Читаем без скачивания Через океан - Андрe Лори

— Вот!.. Открывайте скорее вагон!

— Несчастный господин Фрезоль не отвечал мне! — сказал он, задыхаясь, весь перепачканный нефтью, с отчаянным запахом, но сияя от своего подвига. Инженеры и оба работника подтащили к себе цилиндрический ящик.

К их величайшему удивлению, за первым оказался другой вагон, настолько плотно въехавший в резервуары для сжатого воздуха первого, что он составлял с ним как бы целое; затем третий ящик, остановившийся таким же образом.

Можно было подумать, что это вагоны поезда-лилипута сошли с рельс и врезались один в другой.

Нельзя было терять ни минуты. Поспешили развинтить эти гробы. Сначала гроб Раймунда, который лежал на своем кожаном матраце бледный, с закрытыми глазами, но, к счастью, еще с признаками жизни. Затем гроб Кассулэ, который ни на минуту не ощущал недостатка воздуха и вырвался из своей тюрьмы, как птица из клетки… Наконец, гроб Ромпера, который одним прыжком бросился в нефтяное озеро и поплыл к берегу, с радостью чувствуя себя на свободе.

Между тем поднялись хлопоты вокруг Раймунда; его перенесли на набережную озера, делали искусственное дыхание, как утопленнику, растирали его. Эти усилия живо вернули его к жизни. Он испустил глубокий вздох, открыл глаза и осмотрелся.

Направо — красное кирпичное здание, паровой завод пневматических машин, квартиры инженеров и служащих; налево — озеро, шириной в два или три километра, окаймленное каменной набережной и огороженное кругом высоким деревянным забором. А дальше, наконец, знакомый профиль холмов…

«Val-Tre’gonnec!.. Я в Val-Tre'gonnec'e!» — сказал себе Раймунд и вдруг вспомнил все приключение, свое опоздание, свой неотложный приезд…

— Который час? — спросил он, приподнимаясь на локте.

— Двадцать минут одиннадцатого! — ответил инженер.

— А бракосочетание?.. Где?.. в котором часу?..

— В одиннадцать часов!.. в мэрии Бреста! Раймунд вскочил на ноги с почти нечеловеческим усилием.

— Мне надо туда сейчас же бежать! — сказал он. Инженер хотел его задержать, по крайней мере, заставить подкрепиться чем-нибудь.

— Этого будет достаточно! — ответил тот, поднося к своим губам фляжку водки, которая была у него в кармане.

— Мои бумаги и какой-нибудь экипаж, пожалуйста! — добавил он тоном, не позволявшим его более задерживать.

— Господин Куртисс оставил для вас карету! — объявил Мориц Бенуа. — Он хотел подождать вас лишних пять минут, но пробило десять часов и пора было ехать… ему пришлось отправиться с другими.

Бравый помощник говорил это совершенно просто, как будто бы ждать путешественника, едущего прямо из Америки в подводном поезде, в течение пяти-шести минут было самым обыденным делом. Что касается Раймунда, то он даже не заметил этой оригинальности.

В сопровождении Кассулэ, который не для того приехал так издалека, чтобы легко выпустить его, Раймунд вскочил в карету и крикнул кучеру:

— В ратушу Бреста!.. Загоните лошадей, но будьте там до одиннадцати часов!

По тону этих слов кучер ясно понял, что дело идет о жизни и смерти, и пустился с быстротой поезда.

— Восемь километров! — сквозь зубы говорил Раймунд, — это будет славная штука, если мы поспеем вовремя… десять часов тридцать восемь минут… — повторял он, делая мысленно сложение и взглянув на свой хронометр, который не остановился во время всех этих событий.

— В вашем распоряжении двадцать две минуты, предполагая даже, что мэр будет точен, вопреки обычаю всех муниципальных чиновников!

Он вздохнул свободнее и начал надеяться, что его путешествие не окажется бесполезным.

— Еще счастье, что мы столкнулись так близко от выхода! — сказал он, взглянув на Кассулэ.

Вдруг ему пришла мысль, что присутствие молодого пажа здесь, на пути в Брест, являлось чем-то большим, чем простая исправность.

— Объясните мне, сударь, — прибавил он тоном, которому напрасно старался придать суровость, — каким образом вы вместе с Ромпером находитесь здесь, вопреки моему решительному приказанию?

Кассулэ уже заранее ожидал какого-нибудь вопроса в этом роде, и его сокрушенная физиономия ясно говорила, что он сознает важность своей вины.

— Право, господин Раймунд, — ответил он, вертя в своих пальцах угол своей жилетки, — я не знаю, как это вам объяснить… Дело в том, что, увидев, как вы исчезли в этой черной дыре, в Far-Rockaway, я почувствовал, что не выживу до тех пор, пока получу известия о вас… и даже, что не могу ждать их до утра… Что-то говорило мне, что дело не обойдется так просто… Если господину Раймунду суждено погибнуть, думал я, то ведь я желал бы сопровождать его в это время… Если же, наоборот, он прибудет без приключений, то он так добр и извинит, что я последовал за ним. Второй вагон был там, совершенно открытый и вполне готовый… Я вскочил в него и отправился!..

— Что же касается Ромпера, то уверяю вас, это не я его привез. Он отправился сам, или, вернее, ваш помощник решил, что лучше будет отправить его за нами! — прибавил добродетельно Кассулэ, как будто бы этот пункт истории был всего важнее.

— Ромпер думал, наверно, так же, как и ты! — ответил молодой инженер, делая вид, что смеется над своим маленьким другом, но в глубине души очень тронутый этой беззаветной преданностью.

— Единственное, что осталось невыясненным во всем этом, — сказал он, помолчав минуту, — это почему мы в продолжение более четверти часа оставались неподвижными в трубе и что заставило нас выйти из нее?

— Относительно того, что способствовало нам выйти оттуда, так это, я полагаю, очень своевременная помощь господина Бенуа в Val-Tre'gonnec, но что касается причины случившегося с нами, то об этом я не знаю решительно ничего, и никто более меня не был удивлен полученным сотрясением!

— Ты также почувствовал его?

— Я думаю, что я немного виноват в этом, — ответил Кассулэ, сильно покраснев, — так как, очевидно, его произвел удар моего вагона о ваш.

— Для того, чтобы твой вагон ударился о мой, должна быть причина, от которой они оба остановились; не знаешь ли ты ее? Иначе они должны были бы следовать друг за другом, не соединяясь, до скончания веков… Должна быть причина общей остановки, ее-то я и не могу определить!..

— В то время, как мы хлопотали с вами, я слышал, как инженер сказал, что нефть перестала течь в девять часов сорок три минуты! — вскричал Кассулэ.

— Правда?

— И что телеграфное сообщение с Far-Rockaway прервано!..

— Тогда все вполне понятно: случилась какая-нибудь беда с трубой! — сказал Раймунд.

— Какая-нибудь серьезная беда?

— Боюсь этого!

— В таком случае она не станет больше служить, и мы также останемся последними, совершившими за семь часов переезд из Нью-Йорка в Брест, как мы теперь первые! — торжественным тоном заметил Кассулэ.