Читаем без скачивания 墨瓦 Мова - Виктор Мартинович

Я наметил железную мачту освещения в четырех метрах на девять часов и успел сделать шаг в эту сторону. Моя ошибка была в том, что я бежал прямо – думал, быстрее проскользну. А в этой беспорядочной стрельбе и рикошетах проскользнуть было невозможно. Поэтому меня зацепило, бросило на пол так, что я шмякнулся затылком о бетон. В глазах потемнело, и перед окончательной отключкой я успел увидеть, как наш огонь, огонь нашей группы, которая держала оборону у стены, начинает перемещаться к выходу – а значит, Рог все же пытается вывести людей. Хорошо. Они, может, останутся в живых. Я умер счастливым.

Пришел в себя я через какое-то время, какое – точно сказать не могу. Рядом, за стеной, еще шла стрельба, я слышал так, будто уши мои были заложены ватой. Я осторожно привстал, ощупал все тело. Ноги-руки двигались, но в голове гудело, шея и спина были в крови. На затылке нащупал огромную шишку. Сделал шаг и вдруг снова чуть не завалился назад. Весь пол был в отработанных гильзах от автоматического оружия. Что не удивительно, потому что только я за время боя опустошил два рожка. Гильзы катались под ногами, очень легко было поскользнуться. Меня не ранили – просто подошва берцев резко уехала вперед, попав на гильзу. Я все не мог найти свой короткоствольный калаш. Похоже, что после того, как меня вырубило, кто-то из сторон применил наступательную гранату, взрывная волна разбросала все по полу.

Я увидел много странных кулей одежды на полу. Их было около тридцати, а может, и больше. Ребята почему-то поснимали с себя все, что на них было. На полу валялись кучи голубого камуфляжа. Интересно, в чем они отходили? В трусах, что ли? Я, качаясь, подошел к одной из таких куч и вдруг понял, что это Сережа Цмок, наш второй хакер. Он лежат, а от лица была у него только половина – через дыру в черепе ощерились верхние зубы. Я не сразу понял, что все – двухсотые, просто никогда столько двухсотых не видел. Рядом с Сережкой лежал, поджав колени, Сергей Писецкий. Умер он кинематографично – пуля попала ему прямо в лоб. Рот у него был раскрыт, будто он не мог поверить в то, что его, такую звезду, все-таки завалили. — Давай, давай, дожимай их! – работала рация на одном из не наших мертвецов. — Три два восемь погиб, два два шесть ранен. Принимаю командование, – через помехи неслось из рации Цмока. — Четыре огневые точки, на двенадцать и четыре. Разрешите осколочную! — Осколочную не разрешаю – наших посечешь! — Четыре восемь, отходим за угол, отходим. Два два шесть тяните за собой, тяните, еб твою! – и другой голос. — Четыре восемь потерян. Принимаю командование. — Давай, чисти их, чисти! — Павленков, они отступают к задней двери, готовь бойцов на фланговый удар.

Из этих путаных переговоров двух вражеских раций я понял картину боя, будто наблюдал ее своими глазами. Они отступают, но несут тяжелые потери, и сейчас их встретят со спины. Но я могу ударить с тыла – это создаст эффект неожиданности и оттянет внимание на меня. Я поднял с земли «Беркут» — новейшая модификация калаша, которым вооружена «Альфа», вставил рожок из рюкзака и оттянул скобы, посылая патрон в столб. Вышел в коридор, в котором стояли облака дымовых выхлопов. То, чем отличается реальный бой от любого симулятора: всего лишь две очереди дай в помещении, и уже не продохнуть, уже щиплет глаза и дерет нос. И не видно ничего – никакой дымовой шашки не нужно. Прошел несколько метров в сторону боя и вдруг наткнулся на тело. На боку с задумчивым лицом и открытыми глазами лежал Рог. Он улыбался своей знаменитой людоедской улыбкой. Я прижал палец к его шее. Пульса не было. Мечтал погибнуть в бою, чертяка.

Вдруг стало тихо. — Последний остался, – донеслось из вражеской рации. – Давай его, без потерь, без потерь.

И тут случилось то, за что прошу прощения у Бога и моих погибших братьев. То ли так на меня подействовал вид мертвого Рога, то ли осознание того, что бой мы уже просрали. Но я засомневался. Всего на секунду. Сомнение владело мной только секунду. Которая при хорошем стечении обстоятельств ничего бы и не решила. Но я же знаю. Этого может не знать даже Бог. Но я – знаю. Что я испугался и засомневался. А должен был помогать последнему нашему. Даже если у него не было ни одного шанса. И вот, спустя секунду, эту предательскую секунду, со стороны выхода ко мне направился ангел. Она была одета в белое, в белое, вы понимаете?

Представьте себе неразбериху боя, грохот, копоть, кровь повсюду. Двухсотых этих в количестве пять взводов. И тут – девушка – такая, которая в какой-то другой жизни могла быть мне женой. В белом посреди этого всего, она – в белом. И ощущение, что она прилетела прямо с небес, чтобы забрать меня туда. И лицо у нее такое… Ну, как описать? Рот, нос, брови – это все ничего не скажет. В общем, она вышла из дыма и порохового тумана – не побоялась же в самое пекло… И сразу ко мне, ладонь на голову, маску стянула, ладонь на затылок, запричитала: — Бедный, бедный! Ранение в голову, бедный мой! – и потянула – просто буквально потянула за руку, еще хотела, чтобы я оперся на нее, думала, что я идти сам не могу.

А по той, вражеской рации: — Сопротивление ликвидировано. Повторяю. Сопротивление полностью ликвидировано.

А ангел рядом со мной: «Держись, мой хороший! Держись!» Мы вышли, ко мне ломанулись какие-то камуфляжные, она им: «Это наш, не видите, что ли? Серьезное ранение в голову». Ну, они посмотрели на меня – форма «Алмаза», пушка «Алмаза», очевидно – свой.

А я во все глаза смотрю на ангела – наших всех убили, и вот она, она говорит что-то, успокаивает, укладывает меня на землю рядом с машиной, а я ее не слышу, улыбаюсь ей и говорю: «Спасибо тебе, ангел! Спасибо! Передай Богу, чтобы он там с нашими нормально», — и слезы по щекам. А она их вытирает и что-то говорит, успокаивает, по волосам гладит. Потом ангел пропал – ей надо было спасать других, но, честно говоря, я не думаю, что там было еще, кого спасать.

Пока никого вокруг не было, я поднялся, незаметно отошел, свернул во дворы и побежал к нашей базе, смысл кровь, отдохнул около часа и уже вечером ехал в фуре с дальнобоем в Китай. А по маленькому net-визору показывали мой портрет, совсем не похожий на меня, и рассказывали, что в розыск объявлен опасный «террорист и полевой командир Деготь». А потом нашу операцию начал выстебывать Жека Капцов в программе «Полный Капец» — не то чтобы был сильно похож на Писецкого, но выражение лица идентичное. И та же уверенность в собственном нахождении в центре вселенной. А дальнобой рядом со мной тыкал в ящик и ржал, а у меня перед глазами стояли камуфляжные тюки и ангел, которого я больше никогда не увижу. Но потом я сказал себе: ангелы живут на небесах, а небо у нас одно на всю Землю.

Сейчас я в безопасности, страну называть не буду. Денег, конечно, не хватает, но кому их хватает в эмиграции?

Говорят, что наша операция была глупостью. Что она дала повод для проведения военной зачистки подполья. Говорят, что мы ничего не достигли. Говорят еще, что Рок погиб ни за что. Но я в это не верю: человек не может погибнуть ни за что. Идеи питаются храбростью, а страх их убивает, так он говорил. Еще он говорил, что наше бессмертие и вечность – в мове. За это он и погиб.

По итогам. Мы вернули народу мову. А то, что народ ее не принял, то, что миллионы нас не поняли… То, что это вообще ничего не изменило… Ну, не знаю, не мне судить. Я не стратег и не тактик. Я всего лишь дублер основного подрывника, сорок девятый, простой солдат по кличке Деготь. Мы сделали все, что могли. Конечно, немного иначе все это нам представлялось.

Я вот что хочу сказать. Каждому человеку в жизни дается одна попытка, один шанс, один главный бой. И лучше погибнуть в этом бою, чем проиграть и остаться живым. Чтобы не видеть, к каким фатальным последствиям привело святое дело. Лучше погибнуть, чем считать себя виноватым перед теми, кто остался кучками одежды на полу в полутьме.

Да, мы были оружием в руках Господа. Но иногда даже Бог ошибается. 

Эпилог

Молодая Луна 

Продано 16238 свертков.

Мастер благовоний сказал мне вести учет, сколько продается в городе. Чтобы видеть… как это? А вот, вспомнила. Динамику.

Неомения 

6765 свертков.

Не знаю, что писать.

Первый день роста Луны 

9665 свертков.

Меня зовут Оля, я раньше работала секретаршей. Владею стенографией, а также китайским, русским и английским языками. Я помогала Сварогу перевести записи Сергея, которые сейчас гуляют по рукам многих бойцов. Еще я озвучивала то самое выступление, которое они показали по телевидению, из-за которого всех перестреляли. «Але няма на свеце такіх скарбаў, што б вечна цешылі нашае сэрца…» — это я говорю на записи! Я тогда была еще очень маленькая, лет четырнадцать всего. Китайцы любят работать с девочками-подростками. А сейчас уже взрослая коза – скоро мне будет шестнадцать.