Читаем без скачивания Кутузов - Алексей Шишов

Великий дипломат Наполеон Бонапарт мастерски разыграл сцену нерешительности, готовности к уступкам и полностью добился желаемого результата. Князь Долгоруков, вернувшись в штаб-квартиру союзных войск, самонадеянно говорил: «Наш успех несомненный, стоит только идти вперед, и неприятели отступят, как отступили они от Вишау».

После переговоров посланца Александра I с Наполеоном союзным командованием принимается решение продолжить наступление. Это было именно то, что желал французский император. Разумные возражения Кутузова стали выглядеть чуть ли не как трусость.

18 (29) ноября Соединенная армия возобновила движение к Аустерлицу, которому суждено было стать самой громкой победой в полководческой биографии Наполеона. На следующий день русская и австрийская армии уже занимали позиции на месте будущего сражения. Войска, выполняя диспозицию австрийского генерал-квартирмейстера Вейротера, на виду неприятеля произвели перестроение, поменяв фланги. Главные силы пехоты оказались на левом фланге, предназначенном для обхода французской армии.

Наблюдавшему за движением русско-австрийских войск великому французскому полководцу не составило большого труда разгадать замысел высшего командования союзников. К тому же он внимательно изучил поле предстоящей генеральной битвы, имел донесения своих лазутчиков.

Пока союзные армии двигались к Аустерлицу, Наполеон заметно усилился: он сумел притянуть к главным силам пять пехотных дивизий из корпусов Бернадотта и Даву, три драгунские дивизии из кавалерии Мюрата. Теперь численность его войск доходила до 74 тысяч человек (60 тысяч пехоты и 14 тысяч конницы) при 250 орудиях. Союзники же продолжали считать французскую армию по численности меньшей.

Перед битвой наполеоновская армия заняла позицию по фронту 10,5 километра и в глубину до 6 километров. Доводя до своих маршалов и генералов план предстоящего сражения, Наполеон пояснил главную свою идею так: «Позиции, нами занимаемые, неодолимы; в то время, как они (русские и австрийцы. — А. Ш.) будут обходить меня справа, они мне подставят фланг».

Наполеон выделил на фланги только треть наличных сил, примерно по 12,5 тысячи человек на каждый из них. В центре, на главном направлении удара, было сосредоточено почти 50 тысяч человек. Они расположились вдоль ручья Гольдбах и были предназначены для действия против союзных войск на Праценских высотах.

Наполеоновский план сражения был чрезвычайно прост: мощным сокрушительным ударом по центру разобщить войска союзников на две изолированные друг от друга части, выйти им в тыл и уничтожить их порознь. Для концентрированного удара по противнику на Праценских высотах на четырехкилометровом участке Наполеон сосредоточил две трети всех своих войск.

Автором плана сражения союзников стал Вейротер, военный теоретик, «ученый доктринер», считавший, что французская армия в силу своей численности в 40 тысяч человек и расположения за ручьем может вести только оборонительные действия. Это было совершенно несвойственно Наполеону, в чем союзники имели возможность не раз убедиться за последние десять лет.

По принятой диспозиции на три левофланговые русские колонны (генерал-лейтенантов Дохтурова, графа Ланжерона и Пршибышевского) с австрийской кавалерией под общим командованием генерала от инфантерии графа Ф.Ф. Буксгевдена возлагалась задача нанести главный удар по правому флангу французов (что и предвидел Наполеон) с последующим поворотом на север.

Четвертая колонна под командованием австрийского генерал-лейтенанта Коловрата должна была наступать через Праценские высоты. При этой колонне находился главнокомандующий Подольской армии генерал от инфантерии Голенищев-Кутузов.

Пятая колонна, состоявшая из австрийской конницы генерал-лейтенанта князя Лихтенштейна и авангардного отряда генерал-лейтенанта князя Багратиона, располагалась на правом фланге и должна была сковывать неприятеля, обеспечивая обходной маневр главных сил. Резерв союзных войск составила русская гвардия под командованием цесаревича Константина Павловича.

Накануне сражения Соединенная армия насчитывала 84 580 человек (67 700 — пехота и 16 880 — кавалерия) при 330 орудиях. Союзные войска занимали участок по фронту более 12 километров и в глубину до 6,5 километра.

Среди историков существует довольно много мнений о поведении главнокомандующего Подольской армией в день Аустерлицкого сражения, обернувшегося трагедией для союзных войск, прежде всего русских. Большинство из них, ссылаясь на воспоминания участников военного совета, отмечают пассивность Кутузова. В тот поздний вечер, когда в его штаб-квартире в Крженовице австриец Вейротер по-немецки зачитывал дислокацию предстоящей генеральной баталии, полководец свое несогласие выражал тем, что демонстрировал полное равнодушие и спал.

Ряд исследователей, среди них — П.А. Жилин, С.Б. Окунь, А.З. Манфред, А.Г. Бескровный, утверждал, что главнокомандующий предлагал «не бросаться в сражение очертя голову» и «избегать сложных маневров», «тщетно предостерегал» и даже «требовал» отказаться от атаки позиций наполеоновской армии.

Михаил Илларионович понимал, что составленная Вейротером диспозиция не соответствует местности и не учитывает реальную дислокацию неприятельской армии. Но, зная отношение своего самодержавного монарха и его окружения к «решительному» австрийскому генерал-квартирмейстеру и то, что любые возражения против него не будут приняты, предпочитал хранить молчание.

Именно такая безмолвная безучастность бесправного главнокомандующего подверглась осуждению многими историками. По мнению германского историка Ф.В. Рюстова, генерал от инфантерии М.И. Голенищев-Кутузов был «виноват не как полководец, а как гражданин земли Русской», так как у него не хватило «гражданского мужества высказать всю правду юному императору». Рюстов упрекал русского главнокомандующего за то, что он позволил «вырвать из своих рук главное начальство над армиею».

К такой же оценке поведения Кутузова на военном совете, где решалось, быть или не быть сражению при Аустерлице, присоединился и Г.А. Леер. Историк считает, что у главы Подольской армии не хватило твердости и мужества в отстаивании собственного мнения перед неопытным самодержцем. Поражением под Аустерлицем и объясняется охлаждение государя к Кутузову, продолжавшееся до 1812 года.

Академик Е.В. Тарле причину такого поведения главнокомандующего на военном совете видит в присутствии императора Александра I, которому принадлежала вся полнота военной власти. Поэтому М.И. Голенищев-Кутузов не мог «противопоставить роковому легкомыслию, обуявшему царя, категоричную оппозицию».