Читаем без скачивания Н 3 (СИ) - Ратманов Денис

Александр Нерушимый оказался более общительным, чем Звягинцев, он легче обзаводился друзьями. С каждым днем воспоминания о прошлой жизни все больше отдалялись и обесцвечивались, будто фотографии, брошенные в остывающий очаг.

Когда мы уже собрались по домам, пришла Настя. Остановилась у входа, не решаясь подойти. Видно было, что она здесь не случайно, и Наташа в курсе. Ну да, откуда бы Настя узнала?

— Она с миром, — прошептала Наташа, отводя взгляд. — Извиняться пришла. Стесняется. Боится, думает, что злишься.

Вот дуреха! Надо ей помочь. Я подошел к девушке и прошептал, чтобы остальные не слышали:

— Настя, я тогда не совсем прав был. Не успел рассказать про торт. Это вообще для вас двоих был торт…

Ее глаза заблестели, она потупилась.

— Нет, это ты извини, — она зыркнула на столик, помрачнела, увидев Дарину. — Я вела себя как дура! В общем, у меня нашли тиреотоксикоз. Щитовидка неправильно выделяет гормоны, и я от этого психованная. — Настя вымученно улыбнулась. — Впрочем, все.

— Спасибо, Настя. Ты большая молодец, что нашла смелость прийти. Идем к нам!

Она глянула на наш столик, на машущую ей Наташу, помрачнела, увидев Дарину.

— Интересно, но у меня отчеты.

Обняв меня на прощанье, она ушла.

Мы так душевно посидели, что грустно было уезжать. Проводив Дарину, внучатую племянницу генерала Вавилова, которая не скрывала симпатии, я отправился к себе, но заснуть долго не получалось, в голове вертелись вопросы.

Получится ли Сан Санычу договориться с женой, которая встала на дыбы? У Дрозда была похожая ситуация: женщина не просто не хотела переезжать, но и была категорически против того, чтобы муж исчезал на неделю и возвращался на выходные.

Игнат и Жека категорически отказались идти на лоховские условия. Остальные восприняли новость с радостью и энтузиазмом.

И вот я брожу по вокзалу и жду экспресс. Димидко так и не вышел на связь, в поезде с парнями его не было, и на ум приходили безрадостные мысли, что он слился. Предпочел семью карьере. У него ведь двое детей, сын в шестом классе, дочь во втором.

И если жена поставила вопрос ребром: семья или футбол, вполне возможно, что он выберет первое. И никто не в праве его за это осудить.

Вот только как же мы? Нам же без толкового тренера никуда, ведь через полтора месяца первая игра с «Волынью» из Луцка! Неужели трудно просто написать: извините, парни, но отбой тревога?

Не ожидал я от него такой подставы.

Да и женщины меня поражали. «Дорогой, я всего лишь хочу, чтобы ты много зарабатывал, но все свое время проводил со мной. Неужели это так сложно?»

И правда, неужели сложно понять, что если не давать мужчине реализовываться, держать его на цепи, то ничего хорошего не будет? В лучшем случае он в итоге все равно сбежит, упустив множество возможностей. В худшем — сопьется и во время скандалов будет винить супругу в неудавшейся жизни и обломанных крыльях.

Наконец объявили прибытие экспресса, и я побежал на первый путь, отмечая, как же свободно дышится без турникетов! Никто в сумку не заглядывает, не чувствуешь себя в загоне. Да и школы в этой реальности не обнесены забором, все простое и слегка наивное, как в моем детстве.

Если бы еще Димидко нашелся, было бы вообще прекрасно.

Показалась серебристая остромордая голова экспресса. Заскрежетали тормоза. Я вытянулся, вглядываясь в затемненные стекла, но видел лишь силуэты.

Наконец двери распахнулись. Первым вылетел Микроб с гитарой и огромной сумкой, куда можно было бы поместить его самого. Сделав несколько шагов в сторону, чтобы не мешать выходящим пассажирам, он бросил сумку и заорал:

— Нерушимый!

— Качай Нерушимого! — крикнул Погосян, высунувший голову из экспресса.

Проходящая мимо старушка аж дернулась от его крика и за сердце схватилась.

Погосян наконец освободил проход, вытаскивая гигантский рюкзак, прислонил его к сумке Микроба, и они вдвоем рванули навстречу, повисли на мне, будто бы я забил гол.

Отстранившись, Мика дал мне пять и восторженно проговорил:

— Удивил, брат! Я уж думал — конец моей карьера! Домой ехать, в армию идти. Отец так и сказал: не хочешь универ — иди в армию!

Ветераны вышли последними: Матвеич, Гребко, Колесо и Ранюков, пожали мне руку. Кореец сказал:

— У Дрозда жена в позу встала. Он в понедельник обещал приехать, на первом экспрессе. Нюк, как же тебя твоя отпустила?

— Машину ей отдал. Теперь мне новая нужна. Придется работать не покладая ног.

Гребко послушал их и сказал:

— А я и не знаю, кого благодарить за мою Татьяну. Золотой человек.

Вспомнилась моя Алена. Значит, кроме нее, есть и другие понимающие женщины. Только ведь надо, чтобы еще и заискрило! Без этого тоска смертная.

Колесо потянулся и сказал:

— Как я вовремя развелся! Больше — ни ногой туда. И вам, щеглам не советую. По б…дям дешевле будет!

— Русский матрос, задать умеет правильный вопрос, — пропел Микроб.

— Ты мне коллектив не развращай! — нарочито-грозно сказал Матвеич, пожимая мою руку.

Я шагнул к Клыкову, мнущемуся поодаль, поздоровался, похлопал его по плечу. Гребко покосился на Колесо снисходительно.

— Тебе жениться на тех б….х, что два пальца. Люблю-не могу! Сегодня женишься, завтра разводишься. Ходок со стажем.

Матвеич хохотнул и спросил у Ана-Колеса:

— Сколько у тебя ходок?

— Пять официальных, — ответил он с некой долей гордости.

— А условным сроками сколько раз отделался?

— Да иди ты, — беззлобно отмахнулся Колесо и обратился ко мне: — Веди, Сусанин.

Квартиры располагались одна над другой в современном девятиэтажном доме, который строил завод для своих сотрудников. Было это в двух километрах от стадиона. Можно и пешком дойти, но уж больно сумки увесистые, и мы вызвали такси — две просторные «волги-кросс», похожие на «мерседесы», в народе называемые лупатыми.

Я ехал в первой машине с Погосяном, Микробом и Клыком и в голове расставлял игроков по полю с учетом новых реалий. Найдется ли достойная замена Жеке и Игнату? Успеем ли натаскать Гусака? На что способен возрастной Синяк (ну и повезло с фамилией!)? С кем нам играть, чтобы отладить взаимодействие?

Это, пожалуй, основное. Если не проведем пару дружеских матчей, мы проиграем. Только на «лучшего в мире» и надежда. Суперспособность, конечно, здорово, но команде надо не только ничьи, но и победы.

Почему-то я был уверен, что Димидко появится. Мало того, он уже ждет нас в квартире. А чего не звонил? Телефон потерял — с кем не бывает?

Приехали мы с парнями, естественно, первыми, выгрузились во дворе и принялись ждать ветеранов. Сан Саныч решил, что молодняк: я, Клык, Погосян и Микроб — займет квартиру на пятом этаже. Ветераны и Димидко поселятся под нами. Если мы начнем бесноваться, он поднимется и живенько нас успокоит.

Наконец прибыли остальные, я раздал ключи, запрокинул голову, надеясь, что Димидко распахнет окно и помашет нам.

— А не так уж и плохо, — резюмировал Погосян. — Могли и в общагу поселить. Дом свежий, на сталинскую высотку похож. Сами квартиры как? Не тесные? На полу спать не придется?

— Идем, сами увидите.

Квартиры были шикарные: девяносто квадратов обе. Три маленькие спальни, два туалета и огромная кухня-гостиная с выходом на балкон, аркой поделенная на две части. Из окна открывался вид на спальный район. Что касается мебели, замдиректора завода и директор футбольной команды «Титан» Смирнов, напуганный именем Шуйского, где-то нашел списанные старые кровати с тумбами и распорядился расставить их в спальнях. В прихожей был перекошенный шкаф с почерневшим зеркалом, в кухне — столы, списанные из какой-то столовой, и такие же потертые стулья. А там, где обычно ставят диван у стены, лежали маты. Гениальное решение!

Я захлопал дверцами кухонного гарнитура, обнаружил алюминиевую кастрюлю, кастрюльку поменьше без ручки, огромную чугунную сковородку, которая не одну бабку пережила, и чашки-тарелки с мишками и зайцами, будто их украли из детского сада. Спасибо кровати не оттуда.