Читаем без скачивания Теперь или никогда - Людмила Астахова

Надо ли отдельно говорить о том, как старательно Удаз Апэйн отмывался от въевшейся в кожу грязи, как бдительно следил за работой брадобрея, как тщательно выбирал штаны и рубашку? Правда, зайти в скобяную лавку за новым ведром охранники не дали. Ну да не беда! На месте что-нибудь организуем!

Он был пьян без вина, возбужден и почти безумен, иначе никак не объяснить, почему самая простая мысль ни разу не посетила разум ролфийского агента: «Освобождение, пришедшее из посольства Ролэнси, не может быть знаком доброй воли, тут есть какой-то подвох». И додумался бы, какой именно, если бы все мысли Удаза не утекли ниже пояса. Восемь месяцев он вообще не видел женщин, и тут – не просто женщина, а его прекрасная злобная волчица.

Грэйн и Удаз

Как это ни странно, но среди бешеных ролфи не так уж много виртуозов бранного слова. Вот в древние времена – да, были мастера припечатать так, что от позора жертва на себя руки накладывала, а слагатель хулительных песен ценился золотом по своему весу. Теперешние дети Морайг в этом отношении предкам проигрывали. Грэйн, пожалуй, по пальцам одной руки могла бы перечислить тех своих знакомцев, кто умел ругаться по-настоящему красиво, чтобы заслушаться можно было. Майор Фрэнген, к примеру, – бывший командир Грэйн в бытность ее скромным прапорщиком вспомогательных войск. Вот майор обязательно нашел бы точные и емкие слова, чтобы не стыдно было высказаться вслух. А сама эрна Кэдвен… увы, чего не умела, того не умела. Тем более что с присоединением Шанты запас бранных словечек оскудел окончательно. Теперь и «гадиной» никого не назовешь, и «гадюкой» нельзя, и «змеищей» тоже. Ибо невежливо и неполиткорректно по отношению к ползучим «кузенам»-шуриа, коих было приказано любить, всячески холить и лелеять и ни в чем не чинить им ущерба…

А как тогда выражать свои чувства бедным ролфи? А очень просто. Не на словах, а на деле. Но перейти, так сказать, к делу прямо во дворе долговой тюрьмы, да на глазах не только охранников, но и индарских тюремщиков и судебного пристава… Как ни чесались кулаки у эрны Кэдвен, она сдержалась. Ролфи же знамениты своей сдержанностью, так? Вот и нечего ронять престиж страны и репутацию народа, распуская руки посреди столицы нейтрального государства.

Немало поспособствовало сдержанности Грэйн и то, что с зажатым носом душить кого-то довольно сложно, а запахи от желтоглазого «подарочка Конри» исходили такие, что ролфийский нюх корчился в агонии. Бывший тив Удаз – так вот почему «Удэйз»! Когти Локки! – не пах, он – вонял. У эрны Кэдвен даже глаза заслезились. Нет, конечно же, в карету такое пускать нельзя. Вилдайр Эмрис вряд ли разорится на памятник своей подохшей от ядовитых испарений Гончей.

Кровь Морайг, да что же это – издевательство или подачка? Примерно так рассуждала Грэйн, пока ехала обратно в дом на Шкиперском канале. В том, что лорд-секретарь прекрасно знал всю предысторию отношений эрны Кэдвен и желтоглазого диллайнского смеска, она нисколько не сомневалась. Знал. В конце концов, синхелмские приключения были подробно описаны ею в отчете. Конечно же, фамилии эмиссара Эсмонд-Круга она тогда не знала и именовала его просто «тив Удаз», но шеф Канцелярии наверняка выяснил, что за птичка так упорно стремится перекинуться из совы в волка.

Знал и не предупредил. Совсем как в прошлый раз, а?!

Сука Конри!

Вообще-то «сука» у ролфи – слово отнюдь не ругательное, но только в том случае, если обращено к женщине. Назвать же мужчину собакой женского пола – это прямая дорога в Круг Чести. Вот уж с кем Грэйн встретилась бы там с несказанным удовольствием! Но увы, лорд-секретарь эрн-Конри – не тот человек, который согласится на поединок…

«Ну, что ж, значит, отыграемся на желтоглазом смеске», – решила ролфийка, передвигая мебель в комнате так, чтоб освободить пространство для «разговора» без помех. Мундир она сняла, оставшись только в нижней рубашке-безрукавке и бриджах. Не хватало еще новенький китель и юбку выпачкать! Перспектива пару раз двинуть в морду бывшему тиву ничуть ее не смущала. Во-первых, сказано же – мсти тому, кто ближе! Во-вторых, поганец приказал ее повесить! И ведь повесил бы, если б не Джойн. Эрна Кэдвен, рыча, потерла шею. Так что нечего его теперь жалеть. А в-третьих… Конри ясно дал понять, что по окончании операции агент предназначен «в расход». Это называется – кинуть кость… Сука Конри.

Пожалуй, злосчастному смеску все-таки покровительствовал кто-то из ролфийских богинь, иначе как объяснить то, что за время ожидания Грэйн не только усмирила бешенство и малость поостыла, но еще и окончательно и бесповоротно решила – бывшего тива она не убьет. Во-первых, кроме Конри есть еще Священный Князь, которому может пригодиться обладатель информации о загадочном «манускрипте». А во-вторых, назло лорду-секретарю. Грэйн эрн-Кэдвен не нуждается в его подачках и своим врагам мстит сама.

Но убивать – это одно, а вот немного побить, чтобы сразу узнал свое место в Стае и не обольщался, – это же совсем другое. Ролфийка снова потерла шею и размяла руки.

И тут в дверь постучали.

Желтоглазый, отмытый, выбритый, постриженный и переодетый, стоял, странно выпучив глаза, зажатый между двумя ролфийскими стражами.

– Давайте его сюда, сержант, – приглашающе повела рукой Грэйн.

– Вам помочь, посвященная? – прогудел охранник, одобрительно ухмыльнувшись. Надо полагать, оценил приготовления.

– Благодарю, – тепло улыбнулась она. – Справлюсь. Свободны.

– Стены тут толстые, эрна, так что с улицы никто ничего не услышит. Вы вот только окошечко прикройте. Крик, он над водой-то далеко слышен, да еще и сиганет, не ровен час, в канал – вылавливать его потом, – заботливо посоветовал гвардеец.

– Не сиганет, – прижмурилась Грэйн. – Что ж он, самому себе враг, что ли… Можете доложить эрну Оринэйру, что со Святошей все благополучно. И еще раз благодарю, сержант. Ступайте.

Охранники молча отсалютовали и вышли, печатая шаг. А эрна Кэдвен, продолжая улыбаться, заперла дверь и ласково прорычала:

– Ну, привет, желтоглазый. Вот и встретились.

Ответа она, понятно, ждать не собиралась. Время разговоров еще придет, а сейчас – надо подготовить подопечного к откровенной беседе.

Эффект неожиданности да годы практики дают обычно вполне предсказуемый результат. Грэйн еще в рыбачьем предместье Эйнсли научилась бить хоть больно, но аккуратно и не до смерти. Служба в форте Логан развила этот навык, а последние четыре года активной и разнообразной деятельности добавили в технику некоторой изысканности. До совершенства (а совершенством в искусстве рукопашной, мордобоя и… еще в некоторых вещах эрна Кэдвен непатриотично, но зато искренне считала Джэйффа Элира) ей, конечно же, было еще далеко, но так ведь и бывшему тиву хватило банального удара под дых, чтобы согнулся, хватая ртом воздух, а потом – за глотку и об стенку… Ухваченный безжалостной рукой за кадык и приподнятый над полом, о сопротивлении он даже не помышлял. Грэйн ничего не стоило попросту вырвать ему горло, но она расчетливо и хладнокровно ограничилась парой коротких ударов в морду, следя, чтоб кровь не разлеталась и не забрызгала новую одежду желтоглазого смеска. Она совершенно не злилась и сама отчасти удивлялась своему спокойствию. Казалось бы, за почти удавшееся повешение можно было бы и отвести душу как следует, однако синхелмский подвал и веревка были уже слишком далеко… Брезгливо уронив задыхающегося Удаза на пол, ролфийка очень больно, но не смертельно, так, чтоб не сломать, пнула его под ребра, а потом – еще разок, напоследок уже – по почкам. В пах не стала бить специально, и вовсе не потому, что считала такой удар неэффективным или «женским». Просто в отличие от других личных врагов, список которых за последние годы у Грэйн несколько изменился, бывший диллайнский тив не сделал ей ничего такого, чтобы заслужить отбитые яйца.