Читаем без скачивания Герой должен быть один - Генри Олди

– Алкид! – не выдержал наконец не на шутку встревоженный Амфитрион. – Ификл!..

Тишина.

Амфитрион понял – кричи не кричи, ответа не будет.

В сотый раз обходя небольшой пятачок, на котором пропали дети, Амфитрион вдруг неожиданно для себя самого ощутил, что тревога выкипела в нем вся, без остатка, и раздражение тоже выкипело, а растерянность – та вообще ушла первой пеной, оставив на дне только злость, безликую, безудержную злость, перерастающую в жгучую, неподвластную рассудку ярость, словно вокруг кипит бой, и он, Амфитрион, уже занес копье для решающего удара, а враг куда-то исчез, и жало копья нетерпеливо дрожит, мечтая вонзиться хоть во что-нибудь, вонзиться, разрушить, разорвать; надежды не осталось, мыслей не осталось, пропали цель, смысл, польза, внутренний огонь готов был пожрать самое себя за неимением иной жертвы…

Именно тогда он увидел.

Искоса, краем глаза, не веря самому себе, он увидел, как еле заметно сдвинулись очертания холмов, как в зыбкой дымке слева от него мелькнул полуразвалившийся дом, возле которого…

Амфитрион успел только процедить сквозь зубы: «Ну, Гермес-Проводник!» – и, не дав себе задуматься, шагнул в дымку. Земля качнулась под ногами, в паху возник легкий холодок, и Амфитрион вдруг совершенно ясно разглядел этот невесть откуда взявшийся дом, у входа в который прямо на земле расположились Алкид с Ификлом, что-то с жаром втолковывавшие гибкому загорелому юноше в нарядном хитоне и красно-коричневых сандалиях.

Юноша жестом прервал близнецов, порыв ветра донес до Амфитриона его голос, и бывший лавагет вздрогнул, закусив губу – голос юноши, даже изорванный ветром в клочья, показался неприятно знакомым. «Переулок, – тут же подсказала память. – Темный переулок, убитый раб-эфиоп, Алкмена у забора, и несокрушимый противник в плаще цвета морской волны… и голос из-за его спины! Голос, до этого уже однажды прозвучавший в таверне, где так нелепо погиб несчастный Эльпистик Трезенец!»

Это было тринадцать лет назад.

Амфитрион вгляделся повнимательнее – и узнал не только голос, но и лицо юноши. Именно его он видел восемь лет назад во дворе у Автолика, когда приходил уговаривать того взяться за обучение близнецов. Да, именно это лицо, узкое, горбоносое, с высокими скулами, чем-то напоминающее лицо самого Автолика, но без присущей Автолику массивности… причем за прошедшее время странный юноша ничуть не изменился.

«Ну что ж, вот и встретились!» – недобро усмехнулся про себя Амфитрион, замедлил шаг и, насвистывая и подчеркнуто никуда не торопясь, направился к дому.

Увлеченные разговором мальчишки и загадочный нестареющий юноша заметили Амфитриона, лишь когда он оказался совсем рядом – хотя шел бывший лавагет открыто, не таясь.

Заметили, опомнились и уставились на пришельца, как на тень, явившуюся из Аида.

– А вот и папа… – растерянно булькнул Ификл, поперхнувшись на полуслове, но Амфитрион не обратил на него и на Алкида никакого внимания. Он стоял и пристально смотрел на горбоносого юношу, который в свою очередь платил ему тем же.

– Я вижу, ты так и не оставил в покое мою семью, – наконец проговорил Амфитрион тоном, не сулящим ничего хорошего.

– Это Гермес, папа, – опасливо сообщил Алкид. – Ну, этот… который бог.

Что-то мелькнуло в глазах Амфитриона, но даже юноша, которого Алкид назвал Гермесом, не сумел уловить, что именно.

– Радуйся, Гермес, сын Зевса, – спокойно приветствовал юношу Амфитрион, произнося каждое слово с уверенным достоинством. – Я – Амфитрион, сын Алкея. Примешь гостя?

– И ты радуйся, Амфитрион, сын Алкея, – серьезно ответил Гермий. – Будь гостем, во имя моего отца, покровителя гостеприимных!

– Папа, папа, а мы тут с Пус… с Гермесом как раз говорили, – наперебой загомонили близнецы, сообразив, что ничего страшного уже не случится; но тут они как раз ошиблись, потому что Амфитрион резко оборвал обоих:

– Помолчите! Кто вас учил вмешиваться в разговор старших?! – братья испуганно притихли. – С вами я еще дома разберусь!

Гермий одобрительно кивнул.

– Это правильно, – заметил он, улыбнувшись. – А то мне все время строгости не хватает. Добрый я…

– Заметно, – Амфитрион опустился на землю напротив юноши-бога. – Ведь это благодаря твоим урокам Алкид свернул шею учителю Лину.

– Знаю, – Гермий больше не улыбался. – Они мне уже все рассказали.

– А мне – нет, – голос Амфитриона прозвучал неожиданно грустно.

– Тогда откуда ты знаешь, что убийца – Алкид, а не Ификл?

– Ты только что сам это подтвердил.

– Я?!

– Ты. Я сказал тебе, что Алкид свернул шею Лину, и ты не возразил. Более того, ты согласился, добавив при этом, что дети тебе все рассказали.

Брови Гермия поползли вверх.

– Прав был Хирон, – непонятно к чему пробормотал он и тут же добавил:

– А зачем тебе нужно, чтобы убийцей оказался именно Алкид?

– Потому что тогда его оправдают по закону Радаманта. Слыхал о таком? Критянин, брат владыки Миноса… дескать, тот, кто ответит ударом на несправедливый удар, ответственности не несет.

– Хорошая мысль, – одобрил Гермий. – Креонт, небось, додумался?

– Он… больше некому.

– Умен басилей. Что ж, так тому и быть; тем более, что это правда. Ну а если судьи решат к оракулу обратиться – ответ будет такой, какой нужно. Уж я позабочусь!

Ификл, осмелев, тронул отца за плечо.

– Так значит, Алкида оправдают? – не удержался он. – Да, папа?

– Оправдают, – на этот раз Амфитрион не стал одергивать сына.

– И все станет, как раньше?

– Нет, – грубо отрезал Амфитрион, пытаясь скрыть, как глубоко ранил его вопрос сына; вопрос, заданный голосом Алкмены, вопрос, на который он вчера уже отвечал. – После суда я отправлю Алкида на Киферон. А ты, Ификл, останешься в Фивах.

– Не останусь, – насупился Ификл. – Пусть меня тоже судят! Ну, сочтут виновным… ведь не казнят же?!

– Не казнят. Сошлют.

– Ну вот! – почему-то обрадовался Ификл. – Пускай ссылают!

– Дурак! – взорвался Амфитрион, еле сдерживая желание отвесить упрямому сыну хорошую оплеуху. – Осел безмозглый! Алкида сошлю лично я, как его отец!.. или хотя бы как его земной отец. Но при этом твой брат будет оправдан и очищен перед богами (Гермий подтвердил это кивком головы) и людьми! А тебя сошлют без очищения! И всякий свободный человек будет просто обязан убить тебя, при этом не только не запятнав себя, но и даже совершив поступок, угодный богам! Понял теперь?! Я прав, Гермес?

– Прав, – уныло подтвердил Гермий.

– А желающих понравиться богам найдется предостаточно, – уже спокойнее закончил Амфитрион. – В отличие от желающих очистить тебя от скверны. Вспомни богобоязненных фиванцев у наших ворот… Так что Лина убил Алкид. Все. И не будем об этом.