Читаем без скачивания Крепкие парни - Луис Ламур

Клан Холдстоков скоро начал понимать, что вскормил змееныша, настолько же опасного для благополучия семьи, как и для остальных членов общества. Несколько родственников закрыли перед ним двери, другие находили множество причин, чтобы отказать ему в приюте.

Малыш Мохаве, казалось, принял во внимание уговоры держаться подальше от города, где закон представлял брат Кейл, и тем не менее чем дальше, тем мрачней и угрюмей становился он, тем чаще вспоминался ему Эб и тем большее раздражение вызывал.

К тому времени у Кейла возникли свои неприятности, как и у каждого шерифа западных городов. Он наводил порядок спокойно и твердо, но находились люди, которые не воспринимали никакие уговоры. В честных и справедливых поединках он разделался со многими смутьянами быстро и уверенно, и по округе поползли слухи, что Кейл и сам скор на руку. В каждом случае он позволял противнику первым потянуться к кобуре, но всякий раз оказывался более проворным и метким. Все это становилось известно Малышу Мохаве. То здесь, то там звучало мнение — никогда при нем, — что-де Малыш Мохаве избегает Хинкли, потому что опасается Эба.

Кейл — высокий, хорошо сложенный, рано поседевший приятный человек — жил в небольшом, удобном и ухоженном доме и имел двух дочерей. Одна — маленькая, его собственная, вторая — падчерица семнадцати лет, которую он любил не меньше. Сыновей Бог ему не дал, о чем они с женой часто жалели.

Эб Кейл встретился с Малышом Мохаве в сорок лет. Но в тот день, когда Райли Маклин покинул грузовой караван на окраине Хинкли, до встречи оставалось еще два года.

Если Маклин и говорил Кейлу, что случилось с ним до того, как он сполз с пустого открытого фургона в городе, Эб никогда этого не рассказывал. Райли, девятнадцатилетний парень, высокий и худой как жердь, явился в Хинкли небритый и изможденный, в порванной одежде и со следами побоев на лице. О судьбе его противника или противников так никто и не узнал.

Кейл видел, как Маклин отошел от фургона, и окликнул его. Юноша остановился, а когда подошел, то Эб увидел голодный блеск глаз, исхудавшее тело в синяках и ссадинах. Перед ним стоял парень, потрепанный жизнью, но не сломленный судьбой.

— Куда направляешься, сынок?

Райли Маклин пожал плечами:

— Это такой же город, как и остальные. Ищу работу.

— Что ты умеешь делать?

— Почти все. Мне безразлично, что делать.

Когда человек утверждает, что умеет делать почти все, можно ставить сто против одного, что он не умеет делать ничего или, по крайней мере, делает все плохо. Если у человека есть профессия, он гордится ею и не стесняется ее назвать. Тем не менее Кейл промолчал. И хорошо сделал.

— Зайди-ка ко мне в контору, — пригласил шериф. — Тебе надо помыться и побриться.

Маклин пошел и остался. Он помылся, почистил одежду, поел, а потом сутки проспал. Когда Кейл вернулся в контору, он обнаружил, что она подметена, пол вымыт, а пыль стерта. Маклин сидел на койке в открытой камере тюрьмы, где спал, и чинил лассо.

Явно новичок на Западе, парень, казалось, действительно умел все или почти все. Его тонкие, красивые и ловкие руки чинили обувь и упряжь и помогали всем, кто об этом просил, он даже сложил печь в новом доме Чалфента.

Так все и шло. Ни Райли, ни Эб не заводили разговора о том, что погостил, мол, и хватит, пора в дорогу.

Через две недели Кейл сидел в конторе за своим письменным столом, когда вошел Райли Маклин. Эб выдвинул ящик и достал два великолепных русских револьвера 44-го калибра — лучшей в мире марки «смит-и-вессон». Они лежали в новых кобурах, висевших на оружейном поясе с патронташем.

— Если собираешься жить здесь, тебе надо научиться ими пользоваться.

После этого несколько недель подряд они каждое утро выезжали за город, где в узком каньоне Эб учил парня обращаться с шестизарядниками.

— Стой естественно, не напрягаясь, — советовал он. — Рука свободно скользит к рукоятке. Ты, наверное, слышал о так называемой стойке ганфайтера. Так вот, знающие свое дело стрелки такую стойку не признают. Прими положение, которое тебе удобно. Если чуть пригнешься, попасть в тебя будет труднее, но эта стойка лишит тебя равновесия и будет сковывать движения. Равновесие так же существенно для ганфайтера, как для боксера. Стой свободно, опускай внутреннюю сторону большого пальца на курок и взводи его, когда вынимаешь револьвер, кончик указательного пальца в это время должен лечь на спусковой крючок.

Кейл смотрел, как тренируется Маклин.

— Самое главное — уверенно держать револьвер. Когда попрактикуешься, увидишь, если он удобно лежит в руке, прицеливаться намного проще. — Шериф придирчиво наблюдал за учеником и всегда оставался доволен. Природа одарила юношу сноровкой в обращении с оружием, точной координацией и легкостью движений. — При стрельбе от бедра можно менять прицел, слегка сдвигая левую ногу. Вначале найди для себя правильное положение ног, потом тренируйся, пока движения не станут автоматическими.

Наконец он оставил его практиковаться одного, время от времени подкидывая коробку патронов. И Райли не пропускал ни одного дня, чтобы не съездить в каньон и не поупражняться в стрельбе.

Некоторые люди обладают счастливым даром: стоит им взять в руки инструмент, и они начинают выполнять работу с легкостью и умением профессионала. Именно таким оказался Райли. Тем не менее никто не упрекнул бы его в недостатке настойчивости и терпения, и он упорно тренировался.

Естественно, он знал о Малыше Мохаве.

Со многими в городе Маклин подружился и часто беседовал. Скоро и до него стали доходить слухи о сложных отношениях Эба с Малышом Мохаве. Райли внимательно слушал и запоминал.

— Столкновения не избежать, — утверждали все. — Оно обязательно произойдет. Раньше или позже бандит с Кейлом встретится.

Чем это закончится — никто не знал, тут мнения расходились. Но сам Кейл эти темы не обсуждал ни с кем.

Когда Райли прожил в Хинкли месяца два, Эб в первый раз пригласил его к себе домой на обед. Для парня это стало знаменательным событием.

За последнее время Райли изменился. Следы побоев зажили быстро, но изможденное тело набрало вес только спустя несколько недель. Он поправился на пятнадцать фунтов с лишним и, когда подходил по гравиевой дорожке к дому шерифа, выглядел крепким и загорелым. Ему открыла жена Кейла Эми. Открыла — и полюбила его, как собственного сына. Он ответил ей взаимностью.

Эб сделал вид, что ничего не заметил, только улыбнулся в седые усы. Позже, когда они возвращались в город, Кейл сказал:

— Райли, ты мне стал как сын. Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты присмотрел за моей семьей.