Читаем без скачивания Психология убийцы. Откровения тюремного психиатра - Теодор Далримпл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время перерыва в судебном заседании (после того как было убедительно показано, что истец не страдал ни от каких подобных симптомов, пока не нашел в интернете описание последствий воздействия такого газа) я сказал этому барристеру, представлявшему сторону защиты: «Всё, победа за нами!» (Признаться, я с самого начала сильно желал, чтобы справедливость восторжествовала, то есть истец ничего не получил, — хотя, конечно, как эксперт я формально оставался нейтрален.) Какая наивность!
— Вовсе нет, — мрачно возразил барристер. — Для нас все складывается очень скверно.
Да как такое могло быть? Мне просто не верилось: в суде же было показано, что сам по себе газ не нанес истцу никакого вреда.
— Почему же? — спросил я.
— Заявят, что если бы он не подвергся воздействию газа, то не стал бы смотреть его эффекты в интернете. А значит, сейчас он страдает все равно что от газа — как если бы его страдания стали прямым результатом такого воздействия.
— Но это же открывает широкую дорогу всяким мошенникам, — заметил я.
— Таков закон, — отозвался он, сдвигая парик на затылок (что делают многие барристеры в момент раздражения).
В итоге судья присудил истцу около 5 % суммы, на которую тот претендовал.
Мне показалось возмутительным, что истцу вообще присудили какую-то компенсацию: это казалось явным поощрением лжи и преувеличений. Работодателю истца выписали колоссальный счет, так как было решено, что судебные издержки оплатит он. Ему приходилось оплатить не только собственные (в том числе и мой гонорар — совершеннейший пустяк по сравнению с прочими суммами), но и издержки истца. Вероятно, общая сумма составила многие сотни тысяч фунтов.
Вынося решение, судья предпочел свидетельства нейрофизиологов тому, что видел собственными глазами и слышал собственными ушами. Ведь судья лично наблюдал, что истец вовсе не страдает от какого-либо нарушения концентрации: в этом отношении его способности оказались намного выше, чем у среднего человека (и никакой неполноценности по этой части он, конечно, не испытывал).
Конечно, если уже существовали законы, по которым нахождение симптомов в интернете равнозначно их возникновению из-за физического воздействия, у судьи не оставалось иного выбора, кроме как смириться с таким подходом. Наконец, судья, по-видимому, не сделал никаких выводов об истце на основании того факта, что тот требовал в двадцать раз больше, чем (как решил сам судья) полагалось бы по данному иску: это различие явно было слишком велико, чтобы не счесть истца корыстным вруном, дающим ложные показания. (За это, конечно, вовсе не следовало бы присуждать компенсацию — следовало бы предъявить встречный иск самому истцу, признать его виновным и посадить в тюрьму.)
Мне доводилось участвовать в делах, где истцам присуждали миллионные компенсации в их судебной борьбе против больниц и врачей, допустивших халатность и нанесших огромный ущерб, который в некоторой степени можно было бы «исправить» с помощью денежного возмещения. Но даже в таких случаях наказывается, по сути, налогоплательщик, а не правонарушитель. Несомненно, все это к лучшему. Все допускают ошибки — и, вероятно, почти каждому из нас случается проявить халатность (хотя большинству все-таки удается уйти от какой-либо расплаты за нее).
Жизнь для врачей стала бы невыносимой, если бы им угрожала потеря всего, что у них есть, всякий раз, когда они выполняют какие-либо профессиональные действия. Поэтому им надо позволить страховать себя и разделять эти риски со всеми своими коллегами. Но такая страховка не равнозначна правосудию, и я никогда не встречал ни одного дела, где человек, ответственный за ошибку, которая обошлась дорого, так уж много потерял бы из-за нее. Часто халатность не вина только одного человека, но и совокупность мелких недоработок, ни одна из которых не является серьезным
преступлением. Ответственность рассредоточивается — не в последнюю очередь распространяясь и на тех, кто должен в таких случаях делать замечание.
И все-таки я не приветствовал идею руководства моей больницы позволить одной адвокатской конторе разместить свою рекламу на экранах, предназначенных для развлечения амбулаторных пациентов (пока они ждут своей очереди в приемной). Фирма (или рекламное агентство, чьими услугами она пользуется) придумала вдохновляющий джингл с такими словами:
Помни: где есть обвинение,
Есть и иск о возмещении.
Может быть, некоторые пациенты входили во врачебный кабинет, надеясь, что врач допустит какую-нибудь халатность — достаточно серьезную, чтобы им за нее заплатили какое-то количество денег, но все же недостаточно серьезную, чтобы разрушить им жизнь?
Люди весьма разнообразны, поэтому не исключено и такое.
Громкие удовольствия
В свое время мне часто приходилось выступать в суде. Организация процесса — нешуточный подвиг: нелегко собрать вместе судью, барристеров и свидетелей, и я не завидую тем, кому по долгу службы приходится этим заниматься. Поскольку «сценарий» слушаний не пишется заранее, невозможно предсказать, когда свидетель появится на месте для дачи свидетельских показаний — «вступит». Иногда за пределами суда болтается много людей, ожидающих, пока вызовут кого-то из них. Лично меня это не беспокоило. Я часто использовал время такого ожидания, чтобы писать статью или рецензию на книгу. Кроме того, я нередко пользовался этой возможностью, чтобы подслушать разговоры между обвиняемыми, которые рассчитывали быть освобожденными под залог, и их адвокатами (как раз перед тем, как им предстояло войти в зал), что давало мне материал для очередной статьи; и потом, мне, пока я дожидался, не переставали платить за мое время (как и адвокатам).
Но один раз даже я немного устал ждать. Мне уже три дня твердили, что сейчас меня могут вызвать «в любое время». На четвертый день я пожаловался адвокату той стороны, для которой мне предстояло выступить в качестве свидетеля.
— Когда я вступлю? — спросил я (несомненно, слегка агрессивным тоном).
— Да о чем вы переживаете? — ответил адвокат настолько любезно, что я тут же почувствовал свою наивность. — Счетчик-то тикает, верно?
Конечно же, я не мог удержаться от смеха. Но меня все-таки несколько обеспокоило сравнение с таксистом, который ждет возле дверей, пока появится его пассажир. Я не мог отделаться от мысли о том, что это пренебрежительное отношение к государственным расходам рано или поздно совершенно нас разорит, пусть даже пока оно приносило мне кое-какую выгоду.
Фредерик Бастиа, великий французский экономический журналист XIX века (единственный автор текстов об экономике, который способен рассмешить читателя), как-то заметил: государство есть средство, при помощи коего всякий норовит жить за счет
