Читаем без скачивания Мамалыжный десант - Валин Юрий Павлович

– Отож сильно задело? – обеспокоился Торчок, глядя на повязку.

– То я сильно задел, – признался Тимофей. – Мысли иссякли – и как врежу! Очень неосмотрительно. Но сейчас нужно нас и баржевых свидетелей ужином обеспечить. Правильно я предполагаю?

– Гроши сербские есть, – Павло Захарович похлопал по пухлой полевой сумке, – закупим цивильного продукта.

Закупать ничего не пришлось. Прахово праздновало освобождение, на улице уже было полно народу, тащили угощение и цветы…

10. Октябрь. Дворы и парашюты

Проснулся Тимофей оттого, что настойчиво толкали в подошвы сапог, требуя поджать ноги и дать проход. Что они там, протиснуться по траншее не могут, что ли? Тут в заспанную голову пришло понимание, что никакая это не траншея, не плацдарм, и вообще, боец Лавренко давно в СМЕРШ служит и в далекой Югославии воюет. А что тогда такое?!

Тимофей рывком поджал ноги, хватаясь за автомат, осознал, что рядом стреляют, а пихается в ноги шаткая деревянная перегородка. Это от взрывов снаружи. Но почему никто не разбудил?! Где Торчок, командир?

Орать «Тревога! Немцы!» было, видимо, бессмысленно. Все снаружи и уже воюют. Тимофей скатился с узкого лежака – то ли нары, то ли верстак какой-то: ночью в потемках, когда заваливался, не рассматривал. Снаружи тоже царила темнотища, только выстрелы сверкали. Сжимая в одной руке автомат, в другой – ремень со снаряжением, сержант Лавренко ткнулся в дверь – оказалась не та, а шкафа с инструментами, входная рядом. Голова соображала туго – похоже, едва в сон успел провалиться, как вот оно…

Спать Тимофей залег после ужина и приказания старшего лейтенанта. Торчка с партизаном-проводником командир тогда отправил искать запропастившееся отрядное транспортное средство: «додж» давно уже должен был прибыть к группе, но, видимо, заблудился где-то на окраинах Прахово. Тимофею было велено поспать, сколько будет возможно, потом заступать на охрану расположения.

Допрос-беседа с командами барж продолжался, технические специалисты собирались сидеть до утра и выспросить все, что возможно. Поспать действительно требовалось: две предыдущие ночи группа напряженно работала, сидение в подвале в окружении немцев полноценным отдыхом назвать было сложно. Особых удобств Тимофей изыскивать не стал, каморка в мастерских вполне подошла. Но со сном опять не сладилось.

Двор складов и мастерских представлял собой букву «П», замкнутую оградой с широкими воротами. Ящики и рассохшиеся бочки, части старых корабельных машин загромождали углы двора, но у склада, где квартировали подневольные команды барж, было относительно свободно. Там, под стеной, сейчас копошились гражданские. Наверное, моряки и есть, выскочили с перепугу, не знают, куда драпать…

На крыше склада-общежития снова треснул взрыв, сверкнуло оранжевое пламя. То ли бомбят чем-то легковесным, то ли гранатами забрасывают. Диверсантов фрицы заслали, что ли? Или все же бомбежка ночная?

Тяжелый ремень Тимофей успел застегнуть, автомат взвести. Но в кого строчить, было абсолютно непонятно. Немцев не видно, только присевшие гражданские. По крыше снова стукнуло взрывом, изнутри доносились крики – кого-то уже ранило.

Чего-то совсем заспался сержант Лавренко. Что тут происходит-то? Кто-то же стрелял во дворе? Не могло такое присниться, опытному бойцу автоматные очереди и во сне вполне понятны.

Тимофей, припав на одно колено, прятался за ящиком, воняющим смолой и смазкой. Опыт подсказывал, что вскакивать и бегать, пытаясь понять, что происходит и где начальство, не стоит. Погодим…

Снова долбануло по крыше. Вот же кладет, как часы, пауза секунд в пять…

Тимофей начал злиться на себя за тупость, но тут все начало разъясняться. Возможно, оттого, что глаза к темноте попривыкли. Сначала Тимофею показалось странным, что речники под стеной сидят большей частью как-то одинаково. Ага, оружие у них на коленях. Партизаны югославские? Одного или двух, видимо, подшибло. Лежат у дверей допросного склада и не шевелятся.

Один из сидящих под стеной резко махнул рукой – сразу трое, как болванчики, подброшенные единой пружиной, выпрямились, одновременно что-то закинули внутрь склада. Гранаты же! В ответ изнутри дали очередь, свалив одного попрыгунчика-гранатометчика. В складе тускло засверкали разрывы гранат, заскрипело, задымило, кто-то протяжно закричал от боли…

Когда гранатометчики вскинулись, последние сомнения сержанта Лавренко рассеялись. Плащи у гостей гражданские, а под ними – форма, во тьме различимая смутно, но не иначе как камуфляжная. Фрицы-диверсанты!

Тимофей ударил очередью патронов в пятнадцать. От склада ответили почти мгновенно, но позиция бойца СМЕРШ была выгоднее: и ящик прикрывал, и внезапность огня сказалась. Свалил или зацепил сразу троих, вынырнул на миг из-за соседнего ящика, дал очередь покороче… Во, тут не хуже траншеи, даром что ящичная, надежная, знай меняй позицию…

Пятнистые в плащах свою уязвимость тоже осознали – согласованно, двумя крысиными стайками метнулись от склада в углы двора. Ну уж кукиш вам. Тех, что влево рванули, Тимофей срезал двумя очередями, по правым ударили из склада. Очередь оттуда долбила длинная, не особо ровная, нервная, но точная – ряженые фрицы падали. Лавренко осталось достать самых шустрых головных, что потребовало еще десятка патронов. Фрицы упали уже в груде старинных запчастей, последняя пуля звонко щелкнула о чугун. Тимофей без промедления закинул в запчасти «лимонку» – грохнуло, зазвенели осколки. Ничего, там и так металлолом, ему не повредит.

– Тимох, что там? – не особо внятно закричал из склада старший лейтенант Нерода.

– Вроде покоцанные. Без шевеления.

– А в другом углу?

– Там чисто. – Тимофей добавил две пули в одного вроде заворочавшегося врага.

– Осторожно, миноме…

Предупреждение старшего лейтенанта заглушил очередной разрыв. Теперь короткий свист мины Тимофей расслышал, успел свалиться между ящиков. Рвануло близковато, на спину посыпалась всякая дрянь и щепки, но от разящих осколков мины хлам защитил. Вот же гад, теперь во двор кладет, да метко как!

– Не высовывайся, они с конторы видят, – кричал Нерода.

Видимо, подранен старлей, слишком многословен и голос сбивается. Контора, значит…

– Минуту! – заорал Лавренко, на четвереньках отползая к стене знакомой мастерской.

Ощутимо задел теменем какую-то железку, хорошо, повязка удар смягчила. Ну, понатыкали тут. Тимофей с четверенек запрыгнул на гулкую бочку у стены, с ходу перевалился через ограду. За спиной хлопнул минометный разрыв, казалось, взрывная волна в задницу подтолкнула. Ничего, главное, не осколки…

На улице оказалось оживленно: с одной стороны бежала наша встревоженная пехота, даже станкач волокли, с другой – подруливал запропавший «додж».

– Фрицев во дворе побили! – заорал Тимофей, вталкивая в автомат свежий диск. – Может, во дворах еще лазят. Осторожней, братва, у них там миномет! – Он кинулся к машине, вскочил на капот: – Норыч, к той стене подрули! Захарыч, Сречко, подсадите!

Подбросили от души, осталось царапнуть пальцами по камням стены – и оказался на крыше. Сдвигая на грудь автомат и скача по неудобной черепице, крикнул:

– Машину уведи, миномет у гадов!

Черт его знает, как получалось, но действовал сержант Лавренко с некоторым опережением собственных мыслей. Словно и был готов к таким ночным поворотам. Хотя во дворе – нет, не был готов. Но сейчас все понятно: чердак, или как он тут называется, прикрывает от наблюдателя, до конторы тут метров тридцать. Главное, врасплох застать, не дать уйти…

Откуда знал, что «контора» – вот то зданьице, когда именно осознал, что фрицев, хоть кровь из носа, но нужно брать живыми – сам бы объяснить не смог. Да и некогда было объяснять. «Лимонка» в руке, кольцо уже сорвано…

Разрыв минометной мины за спиной и бросок гранаты почти совпали. Минометчики лупили уже не по Тимофею: наверное, думали, что боец просто драпанул, а улочка с конторы просматривалась плохо. Гранату сержант Лавренко метал вслепую, лишь бы чуток глушанула и ослепила…