Читаем без скачивания Ржевская дуга генерала Белова - Александр Пинченков

Найдите в действующей Красной армии, да еще 1942 кровавого года, такой полк, где с уезжающими командиром и комиссаром полка бойцы массой, провожая их, бегут на 200—300 метров, а кто повольнее — и дальше на километры. Именно так было с Амировым и Гнездиловым, навсегда уезжавшими из штаба полка по дороге в Асеевку…

…Летели не к теще на блины. Не представителю штаба Запфронта капитану М.М. Осташеву с командованием полка им. Лазо, а именно Гнездилову и Амирову предстояло держать ответ (перед Жуковым!) за провал ельнинского штурма. На командном пункте фронта эти двое резко выделялись из общей массы офицеров и генералов: трофейное оружие, хоть и перешитое, но германское обмундирование. Сдав автоматы, вошли к Жукову. Амиров описывает последовавшее:

«Вот, оказывается, каков наш Хозяин, о ком с каким-то суеверным ужасом говорили пленные фашисты там, во вражеском тылу.

Началось детальное знакомство: где и когда кто из нас родился, в какой части служил, где воевал… Командующий фронтом интересовался составом, численностью, вооружением полка, морально-политическим состоянием партизан. И наконец, тот самый вопрос, который в Зиновино задавал генерал Белов:

— Почему не удержали Ельню?

Совершенно неожиданно для меня Гнездилов спросил:

— Товарищ генерал, а почему до сих пор не взят Смоленск? Ведь еще в марте Ставкой была поставлена задача освободить Смоленскую область, разгромить армейскую группу “Центр”?

Командующий крикнул: (…)»{85}.

Рассказали, как и что произошло в Ельне. В отличие от посылавших В.К. Баранова и П.А. Белова с их «расследовавшими», Г.К. Жуков слушал, спрашивал, выяснял интересующее. Ему ведь предстояло именно гнездиловскими партизанами разыграть еще не одну, судя по обстановке, боевую затею. Бои под Ельней и Спас-Деменском продолжались.

20 мая 1942 г. произошло два знаменательных, редких, если не исключительных, события. Первое — партизанский полк им. 24-й годовщины РККА был официально зачислен в состав войск Западного фронта. Второе событие закрывало вопросы по ельнинскому штурму к командованию этого полка. Гнездилова и Амирова по особому (лишь на 2 фамилии!) Указу ВС СССР …наградили орденами Красного Знамени.

Покинув полк в начале мая, бывший командир полка Ф.Д. Гнездилов в июне 1942 г. отправлен на командирские курсы, в свой же полк ему вернуться не позволили. Вопрос был решен заранее, уже к моменту личной встречи Ф.Д. Гнездилова с командующим Г.К. Жуковым. В ходе этой беседы на КП фронта в Перхушкове Жуков после обсуждения ельнинской операции интересовался дальнейшей управляемостью полком без Гнездилова и Амирова. О возвращении их в полк не было речи.

Аналогичным образом поступили и с бывшим комиссаром полка им. 24-й годовщины РККА ГС. Амировым. Несмотря на высказанное в штабе фронта желание вернуться в полк, Амирова ждала работа совсем в других партизанско-диверсионных отрядах, совсем в других районах. Интересна деталь, сообщаемая ГС. Амировым в книге «Непокоренная земля»: «…командиры рассудили …направить… Амирова Г.С. — в распоряжение т. Щелаковского для работы среди партизан»{86}. Комиссар беловского 1-го Гв. КК Щелаковский сделал в штабе Запфронта партизанскую карьеру? Нет, конечно нет. Возможно, штаб фронта ненавязчиво предлагал командованию корпуса (не Белову, а Щелаковскому, потому что Амиров относился в РККА не к командному, а к политсоставу) найти в кавкорпусе Амирову достойное место. И что же? — подтверждается весенняя предвзятость штакора к партизанским вожакам. Партизанский комиссар пришелся А.В. Щелаковскому, что называется, явно не по вкусу. О том неоспоримо свидетельствует показательный факт. Ни в кавкорпусе, ни «среди партизан» левого крыла Запфронта Амирову места не нашлось. Осенью 1942 г. Г.С. Амиров с С.В. Лещинским были десантированы в лесах западнее Сычевки (север Смоленской области) в качестве командования не имеющего никакого отношения к 1-му Гв. КК диверсионно-«партизанского» отряда. Потом была страшная в тех краях, достойная особых книг, боевая зима на 1943-й. Уцелел.

«ПРЕВОСХОДИЛИ ПАРТИЗАН В ТАКТИКЕ…»?

В руках — книжка 2010 г. издания. Среди прочего здесь и попытка, так сказать, разбора полетов — попытка сделать выводы, дать объяснения партизанской неудаче штурма Ельни. Попытка нового, собственного взгляда на те далекие события? Никак нет. Сужденья черпают из… простите, «забытых газет» от участников-ветеранов, к сожалению, в распоряжении исследователей, видимо, не имелось. А жаль. Следствие — репродукция давно набивших оскомину штампов, аккуратно когда-то созданных для принижения героизма не получавших никакой зарплаты. Вредные, противоречащие истине штампы:

«Но все-таки партизанские отряды… не могли на равных противостоять действующим против них немецким подразделениям, которые были намного лучше оснащены и превосходили партизан в тактике ведения боя. Результатом качественного превосходства противника стал скорый переход к нему инициативы действий, несмотря на то что он зачастую не обладал серьезным численным превосходством»{87}.

Итак, немцы «превосходили в тактике», действовали решительнее и профессиональнее: «качественное превосходство противника». Выше мы описывали февральские бои у Дорогобужа, где о превосходстве в тактике ведения боя ярко свидетельствует соотнесение потерь партизан и оккупантов. Бой под Новомихайловским — немцев 42 убито, 6 спаслось, из партизан 1 убит и 1 ранен. Бой под Быково—немцев 20 убито, из партизан 1 убит, 4 ранено. На севере Глииковского района аналогично: бой в районе Новый Плотавец — немцев 23 убито, 15 ранено, у партизан потерь вообще нет! Кто не верит — не упрекайте нас в фальсификации истории войны, сходите в архив. Но, быть может, это лишь под Дорогобужем и Глинкой так, а в Ельне почему-то иначе? Проиллюстрируем-ка это «качественное превосходство противника» без обладания «серьезным численным превосходством» именно в Ельне:

«Я стоял с пулеметом на углу винзавода. По большаку, со стороны железной дороги, на Заречье шло человек 40—50 немцев, видимо фронтовиков. Они были в сапогах, пилотках, шинелях. Лица были обвязаны шарфами, то есть внешний вид их говорил о том, что это люди с фронта. Теплых вещей у них не было.

Они подошли к нам метров на сто. Я хотел открыть огонь, но один казах, которого звали Иван Коккинаки, он был из военнопленных и жил в “зятьях” в Истопках, он был с ручным минометом, С ним были 2-й и 3 номера — заряжающие. Он сказал мне: “ставь пулемет с другой стороны, а я буду бить в упор”, Фрицы подошли метров на 70—80, Первая мина упала между 3-м и 4-м немцами. Они гили по два человека, цепочкой.

Немцы залегли и начали перебегать в сторону винзавода. Тогда я открыл пулеметный огонь, и таким образом мы фрицей [так] перебили»[17].

Вот как в действительности выглядело «качественное превосходство противника», причем, заметьте, без обладания «серьезным численным превосходством» над «зятъком» Коккинаки и пулеметчиком-допризывником Колей Морозовым — всего-то на четыре-пять десятков солдат!

ПРО ОБЕЩАННЫЕ БЕЛОВСКИЕ ТАНКИ

Немец, как видим, превосходил ни в какой не тактике. Так в чем же, почему партизаны отошли из города? Ответ прозаичен. Из воспоминаний участника ельнинских боев Михаила Степина, партизана полка им. 24-й годовщины РККА:

«В это время немцы сосредоточились и начали бить ураганным огнем, пустили на шоссе два танка. Тогда командование дало приказ отойти от города и занять оборону на окраине Ельни. А я с группой бойцов не мог выйти с территории винзавода, так как подошли два танка на расстояние 20 метров и начали обстреливать винзавод. Мы отстреливались…»

Два танка переломили ход событий! Не наших причем, а никудышных в сравнении с советскими, немецких два танка. Степин дополняет: один из этих танков, закидав гранатами, партизаны подбили. Второй, взяв на буксир подбитый танк, тоже покинул район винзавода. Но ведь вернутся, и тогда будут бить не с 20 метров, поостерегутся. Шла потихоньку вперед и немецкая пехота, та самая, по теперешним книжкам «зачастую не обладавшая серьезным численным превосходством». Степин невольно отвечает на таковое: «Двое бойцов, из 6-ти, было ранено, но мы их забрали и потащили…» Так что считайте сами, не раненых партизан лишь четверо оставалось. Но это в арьергарде, не успевших отойти с винзавода. Такие сцены были и в других частях города. Решение на отступление последовало из-за танков, будь они неладны, не наших танков! Кстати, а как насчет танков наших, хоть одного?

Прекрасный вопрос. Танки были. И в немалом количестве, ведь и сам П.А. Белов имел основания написать о «своих» смоленских танках следующее: