Читаем без скачивания Пока ты со мной - Мэгги Осборн

– Но ведь ты заполнил всю мою карту для танцев!

– Я не хотел, чтобы ты танцевала с кем-нибудь, кроме меня. – Он усмехнулся, прежде чем сделать знак лакею, разносившему шампанское. – Знаю, я был непростительно эгоистичен.

С бокалами шампанского в руках они медленно миновали французские двери и оказались на каменной террасе, залитой романтическим светом китайских фонариков, развешанных гроздьями. Аромат красных и розовых гвоздик в десятках горшков тотчас же окутал их, а резные скамьи будто приглашали посидеть на них и насладиться музыкой и видом бархатного вечернего неба.

Энджи улыбнулась ему, глядя на него из-за края бокала с шампанским.

– Значит, мы отправились на танцы, не имея намерения танцевать?

– Мы потанцуем, – ответил Сэм, забирая у нее бокал из-под шампанского и ставя вместе со своим на одну из скамеек. – Но не в присутствии всех этих гостей.

– У меня такое ощущение, что ты слишком скромничаешь. Вероятно, ты замечательный танцор, – сказала Энджи, обвивая свою талию его рукой и кладя руку ему на плечо.

Он помедлил, выжидая, когда музыка позволит ему вступить, нахмурился, собираясь с силами, и ступил вперед.

– Раз, два, три, раз, два три.

Отец Энджи был отличным танцором, как и Питер Де Грут. Оба они двигались с природной грацией, казалось, без малейших усилий. По правде говоря, именно во время танцев Энджи впервые заподозрила, что Питер относится к ней не только как друг. Она заметила в его глазах нечто такое, что заставило ее внезапно и остро почувствовать, что его рука как-то по-особому обнимает ее за талию, а другая сжимает ее руку.

Ей хотелось ощутить это и с Сэмом. Они могли бы вальсировать по террасе, овеваемые ароматами цветов, мечтательно глядя в глаза друг другу, погруженные в мир грез. Ее щеки зарделись бы от его близости и прикосновений. Его взгляд был бы полон нежности, оттого что она оказалась в его объятиях.

– Раз, два, три, раз, два, три.

– Погоди, Сэм. Твои «раз, два, три» не совпадают с ритмом музыки.

Они остановились, и он запрокинул голову, глядя на звездное небо.

– Почему они не играют польку? Если человек сделает шаг невпопад в польке, никто и не заметит.

Он, оказывается, не скромничал. Он действительно был ужасным танцором.

– Давай начнем сначала, – предложила Энджи.

Они заняли прежнюю позицию – его рука на ее талии, ее – на его плече.

– Ладно. Раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три.

Сэм с силой наступил на ее ногу, на самый носок атласной туфельки, так что она споткнулась и застонала. Он тотчас же рассыпался в извинениях.

– Ладно, все в порядке, – солгала Энджи, пошевелив отдавленными пальцами. Похоже, ни один не был сломан, но нога болела.

– Попробуем еще раз.

Они остановились, выжидая удобного момента вступить, и сделали новую попытку. На этот раз Энджи споткнулась о камни террасы, и, если бы Сэм не подхватил ее и не прижал к своей груди, она бы опрокинулась на спину и упала плашмя.

– Черт возьми! Я совсем не гожусь для этого! – Стоило Сэму взять в руки молоток, и он бы построил что угодно. Возьми он кирку и лопату, он мог бы проложить шахту до самого Китая. Он умел драться, готовить пищу, знал, как заставить смеяться маленьких девочек. Онмогтак поцеловать женщину, что ноги ее становились ватными, а колени подгибались. Но в танцах он был безнадежен.

Было нечто пленительное в слабости этого уверенного мужчины. Нечто волнующее и притягательное в его непривычной беспомощности. Но Энджи не могла обдумывать это, когда Сэм прижимал ее к груди и их дыхание смешивалось. Эта минута была романтической, если не считать отдавленных пальцев, которые саднило. Теперь она хромала и пыталась восстановить равновесие на грубом каменном полу. Эти неуклюжие попытки провальсировать показались ей забавными, и она рассмеялась.

Сэм помог ей прочно встать на ноги и отступил назад. Он стоял и смотрел на нее, подняв бровь.

– Ты смеешься надо мной?

– Да! – В ее ушах звучал его угрюмый голос, отсчитывающий такты. И ей это казалось смешным. – Ты был прав. Ты самый худший танцор, какого я когда-либо знала.

– Ну, есть и такие вещи, где я не промах.

Он схватил ее за талию, рванул к себе, и его губы впились в ее рот. У его поцелуя был вкус шампанского. Он был жарким. Ее губы полураскрылись, и она покорилась этой властной силе, исходившей от его мускулистой груди и крепких бедер. Ее руки скользнули вверх по его груди, обвились вокруг его шеи, и она отдалась тем ощущениям, которые пробудили в ней его губы и язык.

Поцелуи Сэма вызывали в ней такое ощущение, будто ее голову обвила золотая нить, которая прошила все ее тело, не оставив нетронутыми ни одной клеточки, ни одного нерва. Время замедлило свой бег. Его поцелуй вызвал такой отклик ее тела, о каком она не могла даже подозревать. Ничего подобного Энджи не испытывала прежде. У нее сперло дыхание, груди налились тяжестью, она ощутила влагу между бедрами. Его поцелуй вызвал в ней потребность в новых поцелуях.

Они оторвались друг от друга, только услышав деликатное покашливание мужчины, а вслед за ним тихий женский смех. Отчаянно покраснев, Энджи отвернулась и принялась оправлять свои юбки. У нее было такое чувство, будто ее поймали за постыдным и неприличным занятием. Какая нелепость!

Бросив взгляд на Сэма, она заметила, что он улыбается. В его синих глазах отражался свет китайских фонариков. И тут их обоих охватил неудержимый смех. Они хохотали, подавшись друг к другу, пока на глазах не выступили слезы. Они отпрыгнули друг от друга, как вороватые любовники, пойманные с поличным. Но ведь пара, прервавшая их занятия, увидела только, что мужчина сорвал поцелуй под звездным небом.

И все же Сэм оказался прав. У него был особый талант, и целовался он очень хорошо. Настолько хорошо, что весь вечер утратил смысл, и Энджи теперь могла думать только о стоявшем рядом с ней мужчине. Остальное время они бродили по отелю, но позже все, о чем Энджи могла вспомнить, был свет канделябров, золотивший волосы Сэма. Она едва заметила, как они ужинали в полночь, но зато ей отлично запомнились руки Сэма на серебряных приборах, форма его губ и его глаза, устремленные на нее. Казалось, она и Сэм были в собственном, отделенном от других пространстве. Музыканты играли для них одних, и этот полуночный ужин был только для них. Чары не были нарушены до тех пор, пока не подали десерт.

– Постой, – сказала Энджи, мгновенно возвращаясь к реальности. – Сэм, не ешь этого.

Он с изумлением уставился на свою вилку, занесенную над клинышком сливочного торта.

– Почему?

– Дейзи.

– Дейзи?

– Мы обещали принести ей кусочек торта, если его подадут.