведения общественности. позвать сюда учёных: уфологов, парапсихологов. телевидение. Никто, конечно, не поверит, станут смотреть на меня как на ещё одного идиота, гоняющегося за зелёными человечками. Радужная перспектива, всю жизнь о том только и мечтал. Виденное мною собственными глазами — никого не убедит. Нужны факты, доказательства: фотографии, а лучше образцы чешуи, или чем там Он может быть покрыт.

Ну что, остается только сгонять на озеро. На вечернюю рыбалку. Пинцетик взять, пробирочку. фонарь у меня имеется, не зря же запасался. Авось удастся наскрести по берегам да на плоту какой-нибудь вонючей слизи. И быстренько её в лабораторию.

— Давайте, Боря, выпьем на брудершафт!

Тут только я заметил, что уже стемнело, а Валентина все ещё не одета — как была днём в этом своем почти отсутствующем купальнике, так и сейчас. Наклонилась плеснуть водки мне в стакан: груди качнулись заманчиво, выпукло в мерцающем свете костра; каждая — словно язык приличного колокола, в который звонить и звонить. Интересно, Васенька что же, каждый вечер?.. Экое тело пропадает зазря! Соскучилось по ласке, наверное.

Мы переплелись локтями, выпили, поцеловались влажно. Мне виден был только её правый глаз, блестевший жарко и пьяновато. Поцелуй перешёл стадию дружеской невинности, начался откровенный засос. И зрачок Валентины подернулся лёгкой сизой дымкой: катаракта страсти в начальной стадии.

— Ты, — сказал я ей.

— Ты, — сказала мне она. Оглянулась на веранду, откуда доносился мощный Васин храп. — Хочешь ещё?

Не составило абсолютно никакого труда догадаться, о чем она говорит. Я по-хозяйски запустил руку ей в лифчик.»

15. «Опустошённый, но в то же время полный сил и планов, я двигался к озеру, небрежно посвечивая на дорогу фонарём. Впрочем, лунища в небе круглая скалилась ещё ярче, ухмылялась злорадно. Иди, мол, иди, дружок.

Да плевал я на эти бледные ухмылки!

Я чувствовал себя прекрасно: только что женщина доставила мне удовольствие, и теперь вот, как положено настоящему мужику, я шёл на охоту. нет, на рыбалку. в общем, приключений искать. А может, мне суждено вступить в смертельную схватку с мировым злом — и выйти из неё, конечно же, победителем?

Водка гнала меня, бесстрашного, вперёд.

Ну вот и захлюпало под ногами! Размытый круг света прыгал впереди с кочки на кочку, словно ловкая обезьяна. Тьма по сторонам сгущалась. Кусты, зелень. темень. но тропа знакомая. Вон тот прогал, где я сегодня днем осторожно лез к плавучему мостку. Тут не больше метров тридцати осталось.

Луна светила всё ярче.

Наконец нога ощутила зыбкий деревянный настил. Я утвердился на нём, как мог — в стороны по мёртвой глади озера разбежалась мелкая волна. Камыш закланялся обрадованно, словно хитрый китаец, умышляющий недоброе.

Луч фонаря облапал тьму. Пусто.

Я подошел к краю плота и посмотрел вниз, направил туда луч фонаря. Тоже, конечно, не видать ни хрена. Зверь был? Был. Нет его? Нет.

Но он явится?

И как только я об этом подумал.

Справа от меня, там, где только что ничего не было. словно не на берегу маленького озерца я находился, а плыл, как жалкая щепка, в открытом бурном море. открылась кулиса, и Он появился вдруг во всей своей красе. Бесшумно и в полный рост.

Лунища засияла безумно, прямо прожектор какой-то ударил оттуда, сверху, словно чтоб я всё лучше видел, а фонарик у меня в руке на время сделался ненужным.

Ждал Он меня, ждал.

Вот багряная башка Его нависает надо мною этакой бородатой кувалдой. нет, огромным сапожным молотком с двумя загнутыми рогами. ужасающе острые костяные выросты по бокам мощных челюстей — дёрни он слегка шеей, и мог бы располовинить меня, даже не заметив. Глаза Его сияют зелёным неоном — если бы не их величина, не вертикальный щелеобразный зрачок — совершенно человечьи глаза, осмысленные. Под белыми шёлковыми бровками глаза древнего старика. Мудрые, холодные, безжалостные.

Раздвоенный ядовитый язык, время от времени выстреливающий меж клыков. В нескольких сантиметрах от моего лица. словно ощупывает так, не прикасаясь. обнюхивает, пробует. Я тоже принюхался. От него исходил тонкий аромат ландыша, мой любимый запах.

А сами клыки! Сталактиты и сталагмиты в пещере, подсвеченной откуда-то изнутри, из зева, тёмным вулканическим пламенем.

Его верблюжий островерхий горб, на котором — с закрытыми глазами, в экстазе — восседает нагая Дева. Шкура Его покрыта мелкой багряной чешуей, а раскраска — непонятные рисунки, иероглифы ли. И из-под каждой чешуйки сочится даже на вид клейкая жидкость, так что Дева перемазана вся с головы до ног.

Тело у Него змеиное, а по бокам мощные, словно у кузнечика, лапы. Э, да он, пожалуй, и по земле бегать умеет лучше страуса.

Нет, от Него спасения не будет!

В ответ Он медленно кивнул. Прочитать мои жалкие мыслишки — разве это для Него сложно. И, ставя тут точку, завершая объяснения, Он расчленил озеро, разрезал пополам, ударив по нему хвостом, так что в воде образовалась дыра, длинная траншея, смачно затем схлопнувшаяся. Яростные волны ринулись от этого места в стороны, и мой хлипкий плотик отбросило на берег.

Он посунулся башкой ко мне ближе. я думал — хочет сожрать! а что же ему ещё и надо было? но по Его могучей шее, как по эскалатору, в мои испуганные объятия осторожно соскользнула Дева. Вся ещё безмозглая и словно стеклянная, от наркоза не отошла, хрупкая, пальцем ткни — упадёт, разобьётся.

Доверил. доверил.

Он подал голос: рокотнул нежно за её спиной, потом чуть громче и басовитей. Мягко толкнул Деву в упругую попу.

Ясно. Время нам уходить. Он какое-то своё дело сделал. Теперь. что? Теперь я должен что-то?..

Он напоследок глянул мне в глаза — и одним мгновенным неуловимым движением развернулся и ушёл в воду. На сей раз ни волн, ни плеска самомалейшего не было, громадина исчезла в бездне беззвучно, только слегка шлёпнула в сторону стрела на конце длинного хвоста. Но это было ещё одно, последнее напоминание: тебе ничего не приснилось!

Иди и действуй! Иначе.

По тёмной воде прошла мощная дрожь, придушенный утробный рёв раздался, и два неоновых фонаря возникли на середине озера, вспыхнули фосфорно ещё раз — и устремились вглубь, медленно там угасая.

Доверил мне, почти не сомневаясь.

За что же так?..

Но ведь и я уверен был: не сожрёт. Вот там, внутри себя, подспудно — ни капельки сейчас этого не боялся. Словно бы пришёл в гости к доброму старому знакомцу.

Взял Илону за плечи, слегка потряс:

— Ну, ну, девочка моя, очнись. — сам-то ещё толком не очнувшись.

Она медленно разлепила глаза. Лицо, рыжие волосы вымазаны слизью зверя, из носу течет. Хотела упасть, я удержал.

Где её одежда? Не пришла ведь она сюда совсем без ничего?

— Слышишь, Илона?

Тут только вспомнил про фонарь — уже несколько минут, позабытый и бесполезный, он лежал у меня в кармане. Щёлкнул кнопкой, пошарил лучом по кустам. А, вот аккуратненький целлофановый пакетик на ветке — штаны, майка, полотенце. Умница, молодец.

Только знает ли она, умница, что случается здесь, на озере каждый раз, как она приходит купаться ночью? Вряд ли, судя по её теперешнему состоянию.

Вот, значит, от кого она беременна.

Хорошо — не от этих сопливых дискотечных!..

Обтер её полотенцем с головы до ног, отчистил, сколько можно было. Она не помогала, но, спасибо, и не сопротивлялась. Кое-как на ногах держалась уже. Надел на неё длинную, чуть не по колено, майку.

Если бы эту картину видел её папаша.

Надо было уходить. Я взял Илону за руку, повлёк через хляби к твёрдой земле».

16. «Остается рассказать лишь самую малость.

Илона вернулась в дом к своим родителям — уже в здравом уме, но при несколько замутненной памяти — а я в свой.

Кажется, она так и не поняла, что же мы делали вдвоём там, посреди реликтовых болот. Видимо, о существовании зверя она и не подозревала. А может, истолковала всю эту историю превратно; во всяком случае, она снова начала одаривать меня вздорными, высокомерными, глупейшими взглядами. Спасибо — молчала.

Проще всего в такой ситуации: прямо сейчас, хоть пешком, уходить. Как можно дальше. И пускай сами тут разбираются.