Читаем без скачивания Дом дервиша - Йен Макдональд

Сначала формальности. Джан вынимает беруши, аккуратно очищает их от ушной серы, чешуек кожи и всякого дерьма, что на них скапливается. Слышимый мир обрушивается на него. Сердце глухо стучит, но не в панике, хаотичные узоры из ионов натрия поляризуются и деполяризуются на его поверхности, но в чистом восторге от того, что полноту обрели все те звуки, что он ощущал лишь кончиками пальцев. Господин Ферентину заваривает чай. Джан не любит чай, но любит, когда ему предлагают чай. Это настоящий мужской разговор.

Господин Ферентину в плохом настроении сегодня утром. Он открыл дверь в плохом настроении, он заваривал чай в плохом настроении, он с дребезгом поставил на стол блюдца в плохом настроении.

— С вами все нормально? — спрашивает Джан.

Господина Ферентину застает врасплох прямолинейность вопроса. Он сердится, фыркает, а потом смягчается.

— Я кое с кем поссорился.

— Люди в вашем возрасте ссорятся?

— Люди никогда не перестают ссориться, — говорит Ферентину. Джан думает о тех вибрациях, что время от времени доносятся до него через стенку спальни по ночам, очень мягкие, ритмичные звуки, высокие и низкие, сначала долго-долго говорит мать, потом коротко отец и снова долго-долго мать. Родители ссорятся, когда знают, что сын их не слышит. — В моем возрасте ссориться опаснее, поскольку есть вероятность, что не успеешь помириться.

Джан понимает, что он говорит о смерти. Джан знает о смерти. Он вынужден думать о ней каждый день.

— И что вы сделаете?

— Я помирюсь до того, как этот упрямый придурок помрет. Я ему позвоню. Боже, что за болван.

Джан кладет пластиковый пакетик с уликой на стол. Он с трудом сдерживается, ерзает на кресле.

— Я кое-что нашел. Это ключ.

— Что ты сделал? — спрашивает господин Ферентину.

— Тот кусок робота, что я нашел… я запостил его фотку на сайте конспирологов.

— На сайте конспирологов?

— Ну да, Gladio.tr.

Господин Ферентину закатывает глаза и что-то произносит на своем тарабарском языке. Джан понимает, что это плохой знак.

— Да будет вам известно, юноша, что МИТ следит за такими сайтами.

— Но у меня улика, — упорно твердит Джан. Его битбот принял обличье Крысы и сидит теперь на плече, шевеля силиконовыми усиками. — Я нашел того робота, ну того, что гнался за мной.

— Похоже, мы увязли по самые уши. Расскажи, что ты нашел.

— Это номер с часси… ммм… хасси, — Джан запинается на иностранном слове. — А! Вспомнил! С шасси! Короче, это фабричный идентификатор. Это версия маневренного робота Nissan А840. Номер лицензии NPM21275D. Их производят для исследования труднодоступных мест, например, на высоте, в туннелях или под напряжением, допустим, для работы с электросетями и силовыми станциями.

Ферентину кивает. Он впечатлен.

— Итак, мы знаем, где он произведен.

Тут Джан начинает подпрыгивать на стуле.

— Но я знаю и куда он отправился! Я знаю, кто его купил! Есть такой сайт отслеживания ботов. Botsearch.tr. Он на английском, но у турецких пользователей там свой подфорум на турецком. — Джан кликает по экрану из смарт-шелка, по книге, которая содержит в себе все остальные книги, а потом переворачивает страницу, чтобы посмотрел и господин Ферентину. — Видите? Произведен в мае 2024 года, сдан в лизинг в июне 2026 года компании «ТИК», что такое лизинг?

— Ну это типа аренды. «ТИК» — большая компания, которая занимается инфраструктурой.

— Да, они строят мосты и Мармарай, я знаю, — говорит Джан. — Это большая энергетическая компания, они тянут электропровода и устанавливают опоры линии электропередач. Это ведь тоже инфраструктура, да?

— Еще как, господин Дурукан.

— Робот был у них до прошлого октября, а потом его отстранили, поскольку он слишком часто ошибался.

— «Он», «его». Ты сказал «его».

— Да?

— Да. Забавно, что мы считаем, что роботы мужского пола. Продолжай.

Джан часто не понимает лирических отступлений господина Ферентину и его отвлеченных мыслей. Он хмурится сосредоточенно. Так делают все детективы.

— Затем о нем какое-то время ничего не было слышно, а потом он снова появился в продаже, уже здесь, в апреле месяце. — Клик. Окошко открывается. Аукцион «Самаст» в Каймшдаги.

— Ты знаешь, кто его купил?

— Нет, покупатели заплатили наличкой. Как вы любите говорить, наличка — царь и бог.

— Да, это первый урок, который должен усвоить любой уважающий себя террорист, ну или борец за свободу. Ты провел прекрасное расследование, но здесь следы, похоже, теряются. От аукциона до обломков на нашей улице довольно далеко.

Джан кипит от волнения, он почти пищит от удовольствия, выхватывает экран у господина Ферентину и открывает новые страницы проворными молодыми пальцами.

— Помните, я вам говорил про фанатский сайт?

Новая страница озаглавлена «Слежение», две трети ее заполнены информацией о NPM 21275D. О том самом роботе. Время и даты: 15:30, 18 января 2027, 09:25, 22 февраля 2027, 14:04, 2 марта 2027 года. А еще места: проспект Деребою, проспект Мерич, улица Эврен.

— Это и есть «краудсорсинг»?[85] — спрашивает Джан. Он выучил это умное слово от господина Ферентину. Ему нравится сама идея: бросить вопрос в мир, чтоб кто-то, или все вместе, ответили.

— Да, теперь это так называется, — Господин Ферентину хмурится, а потом наносит адреса с сайта на карту.

Картинка, вид с высоты полета аиста, кружится, а потом захватывает и восточные пригороды. Звездочки начинают появляться среди плоских крыш жилых кварталов — это те места, где программы слежения, девятилетние мальчики и старики, которым нечем заняться по утрам, отследили робота NPM 21275D.

— Видишь, как они близко? — спрашивает господин Ферентину. — Террористы обычно формируют маленькие локальные сети, которые лишь периодически связываются с глобальными.

— Террористы! — ахает Джан.

— Ну я так думаю, господин Дурукан.

И тут господин Ферентину проделывает один из этих фокусов, на которые Джан так любит смотреть, но не совсем понимает. Не удаляя отметок, он накладывает на карту карты других Стамбулов — те, на которых отмечено, сколько времени потребуется, чтобы дойти на работу, как далеко люди отправляются купить еду, где проходят линии электропередач и маршруты долмушей. Автобусные маршруты, уровни задолженности, водопроводные сети, возраст мечетей, газопровод. Тут Ферентину останавливается. Джан ведет пальцем по карте. В центре созвездия перемещения робота находится маленький клубок голубых линий.

— Компрессорная станция Кайишдаги, — говорит господин Ферентину.

Они с Джаном ведут пальцами вдоль синих линий. Джан помнит зимы, когда он коротал время за книжками с головоломками, которые отец купил ему в киоске Айдына. Надо было соединять точки; испытываешь удовольствие, предвкушая готовую картинку, которая становится все понятнее и понятнее с каждой точкой. Найти центр в лабиринтах было легко, а награда за это полагалась не особо щедрая: плитка шоколада, ангелок или статуя. Настоящую радость можно ощутить, следуя за, казалось бы, тупиковыми линиями и воображая, какие сокровища могли бы лежать за пределами страниц: потайные двери, другие миры.

Жирные вены бегут во все стороны, на север и юг, чтоб соединиться с другими узлами, на восток в Анатолию, а затем на Кавказ, к газовым месторождениям Центральной Азии, на запад к Стамбулу, под Босфором к Балканам и Южной Европе.

— Газопровод «Набукко»… — Джан резко замолкает.

Господин Ферентину захлопывает экран и прижимает его к груди.

— Довольно. Хватит. Это и так уже слишком. А теперь тебе пора.

— Но, господин Ферентину…

— Нет-нет, даже не говори мне больше об этом. Не занимайся этим, Джан, понятно? Я начинаю кое-что понимать, и меня это очень пугает. Мы с тобой не детективы, и это не телепередача. Серьезные преступления и террористические заговоры не раскрывают старики и маленькие мальчики. Это дело полиции и спецслужб, с пистолетами. Обещай, что больше не будешь заниматься этим. Ты должен дать мне честное слово, в противном случае ты больше ко мне не придешь.

— Так нечестно, — начинает было Джан, но тут же прикусывает язык, потому что эти слова обычно орут малыши, а между ним и господином Ферентину всегда существовали джентльменские правила, они ведь даже обращаются друг к другу «господин». Господин Ферентину совершенно серьезен. Джан смотрит ему в глаза, отчего старику всегда не по себе, и произносит: — Хорошо. Я обещаю.

Но это ложь. Нет, не ложь, а что-то другое. Просто пометка «не применяется». Крыса сидит у него на плече, а все знают, по крайней мере в его спецшколе, что обещания, данные в присутствии крысы, не имеют силы.

Разговор с Тюркан-беем, владельцем жилого комплекса «Блаженство», происходит от начала и до конца через домофон.